Аргумент весомей пули (СИ) - Корнев Павел Николаевич

Я усмехнулся и двинулся в противоположном от берега направлении — туда, куда мне совершенно точно было не нужно, и где в силу этого не имелось ни единого шанса нарваться на заранее подготовленную засаду. Ощущение чужого взгляда продолжило давить меж лопаток, через три дома я свернул в боковой проход и сразу перешёл с неторопливого шага на бег — рванул напрямик через квартал что было сил!

Унизительно? Да чёрта с два!

Мне с отцом Шалым ссориться не с руки, а у священника точно претензии возникнут, если его людей покалечу, а то и на тот свет спроважу. Я не настолько богат, чтобы такого рода счета оплачивать. Да и Беляна тогда в стороне не останется, не говоря уже о том, что на тот свет могут спровадить и меня самого.

Ну его! В другой раз потолкуем.

Очень скоро узенькие закоулочки вывели к соединявшему пирамиду и порт проспекту, там уже вовсю кипела жизнь: спешили с утра пораньше на рынок кухарки, степенно вышагивали лоточники, суетились разносчики газет, дожидались ранних клиентов чистильщики обуви, строили прохожим глазки продавщицы папирос. Пахло лошадиным навозом, табачным дымом и свежей выпечкой.

Горожане двигались преимущественно в сторону порта, но и чинуши с купчишками, и простые работяги не отказывали себе в удовольствии заглянуть в одну из закусочных и выпить чашечку крепчайшего кофе или же пропустить кружку пива. И всё бы ничего, но нашлись в этом стаде добропорядочных обывателей и паршивые овцы, которые промышляли не карманными кражами и торговлей дурманом, а кое-чем несказанно более паскудным, а именно слежкой за мной.

Вновь знакомым давлением упёрся напряжённый взгляд, и стало ясно, что дело отнюдь не в ревности и задетом самолюбии кого-то из подручных Шалого. Нет! Меня обложили по всем правилам, на хвост село сразу несколько человек.

Неужто снова родственнички Лучезара прорезались?

Мысль эта заставила покрыться спину испариной, и я настороженно огляделся, но возможных преследователей высмотреть не сумел — слишком уж кругом было многолюдно.

Вроде — хорошо. Вроде бы свидетели самым серьёзным образом затрудняли убийство и уж тем более похищение, да только на деле всё обстояло с точностью до наоборот. В такой вот сутолоке ничего не стоит приблизиться и незаметно пырнуть ножом или шибануть свинчаткой по затылку, дабы погрузить бесчувственное тело в карету. Обыватели не враги себе — никто не станет с риском для жизни вступаться за младшего урядника Мёртвой пехоты. Не было надежды и на стражей порядка, потому как от них родичи Лучезара попросту откупятся.

Ну и самое главное: никакие очевидцы не помешают вызвать меня на очередную дуэль и прикончить.

Нет, черти драные! Не хочу! Не желаю!

От ярости я даже зубами заскрипел. Накатило желание выследить пущенных за мной ищеек и перебить их всех до одного, но этому необдуманному порыву поддаваться не стал, как отказался и от идеи оторваться от преследователей на боковых улочках. Начну удирать по глухим переулкам, там меня и прихватят. Тогда придётся драться, а я драться желанием отнюдь не горел. Намеревался разойтись с посланцами рода Огненной длани миром, так сказать — краями.

Ну и опять же — от вызова на дуэль в любом случае не сбежать.

Достанут даже в лагере.

Я огляделся напоследок и поднялся на веранду ближайшей кофейни, там попросил принести чёрный чай и шоколадное пирожное. Сел так, чтобы никто не смог подобраться со спины, стал ждать. Не свой заказ — ответного хода преследователей.

И вот тоже интересно: откуда они вообще узнали, где я проведу эту ночь?

Глава 23

12–21

Заведение оказалось не из дешёвых: посуда была фарфоровой, пирожное — вкусным. Пока лакомился им, запивая красноватым терпким чаем, немного успокоился, тогда-то с новой силой и навалились неприятные вопросы. И первейший из них: кто навёл этих сволочей на дом с дельфинами?

Сдал кто-то из ватаги Шалого или не удержал язык за зубами один из пластунов с «Чёрной каракатицы»? Но откуда у них выход на представителей рода Огненной длани? И к чему бы тем дожидаться моего появления в Тегосе, если покойничку Огнеславу ничего не помешало заявиться с разрешением на дуэль непосредственно в полевой лагерь? Да и по времени концы с концами не сходились: никто новый из Поднебесья по мою душу приплыть ещё попросту бы не успел.

Задержались в городе люди из свиты Огнеслава или тот мастер Стриж заплатил за мою голову местным ухарям?

Допустим, допустим… Но всё же откуда стало известно о моём появлении в Тегосе? Караулили у дома с дельфинами или проследили из порта?

Из порта, из порта, из порта…

Я вдруг сообразил, что взять меня в оборот могли вовсе не посланцы рода Огненной длани, а владельцы «Чёрной каракатицы», точнее — стоявшие за контрабандистами дельцы. Прознали от портового начальства о захвате яхты, вот и увязался кто-то, когда на берег сошёл.

Я забарабанил пальцами по столу, затем велел половому тащить бумагу и письменные принадлежности. Радуясь про себя, что хватило ума уйти с улицы, накидал коротенькую записку отцу Шалому с просьбой подстраховать и обещанием оплатить все хлопоты, присовокупил к ней двугривенный и велел немедленно отнести в дом с дельфинами, а там непременно дождаться ответа.

Буфетчик подозвал одного из вертевшихся у заведения мальчишек, тот принял послание и рванул вдаль по улице, только пятки засверкали, а я с облегчением перевёл дух.

Вроде выкрутился.

Ну а пару минут спустя вновь надавил знакомый взгляд. Я вида не подал, лишь принялся краешком глаза следить за поднявшимся на веранду прыщавым молодчиком в светлом парусиновом костюме и соломенной шляпе. Судя по явственным искажениям магического фона, производимым его ядром, был он как минимум аколитом.

Колдун завёл разговор с буфетчиком, при этом стоял он ко мне лицом и ни на миг не переставал сверлить напряжённым взглядом; вроде как даже напоказ.

Мысль эта заставила насторожиться, но — поздно. На стул сбоку от меня уже опустился благообразной наружности дядечка, пузатенький и круглолицый. Никак отреагировать на это вторжение он не дал, сразу предупредив:

— Не дёргайся!

Подобным тоном случайному сотрапезнику желают приятного аппетита, вот только глаза незнакомца, солидного и со вкусом одетого, были предельно серьёзны, от их прищуренных уголков расходились лучики-морщинки.

Левая рука опущена под стол, выговор — черноводский.

— Плати и выходи на улицу, — потребовал он, и я порадовался удачно выбранному месту: со спины не подобраться, с другого бока не подпереть.

Так просто из-за стола меня не выдернут, без шума — так уж точно, только если по своей воле уйти соглашусь. А я не соглашусь. Нечего мне на улице делать. Там к кофейне закрытый экипаж подъехал, и кучер уже спрыгнул с козел, выжидающе уставился на веранду с засунутой под сюртук рукой.

Выйду — сгину.

Я потянул в себя небесную силу, закрутил её по оправе и только лишь этим не удовлетворился, продолжил вбирать всё больше и больше энергии.

— Ну!

Дядечка подался чуть ближе, под рёбра мне упёрся револьверный ствол.

— Не нукай, не запряг, — с черноводским же выговором отозвался я и очень-очень медленно взял чашку, поднял её с блюдечка и сделал длинный глоток.

Рисковал словить пулю? Нисколько!

Я был нужен этим нехорошим людям живым, иначе бы наше общение ограничилось выстрелом в висок.

— Время не тяни! — заявил дядечка, сунул левую руку в боковой карман пиджака и кинул на стол какую-то скомканную бумажку — надо понимать, мою записку отцу Шалому.

Ну да — именно посланием Шалому обрывок листка и оказался. Убедился в этом, его расправив.

— Пошли! — вновь потребовал дядечка, чуть надавив стволом. — Считаю до трёх…

Угрожать колдуну револьвером — дурь несусветная. Застрелить тайнознатца можно, запугать — нет. Любой недоучка легко переломает эдакому глупцу все его кости простеньким ударным приказом, и лично меня от этого сейчас удерживало лишь наличие у дядечки напарника-колдуна, да лёгкие искажения то ли из-за наведённой тем защиты, то ли в силу наличия охранного амулета.