Тактик 4 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

Первая атака захлебнулась.

День тянулся, как расплавленная смола. Альшерио понял, что блицкрига не вышло, и перешёл к тактике измора. Мелкие отряды постоянно атаковали разные участки стены, не давая защитникам передышки. Град стрел то и дело осыпал наши позиции. Но расчёт врага не оправдался. Благодаря Рою я видел, какой отряд устал, кому требуется подкрепление. Городская логистика, которую мы наладили, работала как часы.

Работал госпиталь, работали полевые кухни, развёрнутые в безопасных местах, которые поставляли на передовую горячую похлёбку и воду. Уставшие роты ополчения отводились в тыл на отдых, а на их место заступали свежие силы из резерва. Я дирижировал этой симфонией войны, и пока что мы играли её без единой фальшивой ноты.

Солнце шло к зениту, превратив каменные стены Каптье в раскалённую сковороду. Уже несколько часов подряд волны атакующих, одетых в алые и чёрные цвета лорда Гроцци, бились о наши укрепления, словно разъяренный прибой. Воздух был густым и тяжёлым, пропитанным запахом пота, крови, страха и горелого камня. Грохот осадного тарана, рёв сотен глоток, свист стрел и вопли раненых слились в единую, оглушающую какофонию войны.

Я стоял на стене. Мой дар, Рой, был активен на пределе возможностей. Я не просто видел поле боя, я чувствовал его. Я был каждым ополченцем на стене, ощущая, как дрожат его руки от напряжения. Я был каждым орком-лучником, выцеливающим очередного врага. Я был каждым гномом, что чинит сейчас повреждённые доспехи, чтобы прямо во время боя вернуть защиту ополченцу, починить щит, заменить сломанное копьё.

Это море колышущихся тел, это переплетение сотен воль и судеб было моим единым организмом, и я, его мозг, отчаянно пытался удержать его в целости.

Враг был силён и решителен. Альшерио Гроцци бросил в бой всё, что у него было. Его латники, словно железные жуки, снова и снова подкатывали к стенам штурмовые лестницы. Его лёгкая пехота, наёмники, дикая и разношёрстная толпа, лезли напролом, неся потери, но не считаясь с ними.

Но что-то изменилось. Я почувствовал это сначала на интуитивном уровне, а потом увидел подтверждение глазами Роя. Атаки стали терять свой первоначальный напор. Они всё ещё были яростными, но в них уже не было той слаженности и неумолимости. Солдаты Гроцци устали. Они выдохлись. Часы бесплодного штурма под палящим солнцем истощили их силы и, что важнее, их боевой дух. Лестницы теперь ставили реже, а те, что ставили, наши защитники сбрасывали с возросшей уверенностью.

Мой взгляд, усиленный магией, скользнул вдоль стены. Я снова и снова возвращался к одной точке, которая не давала мне покоя с самого начала штурма. Высокий одинокий пустующий дом, который Осмер, один из моих разведчиков, обнаружил накануне.

Идеальный плацдарм для прорыва. Я ждал, что враг воспользуется им, стянул туда резервный отряд, но… ничего. Дом стоял пустым. Альшерио либо не заметил этой возможности, либо, что более вероятно, приберёг. Эта неиспользованная угроза беспокоила меня больше, чем сам штурм.

И вот настал переломный момент. Таран, который с упорством дятла долбил наши ворота и сделал на ней три десятка глубоких вмятин, наконец-то вдруг замер. Очередная волна атакующих, докатившись до стен, отхлынула назад, не дождавшись подкрепления.

Над полем боя пронёсся протяжный, тоскливый звук рога. Сигнал к отходу.

Враг, понеся серьёзные потери и не добившись успеха ни на одном из участков, отступил, унося раненых и оставляя у подножия стен десятки трупов.

Единственное, что они сделали — это утащили таран. Скрежет колёс символизировал окончание сражения.

Защитники Каптье, измотанные, но воодушевлённые, провожали их усталыми, но победными криками.

Мы выстояли.

Я переместился к башням на воротах и поблагодарил орков, надеясь так же пожать руку Фаэну, но эльф куда-то пропал.

Он не был прикреплён ни к одной роте, потому что дисциплина не была его сильной стороной.

Стоял в центре стены над главными воротами, и ощущал, как по моим венам вместо крови течёт холодное спокойствие. Способность Рой была активной, превращая меня в нервный центр всей обороны.

Я не просто видел, я чувствовал каждого ополченца на стене. Я ощущал учащённый пульс молодого парня из гильдии кожевников, стискивающего арбалет влажными от пота руками. Я чувствовал глухую боль в старом колене ветерана-стражника, стоявшего на своём посту уже не первый десяток лет. Я ощущал мрачную решимость гномов и дикий, предвкушающий бой азарт орков. Весь город, вся его оборона были единым организмом, а я был его мозгом.

Глава 26

Новые неизвестные в формуле

Я смотрел, как армия Гроцци, оставив у стен десятки тел своих товарищей, медленно и неохотно отступает к своему лагерю. В этот раз победа ощущалась иначе.

Не как результат хитроумной диверсии или отчаянной импровизации.

Эта победа была заслуженной, выстраданной. Мы выстояли в честном, открытом бою, плечом к плечу. Люди, гномы, орки, маги… Все мы. И от этой мысли на душе стало неожиданно тепло и спокойно.

— Мы выстояли, милорд! — рядом возник запылённый, чумазый, но сияющий Гаскер. Его голос, обычно ровный и спокойный, дрожал от волнения. — Клянусь всеми богами, мы выстояли!

— Мы выстояли, Гаскер, — кивнул я, хлопнув его по плечу. — Благодаря всем вам.

С другой стороны ко мне подбежал Волагер, начальник городской стражи. Его обычно полноватое лицо осунулось, под глазами залегли тени, но в них светилось экстатическое счастье.

— Я… я думал, мы не выстоим! Когда они подтащили таран… Я думал, всё кончено! А Вы… Вы просто стояли и смотрели, словно знали, что ворота выдержат!

Я усмехнулся. Вообще-то не знал, но рассчитывал, что произойдёт именно так. Гномы, укреплявшие ворота, поработали на славу.

— Я верил в наших гномов, Волагер.

Начальник стражи расправил плечи, словно подрос на несколько дюймов.

Стена гудела. Усталые, но счастливые лица. Гришейк, сын орочьего старейшины, подошёл ко мне, скалясь в широкой улыбке, обнажавшей внушительные клыки.

— Хорошая драка, — пророкотал он. — Враг истёк кровью. Мои лучники довольны. Они собрали богатый урожай. Нас попросили ребятишки из роты «белки», вместе мы крючьями на верёвках достали со стены погибших врагов… Чтобы достойно захоронить, само собой, это были славные воины.

— Вы использовали какие-то воровские приспособы «белок»? Ладно, я понимаю, что ты хочешь мародёрить убитых, твоё право, Гришейк.

— Ну, что Вы, босс, просто перед захоронением со всем уважением избавим от лишнего груза и доспеха. Кто же хоронит в доспехе?

— Действуй, я не возражаю.

…

Когда первая волна эйфории схлынула, я собрал всех командиров в доме Пратна Остроглаза, который уже давно превратился в наш официальный штаб. Гаскер, Волагер, Гришейк, Мадана, командиры рот, Тибо, старейшины гномов и даже маги Пеконимо и Анааракс, осунувшиеся и бледные от магического истощения. Все были здесь.

— Что ж, господа… и леди, — я отвесил Мадане отдельный уважительный поклон. — Поздравляю всех. Мы одержали большую победу. Но расслабляться рано. Пришло время для «разбора полётов».

Я заметил, как несколько человек недоумённо переглянулись. Выражение, которое я притащил из своего мира, здесь ещё не прижилось, хотя слухи о странных словечках лорда-защитника уже вовсю ходили по городу.

— Мы проанализируем, что прошло хорошо, а что — не очень, — покладисто пояснил я. — Гаскер, как вели себя ополченцы?

— Держались крепко, милорд. Дисциплина не пошатнулась даже в самые тяжёлые моменты. Потери есть, но они меньше, чем я ожидал. Новобранцы получили боевое крещение. Теперь это не просто горожане с копьями, а настоящие бойцы.

— Отлично. Гришейк, твои орки?

— Стреляли метко. Нужны ещё стрелы, пара луков не выдержала темпа, хорошо хоть гномы дали нам с запасом. Но стрелы на исходе. Нужно пополнить запасы.