Старый, но крепкий 4 (СИ) - Крынов Макс

Апелий пытается подобрать слова.

— Думаешь, не пробовали? Только вот кто их возьмёт? Бесприютных никто не любит. У нас репутация… ну, сам понимаешь. Все считают нас мелкими воришками.

Небезосновательно.

— Но ведь есть работы, где это неважно, — настаиваю я. — Разве нет?

Апелий хмыкает ещё раз, но уже с горечью.

— Есть. Но ты думаешь, это легко? Вот смотри. Рыбу ловить — это одна из немногих возможностей. Утром на пристань приходишь, нанимаешься за пару монет к рыбакам. Они дают тебе таскать корзины с рыбой или разрешают на реку выйти с ними, ставить сети. Но это тяжёлый труд, Китт, и платят гроши. А если кто-то из них узнает, что ты из «уличных», могут и не заплатить, дадут пару рыбин, скажут «радуйся, что я тебя накормил».

— Можно купить сети, лодку…

— И отхватить от рыбаков! — закончил Апелий. — Идем дальше — можно грузчиком работать на рынке или в порту. Таскать мешки с мукой или ящики с товарами. Но легко надорваться, и платят так же — могут пинком за прошлую кражу, вымышленную или реальную. Помогать в лавках иногда берут: пол подметать, воду носить, мусор выносить, но десяток ребят так не устроишь. Можно на мельнице мешки с зерном и мукой таскать. Можно наняться к кузнецу — меха качать или уголь подбрасывать в горн. Но это редкость. Кузнецы обычно берут учеников из хороших семей, а не оборванцев с улицы.

Он замолкает на мгновение, будто вспоминая.

— В основном работа на полях. Землю копать для посадок, летом урожай собирать. Но это сезонная работа.

— Чего-то ты мне недоговариваешь, — качаю я головой. — Давишь на жалость, пытаешься объяснить, что выхода нет, но я сам знаю, как это работает. При желании можно найти работу.

Апелий пожимает плечами, не опровергая мои слова, но и не подтверждая их.

— Смотри, в чём дело, Апелий. Все эти разговоры про тяжёлую жизнь, про то, что выхода нет — это пустые слова. Люди просто находят оправдания. Парни режут кошельки, воруют с прилавков, а если их поймать за руку — наверняка сразу начинают ныть: «Мне надо было покушать» или «А что я могу сделать?». Да всё они могут. Просто не хотят.

Апелий бросает на меня хмурый взгляд, но молчит. Продолжаю:

— Да, жизнь иной раз плохая, но у всех есть свои проблемы. Но разница между теми, кто выбирается из грязи, и теми, кто остаётся в ней? Одни пытаются выбраться. Пусть за медяки, пусть иной раз надрываются, но работают. А другие только костерят судьбу, ждут подачек и спрашивают «А что я могу?», «Что мне делать?». Им проще сказать: «Меня никто не возьмёт», чем пойти и доказать обратное. Проще протянуть руку за чужим кошельком, чем взять лопату или корзину. Потому, что одно — путь привычный, а второе — неизвестно и страшно.

Апелий останавливается и оборачивается ко мне. В его прищуренном взгляде появляется нечто острое, злое.

— Скажи мне, Китт, ты хоть раз голодал по-настоящему? Ты хоть раз спал под открытым небом в сезон дождей? Ты хоть раз видел, как твой друг умирает от болезни, потому что у тебя не было монет на лекарство? Или ты только со стороны смотрел? Легко рассуждать, когда у тебя есть выбор! А у них выбора нет! Они живут одним днём. Сегодня украл — сегодня поел. Завтра… А кто знает, будет ли у пацанов «завтра»?

— Это не оправдание, — вспоминаю я свои первые забеги в горах, когда ничего не мог и сдох бы, встретившись со слабеньким скелетом, когда просыпался от холода и смотрел на иней на кровати. — Люди способны меняться. Просто не все хотят этого, и не у всех есть достаточный стимул. Я тоже не с серебряной ложкой в руке родился, если хочешь знать.

Может, дело в том, что некоторые беспризорники не хотят меняться? Кто крал, продолжает красть, кто сбегал с работы, прихватив инструменты, продолжает сбегать.

Я еще на Земле удивлялся: если у тебя нет работы и жилья, если ты на улице ночуешь, то можно найти хотя бы какую-то работу, на той же стройке или дворником, месяц поработать, купить себе нормальную одежду и снять комнату, чтобы устроиться на работу получше. Простая схема, которой один человек, сорвавшийся в финансовую и социальную пропасть, последует, а другой станет бомжом и будет ночевать на вокзале. Не знаю, что их конкретно держит там, на дне, и не стремлюсь выяснять. Но менять планы и вместо стариков с окраин везти на остров беспризорников я не стану.

Мы заходим на рынок, и шум становится оглушительным.

— Ладно, давай опустим эту тему, — первым делаю шаг навстречу. — Не хочу ссориться.

Апелий указывает на одну из лавок с походным снаряжением.

— Ты прав, хватит о серьезном. Давай посмотрим, что тебе еще нужно. Может, я смогу помочь советом.

Беру три пуховых спальных мешка, котелок (в своем алхимическом я еду варить не стану и другим не дам).

Далее идёт выбор провизии. Идем на пару суток, но собираюсь я на неделю. Беру сушёное мясо, орехи, сухари, пару мешочков с сушёными фруктами, крупы. Всё это займёт немного места и не испортится в дороге. Я также покупаю муку и соль — на случай, если удастся поймать рыбу. Рыболовные снасти уже сложены в рюкзаке.

Пока я покупал снаряжение, Апелий где-то купил большую кожаную шляпу и надел ее вместо капюшона. Надеюсь — купил, хотя я не видел, чтобы парень рассчитывался.

Когда всё необходимое куплено и уложено в рюкзак, мы возвращаемся к секте.

Ищу Жулая и оставляю ему концентрат специального зелья, которое нужно развести в ведре воды и напоить дракона — зелье должно помочь его раненой лапе. Перепонка крыла зарастает тяжело и медленно, и что-то мне подсказывает, что здесь либо стоит положиться на драконью регенерацию, либо пригласить целителя.

Дракон уже доверяет нам, но Жулаю почему-то доверяет куда больше, чем остальным (не считая меня, но я-то понятно, я в его голове копаюсь).

Вечер выдался на удивление спокойным. После возвращения в секту и передачи зелья Жулаю, я решил немного отдохнуть. Время до наступления ночи тянулось лениво, как вязкая патока.

Пригласил Лиссу к себе, но та отказалась: сказав, что ей нужно кое-что проверить в библиотеке. Вечер прошел за записями и размышлениями, от которых меня весьма приятно отвлекла девушка, скользнувшая в комнату.

Когда я проснулся утром, Лиссы рядом уже не было. Размялся, помедитировал, сходил в душ, и когда в дверь постучали, я уже был одет в дорожную одежду и готов к выходу.

— Подъём! — раздался голос Лиссы. — Китт, если ты не встанешь сейчас же, я ворвусь внутрь и начну петь!

Я подхватил ящик и собранный рюкзак, толкнул дверь.

У порога стояли Лисса и Апелий. Парень довольно ухмылялся, стоя в той же кожаной шляпе, которую теперь надвинул чуть ли не на глаза.

— А, так ты не спишь…

— Доброе утро.

— Доброе? Ну, для кого как, — хмыкнул он. — Ладно, пойдем быстрее. Я договорился с крестьянами. Они привезли сюда овощи и будут проезжать мимо дороги до деревеньки Сточной. Быстрее и удобнее, чем пешком. Ну как? Благодарите меня!

— Спасибо, — в унисон сказали мы с Лиссой. А девушка еще и добавила:

— Молодец, выполнил оговоренную работу!

На дороге нас уже ждали две крытые телеги. Крестьяне — двое загорелых мужчин с добродушными лицами — приветливо махнули нам руками:

— Усаживайтесь, господа практики!

Лошади лениво тянулись к растущей у обочины траве, а сами телеги были нагружены пустыми мешками и охапками соломы. Мы разошлись по телегам: я устроился рядом с Лиссой на пыльных холщовых мешках, а Апелий улёгся в другой телеге, удобно устроившись на соломе и надвинув шляпу на глаза.

Крестьяне забрались на козлы, дернули поводья и телеги тронулись вперёд. Колёса заскрипели, бодро катясь по утрамбованной земле тракта. Мы ехали молча, наслаждаясь прохладным утренним воздухом и видом полей по обе стороны дороги.

Глава 26

Следующую пару часов мы коротали за разговорами и наблюдением проплывающих мимо видов.

Дорога оказалась живописной. Тракт был ровным: дорога не петляла, и нас не подкидывало на телеге каждый метр, несмотря на отсутствие рессор.