Потерянная душа (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Одетая в строгий костюм и с аккуратно заколотыми в пучок волосами любовница мало напоминала разнеженную рассветную чаровницу.

— Кофе — это единственное, что я нашла на завтрак, — объявила она, протягивая хозяину дома полную кружку коричневатого напитка. — Павлов, ты не считаешь, что уже пора разобрать коробки, включить холодильник и купить какой-нибудь еды?

— Зачем? — Он отхлебнул обжигающий напиток. Ярослав давно перестал привередничать насчет вкуса кофе. С тех пор, как он бросил курить, то начал пить любую отраву, лишь бы в ней имелся кофеин.

— Затем, чтобы твоя свалка хотя бы отдаленно стала похожа на человеческое жилище.

Говорят, что по закону прямого отражения беспорядок в доме приводит к хаосу в жизни. Ярослав считал себя доказательством ошибочности спорного утверждения, ведь в его отлично налаженном жизненном механизме никогда не случалось сбоев.

— Меня устраивает.

Алина знала правила игры и не претендовала на личное пространство в квартире холостяка. Подруга никогда «не забывала» в ванной зубную щетку, нижнее белье в полке шкафа или другие раздражающие женские мелочи. Она была умна для наивных дамских уловок, а потому задержалась в жизни Ярослава дольше, чем на один месяц. Пару дней назад в телефонном разговоре с подругой, она назвала их встречи — «отношениями».

С кружкой в руках Палов направился в гостиную, надеясь послушать последние новости, но вдруг увидел вместо физиономии приятеля-диктора музыкальный видеоклип какой-то певички.

— Включи звук! — попросила Алина из кухни.

Ярослав был на сто процентов уверен, что его перекосило. Он стоял спиной к подруге, однако она точно бы видела мужчину насквозь:

— Павлов, перестань кривиться! Я переключила канал, потому что, в отличие от тебя, не в состоянии сутками напролет смотреть на ужасы.

Пульт от телевизора по-прежнему лежал в одной из заклеенных коробок. Ярослав не сдвинулся с места, чтобы увеличить громкость.

На экране показывали неземное хрупкое создание с крыльями, похожее на раненную птицу или ангела. Пернатая барышня поджала колени к подбородку и беззвучно открывала рот, вероятно, тонким голоском нестройно исполняя нечто слезливое. По белому, как у мертвеца, лицу текли ненастоящие слезы.

— Почему певички любят изображать из себя ангелов? — словно в пустоту, спросил мужчина. — Банальность — это эстрадная мода?

— Оставь свой шовинизм. Она не какая-то там певичка, а Анастасия Соловей. Ей позволено все, даже заезженный образ ангела! — ни капли не разозлилась Алина и, продефилировав рядом с хозяином дома, сама включила звук.

В один миг квартира наполнилась терпким, как вино, магнетическим голосом, оттененным насыщенной, густой мелодией. На короткое мгновение Ярослава точно бы оглушило.

Тщедушная девочка на экране расставила руки над обрывом, нарисованным на компьютере, и продемонстрировала очертания груди.

— Похоже, она все-таки старше восемнадцати? — с нарочитой насмешливостью протянул он, стряхивая себя странное наваждение.

— Павлов… — Алина закатила глаза. — Ты неисправим.

Она совсем выключила телевизор. Экран потух, а в квартире установилась долгожданная тишина.

— Месяц назад эта, как ты говоришь, певичка лежала в коме, фактически при смерти. Ее пресс-служба уверяет, что она вернулась совершенно здоровой. Но ты видел хотя бы одного пациента, кто вышел из комы совершенно здоровым?

— Я вообще не видел переживших кому людей.

— Сегодня будет пресс-конференция. Я очень надеюсь на сенсацию, иначе вылечу с работы. — Алина состроила задумчивую мину.

В течение нескольких лет она писала сантиментальные истории о жизни знаменитостей, где все девочки-певички, в действительности взбалмошные и капризные, представали перед читателями трогательными и благочестивыми, как героини романов Джейн Остен. Вероятно, от журналистки потребовали изменить концепцию, и работа полетела под откос — Алина не обладала ни талантом, ни сильным слогом.

Оставшиеся до выхода время любовники в молчании пили пустой кофе на кухне. Ярослав с помощью планшета изучал финансовые новости в Интернете.

— Павлов, — вдруг резко позвала Алина. — Ты можешь подвезти меня на пресс-конференцию?

— Мне не по дороге, а я не успеваю в офис. Возьми такси, — не поднимая головы, отказался мужчина. Наверняка, на встречу приедут какие-нибудь приятельницы-журналистки Алины, а мужчине совершенно не хотелось выглядеть пажом при даме сердца.

— Предложи еще поехать на метро! — рассердилась собеседница. — В конце концов, Павлов, любишь кататься — люби и саночки возить!

Удивленный запальчивой тирадой обычно сдержанной на слова любовницы тот поднял голову.

— Мне страшно уточнять, но только что ты назвала себя «саночками»?

— Палов, с огнем играешь! — процедила Алина.

Она раскраснелась, из прически выпал непослушный завиток. Заядлый бабник ненавидел женский шантаж, но даже он понимал, что предпочитаемый им способ пробуждения имел определенные побочные эффекты.

— Хорошо, только не злись, — согласился он, смирившись с тем, что теперь-то точно придется изображать эскорт для кичливой любовницы.

Встречу Анастасии с журналистами устроили по высшему разряду. Специально сняли большой зал в дорогом отеле, куда официально пригласили музыкальные телеканалы и известные издания.

Перед выходом в люди певице пришлось провести целый час в компании манерного стилиста. После всех усилий волшебным образом он превратил Настасью из милой, невинной старшеклассницы в «горячую» старшеклассницу из фильма для взрослых. Вместо глаз на бледном лице темнели дымчатые пятна, а волосы торчали в разные стороны, словно певица только-только выбралась из чьей-то постели.

— Как тебе, Зайка? — улыбнулся стилист, который импонировал девушке своим жизнелюбием и привычкой называть всех, даже сухую, как столетняя баранка, Екатерину — Зайками.

— Очень красиво, — глядя на свое отражение, соврала Настя.

Когда он уехал, стараясь стряхнуть нервозность, певица умылась ледяной водой в ванной люкса, выделенного администрацией отеля специально для звезды, кое-как расчесала похожие на мочалку патлы и аккуратно подкрасила светлые ресницы черной тушью.

Девушка спустилась на лифте в лобби, где ее поджидала старшая сестра. Катерина выглядела серьезной и сосредоточенной. Видимо, она нервничала перед появлением на публике.

— Что случилось с твоим макияжем? — удивилась она.

— Смыла. Я выглядела пошло.

Вместе с сестрой Настасья вошла в конференц-зал и на одну короткую секунду замерла, ошарашенная тем, сколько людей дожидалось ее появления. Царила жуткая духота, хоть топор вешай. Народ набился в зал, как селедки. Стоял невообразимый шум.

Казалось, что здесь планировалась встреча со звездой мирового масштаба. Видимо, привлеченные историей с комой, репортеры пришли на пресс-конференцию в надежде заполучить сенсацию. Как знать, может, они надеялись, что любимицу публики вывезут к людям на инвалидном кресле?

Настя готовилась к встрече, как к экзамену по истории. Целую неделю певица, будто прилежная школьница, зубрила даты из собственного досье, и могла без запинки перечислить основные вехи из своей жизни.

Когда появление певицы заметили, то зал взволновался. Ее путь от дверей до сцены, где за длинным столом уже беспокойно поглядывал на часы Артемий, сопровождался ослепительными вспышками фотокамер.

Продюсер поднялся, чтобы поприветствовать сестер.

— Настасья, ты выглядишь очень… — он хотел сделать комплимент, но осекся на полуслове, обнаружив полное отсутствие косметики на лице у подопечной. — Свеженькой.

Они расселись. Со сцены зал выглядел огромным и переполненным. У противоположной стены размещались стойки видеокамер. Сидя на виду у доброй сотни незнакомых людей, певица почувствовала себя голой.

Чтобы сохранить амнезию в секрете, Насте велели свести разговоры с репортерами к минимуму, поэтому встречу открывал продюсер. Он поздоровался, поблагодарил всех за присутствие, а потом передал слово личной помощнице певицы. Следующие десять минут Екатерина наизусть пересказывала подготовленный накануне пресс-релиз о том, как звезда эстрады возвращалась к жизни. Сестра говорила на одном дыхании, как будто боялась запнуться и забыть скрупулезно разученную речь.