А Козетта даже вышла из своей таверны и прислонилась к косяку, довольно ухмыляясь.
Уже предчувствуя недоброе, я подошла к своему шаурмичному ларьку, и увидела…
На такое была способна только чья-то изощренная фантазия…
Мой вагончик был завален куриными, вернее, фаверольими головами!
Они были налеплены на деревянные стенки и теперь пялились своими мертвыми глазами.
Зрелище было не из особо приятных.
Совсем неприятным, если быть честной.
Головы были свежеотрубленными, поэтому уже успели основательно заляпать кровью всю мою тщательно разрисованную на стенках вагончика рекламу.
Я видела, как другие торговцы переглядываются и ухмыляются.
От меня ждали бурной реакции — возможно, слез, громких криков и обвинений.
— Не знаю, кто это сделал, но большое ему спасибо, — невозмутимо сказала я, и принялась собирать головы в корзинку. — Вечером схожу на побережье, угощу бродячих кошек. Уверена, они тоже передадут спасибо!
Ну, а чего добру пропадать?
Кошек в порту действительно водилось много — угощения всем хватит.
Кровавые следы на стенках я потерла холодной водой, от чего краска размылась и картинки стали выглядеть неопрятно.
Я, как смогла, подновила их под пристальными взглядами местных и принялась за работу.
Нужно было отправить в печь свежие фаверольки, приготовить соус и порезать зелень.
Вопреки моим опасениям утреннее происшествие не сказалось на торговле, и ко мне, как обычно, активно шли за шаурмой. Особенно во время обеденного перерыва.
Так что, если Козетта с другими торговцами хотели расстроить и запугать конкурентку, то они просчитались.
Ближе к вечеру, когда выдалось свободное время, я занялась уборкой своей будочки. Особенно хорошо нужно было вымыть печи и рефрижератор, чтобы они блестели, как новенькие.
Чистота места, где готовится пища, была одним из главных принципов моей работы, поэтому я тщательно убиралась в своей шаурмичной каждый вечер. А сегодня нужно было сделать это еще тщательнее — после этих дурацких фаверольих голов…
Я вытащила решетку из печи на улицу и, напевая, драила ее в ведре с принесенной из фонтанчика водичкой, когда ко мне подошли трое.
Три больших тени упали на мою будочку, загородив теплые золотистые лучи заходящего солнца.
Козетта, торговец рыбой Бухан и лысый качок с угрюмым взглядом из пекарни чуть ниже по улице, который был похож вовсе не на пекаря, а на бандита с большой дороги.
Так-так-так, кажется, намечаются разборки…
— Что, хотели забрать свои фаверольи головы? — выгнула бровь я. — Поздно, котикам они нужнее.
— Ты должна уйти отсюда, — угрюмо сказал Бухан.
— Так и собиралась сделать. Только сейчас решетки домою…
— Ты должна закрыть свою шаурму, и больше не торговать на нашей улице своей фаверолью! — вскрикнула Козетта.
— А может, это ты должна закрыть свою таверну, раз не выдерживаешь честной конкуренции? — нахально осведомилась я.
— Да кому твоя протухшая фавероль нужна?
— Во-первых, у меня всегда самые свежие продукты. А во-вторых, похоже, нужна, раз народ идет ко мне валом!
— Глядите, какая наглая!
— Ну, ничего, мы тебя сейчас проучим!
Я начертала тепловую руну, собираясь сражаться с этой шайкой не на жизнь, а на смерть, как вдруг послышался мужской голос:
— Немедленно уберите руки от этой девушки!
ГЛАВА 77
Обернувшись, увидела своего давнего знакомца — Эрика из военного караула. Симпатичный брюнет помог мне монетками, когда я была в безвыходном положении в прежнем виде Виолы, а потом я, желая отплатить ему, угостила его шаурмой.
При виде солдата в форме мерзавцев, как ветром сдуло. Но выводы я сделала неутешительные — Юстас был прав, других торговцев раздражает, что на месте убогой коптильни появился мой красивый ларек с новым кушаньем, пользующимся такой популярностью.
А значит, нападки не прекратятся, и мне нужно решить, что с этим делать — вступать в войну, которая может оказаться для меня проигрышной, или…
— Леди, я в тот раз как следует и не поблагодарил вас за угощенье, — потупившись, сказал Эрик.
— Давайте, я вас и сейчас угощу, — лучезарно улыбнулась я. — А то вы, наверное, голодны после караула.
— Право, не стоит, я заплачу…
— Вы спасли меня, поэтому мне хочется вас угостить. Так что возражения не принимаются.
Военный стал отнекиваться, но я уже достала тонкий лаваш и смазала соусом. Аккуратно нарезав свежие помидоры и огурцы дольками, положила их на лаваш. Туда же отправилась порезанная соломкой ароматная фавероль, еще горячая, из печи, и морковка, замаринованная в специях. В довершение, я посыпала все это тертым сыром, ловко скрутила в лаваш, отправила в печь и через пять минут вытащила оттуда подрумяненный ароматный рулетик, распространяющий свое благоухание, кажется, на всю улицу!
Судя по взгляду Эрика, он действительно, был очень голоден.
Или это он так смотрел не на шаурму, а на меня?
— Очень хочется узнать, откуда у вас рецепт такого удивительного лакомства, — сказал Эрик, с благоговением принимая завернутый в бумагу рулет. — Слух о необычной лавке, в которой готовят кушанье из фавероли, распространился по городу. Я слышал, что некоторые повара теперь тоже пытаются приготовить фавероль… Разгадать ваш секрет, леди Ола.
Ого, вот значит как!
Впрочем, и неудивительно — я изначально предполагала, что местные заинтересуются фаверолью, и рано или поздно разгадают секрет соляного раствора, в котором нужно вымачивать тушки. Тем более, я сама рассказала старушке Нотли, как запекать фавероль.
Хорошо, что изначально я сделала ставку не на фавероль, а на шаурму!
И все-таки недовольство соседей меня очень беспокоит… Фаверольи головы у порога — это только начало. Юстас предупреждал, что Козетта может зайти очень далеко.
— Кажется, я вас расстроил… — опечалился Эрик. — Послушайте, леди Виола, я уверен, что даже если самые именитые повара Эльмарино приготовят фавероль, она будет и вполовину не так вкусна, как в вашей шаурме!
Я задумчиво посмотрела на красивого парня.
Я явно ему понравилась — не просто же так он вернулся к моему ларьку, а сейчас с аппетитом уплетал мою шаурму и смотрел такими восхищенными глазами.
— Могу ли я попросить вас об одной услуге, лейтенант Эстли?
— Для вас — все, что угодно, леди Виола!
— Тогда ловлю на слове.
— Что мне нужно будет сделать? Хотя я понимаю — вам надо защитить вашу лавку от нечистоплотных торговцев, которые завидуют вашему успеху. Я наложу на стены защитные руны, которым нас обучали, и они не посмеют к нему приблизиться!
— Это будет просто замечательно с вашей стороны, — обрадовалась я. — Но, по правде говоря, мне нужно кое-что другое. Только я, с вашего позволения, скажу вам об этом чуть позже.
— Я буду ждать, и будьте уверены, Ола, я не подведу! — пылко заверил молодой лейтенант.
Всю эту неделю я не работала круглосуточно, поэтому Эрик вызвался проводить меня до дома. Он сам потащил корзинку с фаверольими головами, Буль весело шлепал за нами. И все втроем мы очень даже миленько провели временя и покормили бродячих кошек в порту, которые впрямь остались довольны неожиданным угощением.
Несмотря на эти самые головы, это было даже романтично.
На следующий день я зашла к Юстасу, который уже начал работать по моему заказу, и через полчаса вышла оттуда, очень довольная.
А вот торговец остался красным, как вареный рак.
Ну прекрасно — значит, моя задумка увенчается успехом.
К своему ларьку я подходила с опаской — мало ли что Козетта с дружками могли с ним за ночь учинить? Но, кажется, наложенные Эриком защитные руны сработали — никаких видимых повреждений я на коптильне не обнаружила.
Спокойно отперла замок и приступила к шаурме.
Эти пару дней я волчком крутилась, завернув наверное, триста лавашей, а то и больше.
И все-таки, даже несмотря на то, что я глаз от кухонного стола поднять не могла, я нет-нет, да и поглядывала на рыбную лавку напротив.
