Утилитарная дипломатия (СИ) - Грей Дайре

– Я недооценила чувства Герхарда к Милисент. Как и ее саму. Может быть, будь я настойчивее, мы могли бы быть откровеннее друг с другом. И все сложилось бы иначе…

Кристиан осторожно освободил руку, сжав тонкую ладонь напоследок. По данному вопросу их взгляды отличались.

– Фрау Шнайдер выживала так, как умела. Не забывай, что она была магом воды. Пусть слабым, но они могут воздействовать на эмоции. Вызывать привязанности.

– Я помню, Кристиан, – во взгляде Ивон показался мягкий укор. – Но как с твоими словами вяжется то, что она оказалась во дворце в ту ночь? Секретаря Герхарда она усыпила, никто кроме нее ничего не знал. Она могла отправиться к себе и подождать до утра, решив, что информация не столь и важна. Но Милисент поступила иначе. Разве тот, кто думает лишь о собственном выживании, попытается предупредить об опасности? Пусть даже эфемерной.

Великий герцог отвернулся, невольно глянув в окно. Рассматривать сейчас там было решительно нечего.

– Пусть так… Я готов поверить, что со временем баронесса прониклась к Герхарду чувствами и привязалась. Но это не отменяет того, что его скорбь может строиться лишь на внушении.

– Возможно, тебе проще верить, что все действительно так. Но любому внушению приходит конец. И оно закончилось бы со смертью Милисент. А Герхард все еще страдает…

Настолько, что совершенно перестал заниматься делами, а в особняке творится, элементали знают что.

– Хорошо, может быть, я не прав. Может быть, я не разглядел во вдове барона чего-то большего. Но к Юстасу моя слепота не относится. Он страдает отнюдь не из-за неразделенной любви, а из-за больного самолюбия.

– Кристиан!

Да, любая мать видит своего ребенка лучше, чем он есть на самом деле. Или хотя бы желает видеть. Или очень верит. Ивон предпочла бы, чтобы Юстас женился и привел жену в дом. Конечно, она постаралась бы подыскать молодоженам отдельный дом, чтобы не мешать, но наверняка каждую неделю приглашала бы их на ужин, а о невестке постаралась бы узнать все. А уж внуки…

Порой мечты исполняются совсем не так, как хочется.

– Давай оставим этот разговор до возвращения Юстаса, – примирительно предложил он. – Завтра у меня встреча с Георгом. Я предложу ему замену невесты.

Выражение лица жены снова изменилось, стало сосредоточенным. Их общее неожиданное решение постепенно реализовывалось.

– Значит, она согласилась.

– Да.

– Я рада. Сеньора де Торрадо будет замечательной императрицей.

Во фразе прозвучала странная неуверенность, заставившая насторожиться. Но Ивон уже опустила взгляд и снова стала складывать крохотные рукава.

В этом году будет тридцать лет, как они женаты. Круглая дата. И весьма символичная. Три десятка лет. Долгий путь от застенчивого «вы» и опущенных глаз, до обращения по имени и бесед по душам. Нужно будет приготовить подарок. Что-то особенное. Жена любила музыку, а в Аринии появился новый тенор, о котором писали в газетах. Можно будет организовать ему гастроли. Или небольшой концерт. Для узкого круга.

– Ульрике возвращается на этой неделе, – добавил Кристиан то, о чем вовсе не собирался говорить. И никогда не сказал бы раньше, соблюдая негласную договоренность. Но после помолвки и того, что сделала Ивон, молчание впервые казалось ложью.

Она не ответила. Несколько минут они сидели в тишине, пока герцог не решил, что пора уходить. Они обсудили все, что он хотел. А жена явно хотела отдохнуть.

Около двери его нагнал тихий окрик:

– Кристиан.

– Да?

Он обернулся. Ивон сжимала спинку кресла и смотрела на него. На лице отразилась решимость и спокойная уверенность:

– Я хочу развод.

Глава 3. О холоде…

В порту шла разгрузка торговых кораблей Альбиона. Тяжелые, неповоротливые махины современных механизмов медленно съезжали на пирс. Их корпуса укрывали плотные, темные полотна, пропитанные жиром, чтобы уберечь металл от влаги и мороза.

Дитрих наблюдал за разгрузкой из окна резиденции градоначальника Веднеса, любезно предоставившего комнаты для свиты советника короля. Сам господин Нильсен сейчас находился непосредственно в порту, лично контролируя разгрузку товара, за который почти весь город мог ответить головами.

– Впечатляюще, не правда ли? – Ингемар как всегда подошел бесшумно. – Такое великолепие… Торжество разума и силы в одном изобретении.

Сползая на пирс, новомодные цистерны или, как их правильно было называть, танки, двигались в предназначенные для них ангары, где и будут ждать своего часа.

– Как твои успехи с изобретением герцога Рейса? – советник легко сменил тему, но не интонацию. Он обладал удивительной способностью даже о самых сложных делах говорить мягким, ласковым тоном, обманывающим многих, кто видел его впервые.

Когда-то Дитрих тоже им обманулся, подумав, что заговоривший с ним человек, добр.

– Есть результаты. Кажется, я понял, как герцог стабилизирует тьму в одном состоянии. Последний эксперимент оказался удачным.

– Замечательно. Хорошая новость.

Ингемар светло улыбнулся, разом становясь моложе. Высокий, сухощавый, с темными волосами, тронутыми сединой, он не производил серьезного впечатления. Обычный, немолодой мужчина в возрасте за пятьдесят. Однако он являлся единственным не военным, к кому король Харольд прислушивался. А порой и в самом деле спрашивал совета.

Дитрих отвернулся от окна и отошел к ближе к печке. Он всю свою жизнь провел во Фреденсберге, но так и не смог относиться к холоду как к данности. Чтобы стать северянином, нужно родиться со льдом в крови и огнем в сердце, так здесь говорили. Ему же, по словам покровителя, льда явно не хватало.

– Есть еще одно приятное известие, – советник тоже отвлекся от созерцания, подошел к сервированному расторопными слугами столику и наполнил бокал глинтвейном. По небольшой гостиной поплыли ароматы гвоздики, корицы и винограда. – Нашему союзнику в Ференции удалось блокировать парламент. Скоро он будет утвержден как глава правительства. Выпьешь со мной?

– Конечно, – Дитрих взял протянутый бокал, ощущая приятное тепло. Сам Ингемар предпочитал крепкий аквавит, который и налил себе. К запаху пряностей и вина добавился аромат тмина. Пил советник крайне редко, но сегодняшний день явно добавил ему радости.

– Пусть и другие наши планы будут столь же успешны!

Короткий звон бокалов ознаменовал торжественность момента. Дитрих с наслаждением глотнул теплый, пряный напиток, ощущая, как по телу разбегается застоявшаяся кровь.

Все утро он работал в подвале, выделенном ему для экспериментов. Помещение не отапливалось, и мужчина заметно продрог. Однако результат того стоил.

– Ты все еще считаешь войну необходимой?

Он был одним из тех, кому позволено задавать подобные вопросы. Кому-то другому советник просто не ответил бы, однако его удостоили сначала пронзительного взгляда серых глаз, а затем и ответа:

– Война – последнее средство дипломатии. Я не хотел бы к ней прибегать, но нужно быть готовым ко всему. Сантамэли успешно пережили твою авантюру, пришлось разработать новый план, и сейчас я его реализую.

Дитрих сжал зубы, как всегда, когда ему напоминали об ошибках. Ответный гнев привычно рванул наружу, но мужчина сдержался. И даже выдавил улыбку.

– Мы получили возможность исследовать их технологию, – напомнил он о прихваченном с собой цилиндре из угнанного автомобиля.

– Да, поэтому твое путешествие нельзя считать полностью провальным, – Ингемар прошелся по гостиной, снова вернувшись к окну. Дома в Фреденсберге строили небольшие с маленькими комнатами, которые удобно отапливать. Долго по таким не походишь. – Хорошо, что я не ждал многого.

Рассуждать о чужих неудачах легко. Попробовал бы сам сориентироваться в чужой стране, найти союзников, раздуть тлеющие угли до пламени, готового пожрать все на своем пути. Не вина Дитриха в том, что Сантамэли оказались умнее и успели подготовиться. И кто мог знать, что ритуал даст лишь временный эффект?