Напротив…
Его приказной тон, его жесткие движения возбудили пуще прежнего, и некая сила подкинула меня на новую высоту, принудив выгнуться навстречу твердому члену и выпустить громкий, протяжный стон. Не уводя взора. Ни на секунду.
Толчок. Еще один… Еще…
И Даррен наконец-то смиловался, отпустив взгляд, запрокинул голову, до самого предела прижимая мои бедра к себе. Наши вздохи слились, воздух затрещал, накалившись до невозможности. Тело вздрогнуло, пронзаемое иглами чувственного удовольствия, пальцы до боли сжали ткань покрывала, а разум, затопленный сладостью чувств, кажется, просто отключился…
Я дрожала, выдыхая и с жадностью вдыхая, ясно ощущала, как он вздрагивает внутри и изливается. Следила за ним, не обращая внимания на дикое желание закрыть глаза и провалиться сквозь землю. Смотрела внимательно, безмолвно, как дрожат его ресницы, как он до красноты вжимает в меня пальцы. Как дышит, распахивает веки, ища мой взгляд. И как его кожа начинает светиться изнутри золотом, разгоняя полумрак хижины.
О лесные боги и духи… Что же я натворила?..
У меня бы глаза на лоб полезли, будь это возможно, однако нырнуть в море удивления мне не позволили. Искусанные за время соития губы вновь подверглись нападению: Дар прижался к моему рту, невольно — или же осознанно — заставляя ненадолго забыть о том, что я увидела, и сосредоточиться на нем. На этом поцелуе. На его тяжелом горячем теле и железном факте, что все было взаправду.
Реальность. Не сон.
А уж лучше бы был он, ведь мысль о скором расставании нещадно жгла мне душу. Я не могла даже думать о том, чтобы позволить Ему остаться. Не могла предположить, что мы можем быть вместе. Не могла. Хоть и жутко хотела.
Это неправильно. Сестры не поймут. Ковен откажется от меня. Изгонят, и тогда я потеряю весь смысл своего существования. Единственный выход — все забыть. Единственное правильное решение…
Но не сейчас. Немного позже, ранним утром, когда птицы защебечут за окном, дав знать, что моей сказке пришел конец.
Тогда моя рука не дрогнет, передаст ему зелье, а голос не задрожит, произнося прощальные слова.
— Спи, госпожа, — шепот обжег ухо, и вдоль тела тотчас прокатилась волна сладких мурашек. — Утро вечера мудренее.
Даррен, перестав светиться, улегся на спину, с трудом помещаясь со мной на узенькой, крохотной кровати, и привлек к себе.
Уложил на грудь, запустил пальцы в волосы и принялся не спеша массировать.
Словно знал. Словно понимал…
А потому пытался успокоить и расслабить как тело, так и сознание.
Ему удалось это легко и быстро. Нега патокой растеклась по конечностям, окутала сердце, помогая ему сбавить темп, и я прижалась к мужчине плотнее, забывая, пусть и до утра, о своих коварных намерениях.
