Тактик 4 (СИ) - Кулабухов Тимофей "Varvar"

— Мои гномы уже работают над этим, — заверил его старейшина Торим. — Кузницы не останавливались ни на минуту. К утру будут и наконечники, и новые болты для наших арбалетов.

Я был доволен.

Город действительно превратился в единый механизм. Каждый знал своё дело и выполнял его. Я поздравил всех ещё раз, отметил заслуги каждого отряда, поблагодарил магов за поддержку. Я видел, как светятся их лица. Для них, привыкших к требовательности, презрению и страху со стороны обывателей, простое слово благодарности от командующего стоило многого.

— Старейшина Торим, я прошу перевести ваших гномов на стену, снять большую часть бойцов с Западной башни.

— Считаете, они больше не посмеют их штурмовать?

— Я вижу, что мой враг применяет очень гибкую тактику, он пробует оборону во многих местах, но не идёт ва-банк… То есть, он не особенно рискует. Понимает, что и где у нас крепко и не лезет на рожон. Тем более у нас есть прочищенные пути для переброски, мы просто выставим на стену три роты ополчения, если они попрут на башню.

— Но они не попрут? — предположил гном.

— Нет, с максимально допустимой вероятностью. То же самое касается и Восточной башни, прошу орков снять оттуда две трети бойцов и усилить группировку у ворот.

— А куда они ударят в следующий раз, милорд? — хрипло спросил ошарашенный перестановками Волагер.

— Мы этого не знаем. Единственное, в чём мы можем быть уверены, мы не предугадаем, как будет действовать враг. Ворота им не удалось сломать, но это из-за ямы, они решат эту проблему. Раз таран утащили, мы увидим его снова. Лорд Альшерио перебирает варианты, башни он отбросил, ударить по мне магией неэффективно, тропы по берегу больше нет, и он это знает, лодок у него нет. Но! Таран всё ещё на игровом поле, как и лестницы. Он всё ещё может устроить подкоп, это классика, однако со слов гномов я понял, что туннели тут заливает?

— Да, — подтвердили в один голос Тибо и старейшина Торим.

— Всё равно, до конца эту угрозу мы не отбрасываем. А вообще нужно быть готовым ко всему, враг учится, как и мы. Но сегодня я хочу порадоваться и всех поздравить. Вы большие молодцы и провели хорошую работу.

…

Когда последние из командиров ополчения, возбуждённо перебивая друг друга и обрадовано хлопая по плечам, покинули мой штаб в доме Пратна Остроглаза, я расслабленно вышел на кухню и позволил себе на мгновение прислониться к прохладной стене. Воздух был пропитан запахом пота, и той ни с чем не сравнимой эйфорией, которая охватывает людей, только что посмотревших смерти в лицо и заставивших её отступить.

Сегодня был трудный день и мы явно победили. Все защитники выстояли против настоящего, яростного штурма, и теперь каждый из них чувствовал себя героем.

Я же не чувствовал ничего, кроме усталости и знакомого холодка в груди. Я стоял у окна, отстранённо глядя на площадь и прокручивал в голове прошедший бой, разбирая его на такты, как партитуру.

— Ты странно себя ведёшь, лорд-протектор.

Я обернулся. В кухню, тихонько прикрыв дверь, вошли двое: Гаскер, мой заместитель, матёрый вояка и, внезапно, Мадана, местная ведьма и, чего уж там, роковая красотка.

Странная компания.

Гаскер выглядел измотанным, но в его глазах плясали огоньки удовлетворения. Мадана же, напротив, была нейтрально-спокойна, её тёмные, проницательные глаза изучали меня без малейшей тени той радости, которую я видел у всех остальных.

— Все вокруг готовы носить тебя на руках, — продолжил Гаскер, входя в комнату. — Мы отбили их! Отбили по-настоящему! Но! Чего мы пришли-то… Мы не так давно знакомы, Рос, но сейчас я впервые вижу, чтобы ты был… доволен. И нам с Маданой кажется, это всё игра.

Мадана подошла ближе, её движения были плавными, как у хищницы.

— Твой дух спокоен, — прошептала она, и от её голоса по моей спине пробежали мурашки. — Но это покой свернувшейся в клубок напряжённой змеи, а не спящего умиротворённого льва. Ты что-то задумал…

Я позволил себе кривую усмешку. Эти двое были, пожалуй, оказались самыми проницательными людьми во всем городе.

— Вы правы. Оба, — признался я, отходя от окна и садясь за стол, на котором всё ещё была разложена карта города. — Моя радость не совсем искренняя. Вернее, она тоже есть, но только отчасти. Я рад, что вы все живы. Рад, что стена устояла. Но праздновать победу в войне, выиграв пару сражений — удел недалёких глупцов.

Гаскер нахмурился, его солдатская прямота не терпела недомолвок.

— Это я уже слышал, — хмыкнул старый вояка. — Но мы стали крепче, лучше вооружены, учимся каждый день. Что опять не так?

— Дело не в нас, а в Альшерио. Он пробует и каждый раз всё ближе к победе. С другой стороны, сильно тянуть он тоже не может. Осада — дело дорогое, есть риск, что король пришлёт нам подмогу. Тогда наследничку придётся драться в чистом поле, имея за спиной наш город. Каждый день простоя бьёт по его казне и, что важнее, по его репутации. Его права на Каптьелот и так сомнительны, и если он не сможет взять город быстро, его собственные союзники могут от него отвернуться. Поэтому я считаю, что следующее сражение станет последним и решающим.

Я поднял на них глаза, давая время осознать мои слова.

— Вы должны понимать, что мы видели до сих пор. Это была прелюдия. Давайте разберём по порядку. Первое столкновение, в самый первый день. Это был эмоциональный порыв, проверка на прочность. Они надеялись, что мы дрогнем от одного вида их армии, что откроем ворота из страха. Не вышло.

Гакер кивнул.

— Второе, — я постучал пальцем по столу, словно это был монитор планшета. Когда они подвели первый кривой таран. Это была не столько битва, сколько разведка боем. Имитация, обман. Они хотели заставить нас раскрыть карты, показать, где у нас сосредоточены лучшие стрелки, как быстро мы реагируем, кто отдаёт приказы. Они прощупывали наши слабые места, чтобы ввести в заблуждение и заставить расслабиться.

— А сегодня? — спросил Гаскер.

— А сегодня была настоящая битва, — кивнул я. — Но не решающая. Не на пределе сил. Они бросили в бой достаточно войск, чтобы это выглядело как генеральное наступление. Они хотели показать, что не сломлены после ночного рейда и освобождения пленников. Хотели оценить боеспособность нашего ополчения. И они её оценили. Не надо думать, что мы заставили их трепетать от ужаса. Они отступили, но они вернутся. Альшерио ещё не показал нам всё, на что способен. Он соберет всё, что у него есть, ещё несколько мощных фигур на доске, чей потенциал он ещё не использовал.

— Колдуны? — спросила Мадана. — Они ведь сегодня не сделали ни одного выстрела.

— Колдуны, — подтвердил я.

Гаскер разочарованно крякнул и потёр подбородок.

— Значит, отдыхать некогда, лорд-протектор?

— В гробу отдохнём, — мрачно усмехнулся я. — А пока — прошу тебя проверить посты. Раненых — к лекарям. Всем остальным — поесть и поспать несколько часов. Следующие сутки могут стать для Каптье последними.

Они молча кивнули и вышли, оставив меня одного с моими мыслями. Я снова подошёл к окну. Там, за стенами, во тьме, зализывал раны и готовился к новому прыжку смертельно опасный зверь. И моя задача была в том, чтобы встретить его и сломать ему хребет.

Ну, а пока активировал Рой и посмотрел, как там город и нет ли врагов «на карте»?

При помощи Роя я знал, что около дома дежурит командир роты «Белки» владелец ловких пальцев Осмер, он торчит на крыше и подслушивает. Посторонних около дома нет.

Я связался с ним при помощи Роя и коротко поговорил.

А теперь можно и поспать.

…

Победная эйфория — товар довольно-таки скоропортящийся.

Она испаряется вместе с первым утренним лучом, оставляя после себя лишь головную боль, гул в ушах и горький привкус реальности. Ночь после отбитого штурма прошла в тумане.

Я был в штабе в доме Пратна Остроглаза, и собирался выходить на стену.

За последние дни я загорел как крестьянин, от того, что постоянно торчал на стене.