Утром мы с Эльной еле-еле просыпаемся. На завтрак приходим с опозданием, уверенные, что Кирсея нас уже ждет и будет очень недовольна. Ее ссора с Милоном затянулась. Пару раз я пыталась с ней заговорить, но Кирсея не хочет ни с кем обсуждать дела сердечные, а у меня нет сил настаивать. Слишком много проблем свалилось.
К нашему удивлению, Кирсеи за столиком нет.
— Наверное уже на учебу пошла, — предполагает Эльна, отчаянно зевая.
Стараясь не уснуть на ходу, мы добираемся до аудитории. Увидев, что и там нет Кирсеи, я просыпаюсь.
— Милон! — дергаю кучерявого за рукав.
— Где наша подружка?
— Это у вас спросить надо! — бурчит Ханиш. — Она сама на себя не похожа стала.
— А она о тебе то же самое говорит, — замечает Эльна.
Но фраза Милона действует так, словно мне в ухо сунули волшебную палочку. Это такие игрушки у обиходов. Люди, лишенные магии, воображают, что кусок дерева может стать проводником частиц.
— Сама на себя не похожа, — медленно повторяю я.
— Вы о Битигл? — спрашивает Делла Кариан, староста нашего курса.
— Да, — киваю, не сразу вспоминая фамилию Кирсеи. Подруга столетия, иначе не скажешь.
— Вчера она подходила ко мне, спрашивала, на чье имя писать заявление об отчислении из Мракендарра, — слова Деллы бьют наотмашь.
Падаю на стул мешком с камнями и ловлю ртом воздух. Занимаясь своими проблемами, я пропустила самое главное. То, что в последние несколько недель, скомканных моим восприятием действительности, происходило буквально у меня под носом.
Еле высидев первую лекцию, которую проводит магистр Велтра, несусь в деканат.
— Ирлея Летхит! — радуется мне вдруг секретарь. — А на ваше имя как раз пакет пришел. Вот, возьмите.
Сует мне в руки пухлый бумажный сверток с сургучной печатью: «Опасности не представляет».
— И как раз декан Тенебрис просил вас вызвать. Сейчас я у него узнаю, можно ли…
Но Тенебрис сам выглядывает в приемную.
— М-м-м, Летхит, да? — спрашивает он не очень уверенно.
— Да, — киваю встревоженно.
— Зайдите.
Недоумевая, слушаюсь декана.
— У меня для вас новости, — сообщает Тенебрис, — вижу, свою игрушку вы уже получили. Магистры серого ордена Зелл и Зилла прислали заключение по поводу вас. Они считают, что вы не опасны и можете обучаться в академии с другими студентами. Но к вам приставят личного инструктора, с которым вы будете заниматься раз в неделю.
— И кто это? — спрашиваю, судорожно сжимая пакет с Микой.
— Проанализировав всех специалистов академии, ведомство серого ордена пришло к выводу, что наиболее подходящая кандидатура — декан Оскур Тарр. Ваши способности ближе всего к боевым. Для меня это, честно говоря, сомнительно. Думаю, в большей степени повлияло то, как вы управились с мифическим чудовищем. А укрощение магических хищников у нас причисляется к боевым навыкам.
— Я тоже удивлена, кирр Тенебрис, — поддерживаю декана, вижу, что решение магистров ему кажется несправедливым. — Но я к вам по другому вопросу.
— И по какому же? — вскидывает густые брови Тенебрис. — Только не говорите, что опять что-то натворили. Или вы хотите пожаловаться на этого… правдолюба? Уверяю, мы делаем все возможное, чтобы найти утечку и пресечь подобные вопиющие нарушения порядка! И накажем виновного.
Декан воинственно пыхтит.
— Нет, — мотаю головой, — дело в моей… моей подруге. Кирсее Битигл. Староста Кариан сказала, что Кирсея вчера собиралась подать заявление на отчисление из академии. А сегодня ее не было на первой лекции.
— И вы хотели бы узнать, написала ли она этот документ? — с пониманием кивает декан. — Ирлея, должен сказать, не могу разглашать такую информацию. Особенно сообщать ее адептам. Но вижу, вы очень беспокоитесь о своей сокурснице. Нет, керни Битигл не изъявляла сегодня желания покинуть нас. Возможно, это была вспышка эмоций с ее стороны. Если вы все поняли, советую идти на занятия.
— Спасибо, декан, — благодарю Тенебриса и выхожу, прижимая к груди пакет с игрушкой.
Намереваюсь идти искать Кирсею, но понимаю, что сбегать с занятий мне нельзя. Каждое нарушение правил может стать последним. Поэтому я иду в лекционный зал, успеваю вбежать за мгновение до колокола. И тут же вижу Кирсею. Она невозмутимо сидит на своем месте, что-то пишет в тетрадь.
Значит, не ушла. Вопрос в том, какая она теперь? Что в ней осталось от прежней дружелюбной и готовой помочь в ущерб себе Кирсеи?
Я чувствую вину. Не заметила, не уберегла. Зациклилась на себе. Если в начале учебного года я ощущала себя одиноким бойцом, которому не нужны соратники, сейчас мое представление в корне поменялось. Вокруг собралась неплохая команда, вопреки моим действиям, если честно. А я… я совершенно не ценю того, что имею! Пора взрослеть и на самом деле, умерить внезапность и спонтанность. Я неслась, куда меня влекли обстоятельства. Не ожидая удара по тем, кто рядом. Путалась в версиях, прыгая в омут за каждым новым предположением, порождая хаос.
А мой неизвестный противник, расчетливый и холодный, наслаждается метаниями излишне самонадеянной дурочки и расставляет ловушки. Я ведь ни на шаг не стала ближе к разгадке за четыре месяца! Только стала героиней сплетен. Ну и заполнила список подозреваемых и поедполагаемых жертв.
Мне хочется плакать и ругать себя. Глупую, недальновидную. Суетливую и безалаберную. Знаю, что это непродуктивно. Но как запретить себе погружаться в яму уныния, которую выкопала своей безответственностью?
— Кирсея, — хватаю ее за руку сразу, как заканчивается следующая лекция, и доцент Илхим едва успевает покинуть аудиторию.
— Ты в порядке?
Смотрит на меня в недоумении.
— Я — да. А у тебя, Ирлея, кажется, проблемы с нервами.
— Вчера ты собиралась уходить из Мракендарра!
— Что? — лицо Кирсеи вытягивается. — Ничего подобного. Мне здесь хорошо. А вот ты стала излишне взволнована. Наверное, это из-за предстоящей игры, я все понимаю.
Взгляд Кирсеи ясный, как и прежде. Но из него попала открытость и детская восторженность. Или мне кажется?
— В последний месяц ты была раздражена и огорчена, — напоминаю ей.
— Вовсе нет, — она улыбается, но я не вижу прежнюю Кирсею, — просто у меня были «хвосты», которые надо подтянуть. А скоро зачеты. Конечно, это меня заботит.
— А где ты была на первой лекции? — не отступаю я.
Тут на лице Кирсеи легкое недоумение. Словно она пытается что-то вспомнить, но не может.
— Ой, ты права, Ирлея! — вздыхает Кирсея. — Все же я перенапряглась. И не просто проспала, но и была уверена, что так и надо, и я ничего не пропустила. Ужас. Теперь списывать лекцию. Дашь?
Растерянно киваю.
Тот, кто мало общается с Кирсеей, сказал бы, что она такая же как и раньше.
Но я чувствую, из нее что-то вынули.
Понимаю, что нет смысла приставать к ней дальше. Иду на свое место.
В аудиторию торжественно вплывает корабль под названием Эдирада Плихан.
Начинается новая лекция.
— Тема нашего занятия, — объявляет профессор, — прорицательства и временные парадоксы. Записываем.
Обреченно открываю тетрадь. Нельзя забывать, что я студентка. И мне нельзя допускать оплошности.
— Многие обыватели критикуют манеру пророков предсказывать. Считают, что иносказательные, расплывчатые описания, которые зачастую используют ясновидцы — показатель их неумения толковать свои видения. На самом деле всё обстоит иначе. Слишком четкое, детализированное пророчество с фактами, именами и датами может привести к временному парадоксу. Особенно, если предсказание плохое. Его всеми силами начнут избегать, и разумеется, оно не сбудется.
И если это некое ключевое происшествие, изменятся судьбы, возможности и окна событий. Отменятся десятки других предсказаний.
Поэтому, чем туманнее пророчество, тем ниже вероятность сбоев в той или иной ветке времени. Есть вопросы?
Эдирада Плихан обводит нас внимательным взглядом.
— Но тогда зачем вообще нужны предсказания, если детализировать их нельзя, а в зашифрованном виде ничего не понятно? — спрашивает Бетрок Мирен.
