Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия

Ингвар склонился над ним, откинул светлые пряди с лица. Кельда тяжело упала на колени по другую сторону. Она шумно дышала через нос, стиснув зубы. Потянулась было к стреле, но рука задрожала. Девушка сжала кулак и с горечью стукнула мертвого друга по плечу. Она молчала, а потому заговорил Ингвар:

— Владыка вспомнит тебя, когда увидит в царстве своем. Вспомнит кровь, что ты проливал в его честь. И примет как дорогого друга. Как брата, каким ты был и для нас.

Несколько мгновений они сидели неподвижно и безмолвно, глядя на Акке. Слишком часто приходилось вот так молчать над остывающими телами друзей, наблюдать, как глаза, только что полные жизни, смогут увидеть теперь лишь Владыку. И пусть каждый из них говорил себе, что не боится смерти, что готов к ней, однако оказывался не готов увидеть смерть друга. Всякий раз как и в первый это приносило холодную тоску и пустоту в душе.

Кельда подняла на Ингвара тяжёлый взгляд, полный скорби. Тронула за плечо:

— Иди. Найди свою колдунью.

Без лишних слов Ингвар поднялся и поспешил в чащу, надеясь, что сегодня не придется молчать ещё над одним близким человеком.

Так тихо и пусто было в зимнем лесу, что, казалось, весь мир молчит вместе с ним. Ингвар шел вперёд, доверившись судьбе, потому что не знал, как в одиночку найти в бесконечном лесу одну-единственную девушку. Она ведь прилетела на крыльях и не оставила за собой следов.

Редколесье вокруг хорошо просматривалось, бурые стволы стояли далеко друг от друга, а голые ветки пропускали достаточно света. Ингвар вертел головой, приглядывался к любым теням и корягам, похожим на укрытие.

— Мера! — крикнул он в чащу. И снова, изо всех сил: — МЕ-ЕРА-А-А!

Ответом был лишь шелест крыльев потревоженной птицы.

Думать о плохом не хотелось, но нехорошие мысли сами лезли в голову. Беспокойное сердце грохотало в груди. Чем больше проходило времени, тем больше его наполняло отчаяние.

Сколько бы он ни звал, сколько бы ни кричал, срывая голос, она не отзывалась. Вот уже и лес стал гуще, и ветви нависли низко над головой. А холод, казалось, пронзал до самых костей.

Ингвар перешёл на бег. Дыхание его давно сбилось, он столько раз сворачивал и петля, что уже не смог бы определить, откуда пришел. Но сейчас это было неважно. Только бы найти Меру.

Вдруг впереди в снегу показалось что-то, не принадлежащее этому месту. Ингвар бросился туда, пытаясь издалека различить знакомые черты. Длинные светлые волосы, разбросанные на белом. Тонкая неподвижная фигурка, наполовину утопленная в снегу. Она лежала на боку, подтянув к себе колени, обхватив руками плечи. Бледная кожа, почти неотличимая от снега, покрытая мурашками, туго обтягивала ребра и позвонки. Ингвар упал рядом с ней на колени, подхватил на руки и приложил ухо к груди. Сердце все ещё билось, едва слышно и слишком медленно, но кожа была словно лёд и посинели губы.

Ингвар сбросил наземь сумку, сорвал плащ и укутал Меру, отметив, что рана на животе не кровоточит, но выглядит серьезной. Кожа вокруг покраснела, кровь запеклась черной корочкой. Никакой человек не протянул бы так долго с подобной раной, но Мера… Казалось, и она держится за жизнь из последних сил.

Он знал, что поможет ей восстановить силы.

Закатал рукав и провел кинжалом по запястью. Уложил голову Меры на сгиб локтя и приблизил к губам порез. Кровь медленно, тонкой струйкой потекла в приоткрытый рот.

Несколько безумно долгих мгновений ничего не происходило. Ингвар ждал, напряжённо присматривался к ее коже, к движению ресниц и порезам на ладони. Наконец, губы ее шевельнулись, она сделала несколько глотков. Открыла глаза.

В сердце вместо холодного черного страха растекалось тепло. Счастье снова видеть ее живой и благодарность — Владыке, колдовской силе Меры и даже ее богам. Не приходилось прежде испытывать подобного, он не знал, как все это выразить и стоит ли. Просто держал ее в руках и смотрел в серые как хмурое небо глаза.

Мера облизнула кончиком языка капли крови с губ, обхватила холодной ладонью руку Ингвара чуть выше запястья и оттеснила от себя. Тихо прохрипела:

— Мало мне сожалений.

— Это добровольная жертва, — улыбнулся он.

Уголки синих с кровью губ Меры слабо дрогнули в ответ.

— Я слишком устала, чтобы отказываться. Но это в первый и последний раз.

Она вновь притянула к себе порезанное запястье. Медленно силы возвращались в ее тело. Кожа больше не казалась синеватой, а стала просто бледной. Тонкие порезы на ладонях слегка затянулись, и на их месте остались только розовые шрамы, которые тоже должны будут скоро зажить. Мера мелко задрожала от холода, слизала последние капли крови, выступившие из раны, и попыталась подняться. Ингвар придержал ее и помог одеться, потому что тело Меры ещё слушалось плохо, а пальцы почти не сгибались и безостановочно дрожали. Кроме шароваров и рубахи, он прихватил с собой подбитый мехом кортел, который выглядел теплым, но неуместно дорогим.

Мера покорно сидела на его плаще, пока Ингвар застегивал многочисленные пуговицы. А потом, когда он закончил, проговорила, глядя в глаза:

— Прости, что бросила тебя там. Я испугалась.

— Знаю.

Ингвар прижал ее к себе и принялся растирать руки и спину, чтобы согреть поскорее. Мера уложила голову на его плечо.

— Как ты нашел меня?

— Судьба привела.

Вновь Ингвар мысленно возблагодарил Сернебока. В глубине души он никогда не переставал верить ему, и даже когда затянувшиеся поиски принесли в сердце страх, он все равно верил. Потому что не мог иначе.

Он крепче обнял Меру и прислонился щекой к ее макушке. Без плаща холод понемногу стал одолевать и его, но так не хотелось тревожить Меру или даже просто отпускать ее.

— А я немного надеялась, что ты не станешь искать, — бесцветно проговорила девушка. — И всё-таки рада, что нашел. Но я не знаю, что будет дальше. Знаю только, что в моей компании тебе не удастся заключить союз хоть с кем-нибудь.

— Раннды не перестают удивлять меня. Я никак не думал, что дойдет до этого. Не понимаю… — Он нахмурился, вспоминая ночное нападение. Обида за то, как подло поступили с Мерой ее люди, загорелась внутри с новой силой. — Прости, что не поверил тебе сразу.

Мера помолчала немного, потом спокойно, без какой-либо злобы или грусти в голосе сказала:

— Они искали повод лишить меня власти, и я предоставила им его, прекрасно зная, чем это обернется. Здесь нет ничьей вины. Так мы устроены. Страх перед колдовством сидит глубоко в каждом. Страх и отвращение. И они правы. Это слишком опасная и непредсказуемая сила, которая может лишь разрушать, убивать, приносить боль. Но я не стану жалеть, что получила ее.

— Вот и хорошо. Как только восстановишь силы, с лёгкостью вернёшь себе город.

Мера отстранилась, чтобы взглянуть в его глаза. С неохотой пришлось выпустить ее из объятий.

— Нет, Ингвар. Я не стану ничего делать. У меня больше нет права княжить над этими людьми. Я собственными руками убила тех, кого клялась защищать. Кровью перед богами клялась. Если не желают они видеть меня в князьях, так тому и быть. Только бы не губить больше их жизней.

На последних словах голос ее дрогнул, она спрятала глаза. Только теперь Ингвар понял, что больше всего боли причиняет ей не то, что люди предали ее, а то, что она сама предала себя. Он попытался возразить:

— Ты лишь защищалась, а не причиняла зло намеренно.

— Но всего этого можно было избежать, если бы я не вцепилась так в отцовское место, а ушла сразу же после той битвы. Я надеялась… Впрочем, какая теперь разница.

Ингвар обхватил ее плечи ладонями, заставив, наконец, поднять голову.

— Это не просто место, Мера. И люди будут гибнуть неизбежно. Не брать же теперь на себя ответственность за каждую смерть!

Она ответила решительным взглядом.

— Я не стану правителем, который держит в страхе народ. Его воля, его благополучие — главное для меня. Поэтому, как только я поправлюсь — уйду.

Если бы он только знал, что делать, как найти подходящие слова. Но он не умел этого. Оставалось лишь согласиться с ней, ведь таковая ее воля.