Наперегонки с ветром. Идеальный шторм (СИ) - Виннер Лера

Мне пришлось сбавить скорость и дождаться её, в то время как Кайл бросился за Сэмом.

– Элис!.. – задыхаясь, Женевьева вцепилась в мой локоть, но я не стала отвечать, просто увлекла её за собой.

Нестись через колдовской лес в Ночь Осенних костров по тёмной дороге, ведущей к кладбищу, наугад было заведомо плохой затеей.

Не зная, как именно смотрит Женни, – человеческими глазами или подправив себе зрение, – я предпочла надеяться на Кайла. Он видел в такой темноте лучше всякой кошки, и сейчас, когда он был впереди,эта способность должна была передаться и мне.

Оставалось только проследить, чтобы леди Готтингс не переломала себе ноги, споткнувшись о мелких и невидимых местных жителей.

Чем ближе мы были к кладбищу, тем светлее становилось вокруг, хотя должно было быть наоборот.

Сэм остановился, как будто налетел на невидимую стену, а Кайл замер за его плечом, и я невольно задалась вопросом о том, кому из них мы обязаны этим светом.

Здесь земля не просто дрожала, она ходила под ногами ходуном, а на фоне кажущегося прозрачную неба тьма между могилами была густой и непроглядной.

Сегодня было время мёртвых, они по своему законному праву вставали из своих могил.

Все, кроме той твари, что звалась Альфредом Готтингсом, и была теперь надёжно заперта и Кайлом, и Хозяином этих мест.

Самуэль был очень бледен, а его челюсти были сжаты так сильно, как если бы их свело судорогой.

Что ты здесь ни происходило, он явно видел такое впервые, и на всякий случай я сжала руку Женни крепче, чтобы помешать ей броситься к нему.

А вот Кайл как будто распрямился и набрался сил.

Он смотрел вперёд и одновременно в никуда, – туда же, куда смотрел Самуэль, – но выражение его лица осталось спокойным.

Разве что он стал чуть более собран, как перед важным разговором.

Как минимум трое из нас понимали, что договариваться и убеждать уже бесполезно.

Мертвецы Фьельдена искали отмщения.

Тех, кто умер в последние полгода, равно как и всех, кого давно опустили в могилы, потревожили в их праздник. Кто-то попытался заставить их послужить себе, утащить Самуэля на другую сторону не потому, что пришёл его срок или он сам напросился на это, а из личной выгоды.

Они всего лишь не потерпели этой дерзости, но их гнев мог стать страшен для города.

– Держи их, – Кайл сказал это Сэму, и тот сглотнул тяжело и поспешно.

– Что, если не смогу? Их возмущение справедливо.

Йозеф Мерц не был самым ярким и яростным из них, но он тоже был здесь, среди толщи тьмы, что стелилась между надгробными плитами. И ему точно было кого навестить в эту ночь.

Самуэль развернулся, посмотрел на Кайла с выражением, которое я не могла определить точно, глядя на его профиль сзади, но больше всего оно напоминало легкую растерянность и надежду.

– Их слишком много. И они никогда раньше не вели себя так. Думаю, лучше ты…

Отросшая прядь Кайл посмотрел на него в ответ, а потом, не отводя взгляда, кивнул в среде, на тех, перед кем они оба застыли:

– У меня есть власть приказывать, а ты – один из них. Ты принадлежишь этому месту, и тебя послушают по доброй воле.

Самуэль застыл. Ему не обязательно было знать подробности, чтобы чувствовать, что ему говорят правду. Его связь с Фьельденом и множеством его умерших жителей крепла с каждой секундой, а мне всё меньше хотелось думать о том, что может случиться, если они окажутся сильнее. Если кладбище завладеет его разумом, и мстить живым отправятся уже не духи, а сам Хозяин.

Его последнее испытание.

– Держи их. А мы пока разберемся с первопричиной, – Кайл хлопнул его по плечу, совсем как я накануне, развернулся и пошёл обратно.

Женни уставилась на него полными слез глазами, но он не дал ей ни заговорить, ни сделать броситься вперёд, потянул за собой.

– Нет, – спустя не меньше десятка шагов она будто очнулась, попыталась оттолкнуть его руку. – Мне нужно к нему.

– Чтобы путаться под ногами?

Тащить силой сопротивляющуюся женщину было опасно и глупо.

Я оглянулась, чтобы посмотреть на Самуэля, опасаясь, что он отвлечется на почти-плач своей обожкемой жены.

Он, к чести его, не дрогнул. Так и продолжал стоять, приподняв раскинутые руки, и вокруг его запястий обвивалась та самая тьма.

Ветер стелился уже под нашими ногами, мешал идти, прибивал к дрожащей земле.

Я развернула Женевьеву к себе, отвлекая от брошенной Кайлом, хоть и по делу, резкости.

– У Сэма есть работа, которую он должен делать. Ты ведь это понимаешь?

Она кивнула, и я заметила, что в ее глазах не было слез. Только лихорадочный блеск.

Даже в страхе за него она способна была слушать, и это стало главным.

Я кивнула ей в ответ, прежде чем продолжить:

– Он окажется в опасности, если будет думать не о деле, а о том, как защитить тебя. Ты ведь этого не хочешь?

Она отрицательно затрясла головой, а я потянула ее прочь, обратно к дороге.

– Тогда просто верь ему. Иди к нам и оставайся в доме, пока мы не вернемся. Ты поняла?

На этот раз она так же поспешно закивала.

Краем глаза я успела заметить, как Кайл поморщился, намекая, что я вожусь с ней слишком долго, но теперь Женевьева и сама торопилась обратно. Первый шок и первый порыв миновали, и она в самом деле поняла, как много теперь значит для ее Сэма свобода действий.

Словно в подтверждение этому, Фьельден, когда мы снова его увидели, оказался погружён по тьму.

Отстранившись от живых, его Хозяин переключился на мёртвых, и теперь в городе не горел ни один фонарь, а свечи и камины в домах сами собой погасли.

– Что за?.. – Женни посмотрела на меня, потом на Кайла.

– Иди, – тот подтолкнул её к нашему дому, и дождавшись, чтобы она, бросив на нас последний взгляд, закрыла дверь, коротко приказал включить свет.

Прошла секунду или целых пять, а потом в окне гостиной появился мягкий отсвет единственной свечи.

Я поблагодарила дом мысленно, зная, что он меня услышит.

– Готтиннс?

По моим ощущениям, эпицентр начавшегося раньше, чем ожидалось безумия, был рядом с ним, но в такое время легко было ошибиться.

Кайл кивнул и увлёк меня обратно к дороге:

– Пошли.

В городе ветер оказался сильнее и злее. Поднимаясь уже до пояса, он нас по улицам небольшие вихри из сорванной листвы.

К счастью, улицы эти были пустыми. Здесь, как и во всех прочих городах с самых крошечных деревушках, люди стремились укрыться дома в такую ночь. Защититься от нечистой, которой может вздуматься прийти за ними, вязанками чеснока и молитвами. Реже – по-настоящему действенными обрядами.

Единственным, что беспокоило меня в действительности, был тот факт, что мы слишком давно не работали вместе. Всё произошедшее за последние недели, было не в счёт, а значит, полагаться предстояло в первую очередь на чутье, взаимное доверие и опыт.

Перед домом Готтингсов нам никто не встретился, а двери и окна оказались открыты настежь. Ветер стучал створками, заставлял звенеть и дребезжать стекла.

Кайл поднялся по ступенькам, опережая меня на полшага и чутко прислушиваясь к пространству вокруг, но внутрь вошёл безбоязненно.

Стоило нам очутиться в широком коридоре, ведущем в гостиную, я поняла, почему. Этот дом умер. Пусть формально в нём продолжали жить, людям он больше не принадлежал. Ветер и тьма гуляли по нему свободно, сопровождая силу, которая теперь обитала здесь.

Гостиная показалась мне больше, чем в прошлый раз. Отсюда не вынесли мебель, но пространство как будто раздвинулось, стало шире для новых хозяев.

Райан Готтингс, ссутулившись, сидел на софе, ровно на том же месте, которое во время нашей встречи занимала его жена.

Увидев нас, он лишь поднял голову, посмотрел исподлобья, и я внутренне собралась, потому что это был уже не совсем он.

Готтингс оставался человеком, но сознание его плыло и туманилось, рассеивались на миллиарды частиц. Так могло быть только в одном случае – прямо сейчас его жизненная сила шла на корм тому, что он выпустил на свободу.