Королевская кровь-13. Часть 2 (СИ) - Котова Ирина Владимировна

Он опустил ее на берег там, где раньше были причалы для яхт, и обернулся человеком, вдыхая свежий запах моря, водорослей, горячего песка и зелени. Городок, рассеченный надвое старой трещиной, шумел радостно — ездили редкие автомобили, качались пышные деревья, пели птицы в садах невысоких домов. Старый дом сторожа причала был на месте, хотя граница стены, удерживаемой Ив-Таласиосом, прошла в паре метров от него, и море, смывшее пляж, плескалось совсем близко, упираясь в каменное основание. Но Люк не успел к дому подойти — дверь открылась, и старый моряк сам, прихрамывая, направился к яхте.

— Ха. Ха. Нашли свою девочку, ваша светлость? — спросил он, приближаясь. Протянул руку, и Люк пожал ее.

— Как видишь, ждала меня, — с нежностью ответил Люк, разглядывая цифры на потертом, треснувшем борту. — А ты что же, уже вернулся, Пьер?

Они закурили.

— Да ну. Да ну. — Привычно проворчал старик, выпуская дым и тоже рассматривая яхту. Он еще постарел, но глаза светились счастьем человека, давно нашедшего свое дело и обретшего покой. — Я и не уезжал, ваша светлость. Старый я уже уезжать, а если бы море меня взяло, так душа моя давно в нем, значит, судьба такая. Зато на волну посмотрел, — и он показал рукой куда-то высоко в небеса. — Такая волна была, что небо закрыла. Когда бы я еще такую увидел? Да. Да.

Покурили еще, глядя то на яхту, то на море с торчащими остовами кораблей.

— Возьмешься? — спросил Люк и кивнул на яхту, из иллюминаторов которой продолжала течь по бортам вода пополам с песком.

— Да уж руки чешутся, — хохотнул старый моряк и показал те самые руки, морщинистые, крепкие, с желтоватыми от табака ногтями. — До завтра позову кой-кого, мы вам опоры соорудим. А уж там залетите, поставите нам ее, будем колдовать. Сделаем лучше, чем была. А вы, — он хитро покосился на Люка, — имя-то не придумали?

— Имя есть, — усмехнулся Люк и с наслаждением выпустил дым в небеса. — Марина.

— Самое то имя для яхты, — одобрил Пьер. Похлопал ладонью по корме, как по крупу лошади, послушал звук. — Почистим, ваша светлость. Имя выпишем, как для любимой женщины, не беспокойтесь. А вы летите, не волнуйтесь. Наслышан я… да все тут в Реджтауне наслышаны, что дел у вас много.

Люк опустился перед замком Вейн уже в сумерках. Здесь морем пахло едва-едва, зато сильно — теплым камнем и деревом, травой и цветами. Снова закурил, оглядывая свои владения. Замок жил: горели окна и на кухне, и в библиотеке — возможно, там засела Рита с книгами по медицине, — и в госпитале на втором этаже слева, и в «детском саду» справа. Покои врачей, драконов и отдел безопасности Леймина находились на втором этаже с обратной стороны замка. Темно было в покоях матушки и Риты на третьем этаже, зато светились покои Берни — неужто братец вернулся погостить? — и Мартина с Викторией. И на четвертом было темно — значит, Марины либо нет, либо она спит.

Где-то в стороне садовники поливали цветочные клумбы и кусты, те, которые стоило поливать не в дневную жару, а в ночь, когда становилось прохладнее. Было тихо и мирно.

Люк поднял голову — и встретился глазами с взирающей на него с высоты змеептицей, чье тело и хвост в сумерках растеклись на полнеба. Он поклонился и снова посмотрел на нее. Одна из голов великого духа клацнула клювом.

— Я прилечу, — пообещал Люк тихо. — Дайте мне еще десять дней. Я прилечу.

Птица мигнула перламутром и растаяла в серебристых потоках. Он улыбнулся, глядя туда, вверх, потому что сияли и тянули к себе они так, что заслезилось в глазах.

Открылась дверь замка. По ступеням спустилась мама, и он, затушив сигарету, подошел к ней, склонился, чтобы она поцеловала его в щеки, сам поцеловал ей руки. После смерти Луциуса ему все было страшно, что она истает, замкнется в себе, и потому он старался уделять ей время и был таким внимательным, каким никогда до этого не был. Раньше мама опекала его, а теперь он опекал мать.

— Хороший вечер, правда? — сказала леди Лотта, оглядывая и мирный лес, и мирный замок.

— Что-то случилось? — спросил он ее, потому что в тоне ее была легкая рассеянность.

— Пришло письмо от секретаря отца, — ответила она, и Люк даже не сразу сообразил, о ком она говорит. — Он ранен, находится сейчас в Стополье.

Его светлость озадаченно потер бровь.

— Серьезно ранен?

— Пишет, что жить будет, — ответила леди Шарлотта и выжидательно взглянула не него. — Виталист его подлатал, на днях переправят в столицу.

— Что он там забыл вообще, в Стополье, — проворчал Люк. — Разве он не должен плести интриги у королевского трона?

Стополье было городком на Юге, в котором находилось большое поместье Кембритчей. Собственно, сам городок со всеми окружающими полями и выпасными лугами, лесами и реками принадлежал Кембритчам. Но он был захвачен иномирянами, как и все центральная часть Юга Рудлога.

— Ты же с ним не поддерживал связь? — проговорила леди Лотта. Без обвинений, как факт.

— А ты — да? — уточнил Люк, доставая сигарету. Он никак не мог понять, как ему относиться к тому, что мама, которой так тяжело было в браке, которая искренне любила Луциуса и горевала по нему, спокойно продолжает общение с Кембритчем-старшим, от которого он, Люк, ее избавил.

— И я, и Берни, и Рита, — проговорила леди Лотта рассеянно. — Да и про тебя он спрашивал, я его держала в курсе. — Мама поймала его изумленный взгляд. — Что? Он все-таки и их отец, Люк. И они достаточно младше тебя, чтобы он постарался не настолько испортить отношения с ними, как вышло с тобой. Он всегда рвался к власти, к тому, чтобы род Кембритч блистал, и тебя он передавливал, что вкупе с его длительными отсутствиями не могло вызвать в тебе любви к нему.

— А ты, мам? — спросил он с неловкостью. — Ты любила его?

— Нет, — она пожала плечами. Повернулась лицом к цветам, вдохнула глубоко. — Но я уже говорила, он не так плох, как тебе кажется, Люк. Не хорош, это да, в нем много недостатков. Но и не плох.

— Например, чем? — скептически вопросил его светлость.

— Например, — она грустно улыбнулась, — он умеет держать данное слово. И он не виноват, что не обрел счастья со мной. У него была другая цель, ее он достиг. А плата… плата у каждого своя.

Она замолчала, и Люк ощутил, что не время сейчас для расспросов, что ничего она не скажет.

— Так что там со Стопольем? — спросил он, чтобы разбавить паузу. Он так и не закурил.

— Секретарь его пишет, что он всю войну в поместье ходил телепортом. Дал кров местному сопротивлению под щитом дома. Снабжал их, раненых велел принимать. Раз сходил, два, десяток, а там то ли решил вспомнить военное прошлое, то ли кровь Красного в жилах сыграла, подал прошение о заморозке своих должностей, да там и остался. Стрелял он всегда неплохо, в вылазки стал ходить с ополченцами и партизанами. И в последнюю пошел четыре дня назад — с запада наступала рудложская армия, и они решили помочь, выгнать иномирян из города. Вот и выгнал, получил арбалетную стрелу в плечо. А она с ядом, парализовало его наполовину. Пока вызвали виталиста, пока вытянули яд, чуть не умер. Вот лежит, восстанавливается. Королева ему, говорят, награду пожаловала.

— Отец в вылазки? — изумился Люк. — Ты говоришь о графе Джоне Уильяме Кембритче, матушка, о том самом, который кривился, когда видел пыль на раме от зеркала? Да он перчатки надевает, чтобы перил в общественных зданиях не коснуться!

— Он уже герцог, — сказала мама лукаво, словно поддразнивая Люка. — Королева пожаловала землями и титулом. За героическое самоотверженное участие в освобождении юга, — она вздохнула и добавила. — Исполнил-таки свою мечту.

— Да он ходил-то туда, чтобы политических очков заработать, — проворчал Люк, все не в силах справиться с услышанным. — Мам, ну ты же знаешь отца. Ну какой из него боец? Он же в Королевское Военное Училище поступил, чтобы карьеру сделать. Ты сама говорила.

Леди Лотта улыбнулась.

— Может быть, — она посмотрела на него внимательно, — я иногда бывала несправедлива к нему? Или он тоже всю жизнь был не на своем месте, сынок? Может и цель у него была ложной?