Я могла зажечь магический огонёк, но решила ехать в темноте. Осталась наедине со своими мыслями. Пыталась проанализировать всё происходящее. Понять, что же мне делать дальше.
Я злилась на Ская. Даже ненавидела его. Он предал меня, и здесь не получалось найти оправданий. Кто угодно мог сказать: это было давно, вы выросли. Но почему я смогла пронести сквозь время тепло внутри себя, а он всё перечеркнул? Нет. Это нечестно. И здесь всё однозначно.
Однако Миранда…
Кажется, она не знала, что у Акселя есть девушка. Или не понимала, что это именно я. Хотя нет. Уверена, такая как Мира никогда бы не согласилась «быть второй» или «стать заменой». Она искренне переживала в моменте. С ней судьба сыграла злую шутку, потому что Скай ничего не сказал, но…
Но менее больно мне от этого не становилось.
Головой я понимала, что нельзя злиться на Миранду. Но чувствуем-то мы сердцем. И оно ужасно ныло из-за поступка обоих. И от осознания, что я уже не смогу относиться к подруге как прежде, становилось ещё больнее.
У меня забрали всех. Даже Фанни и та будет на стороне Акселя, ведь я лишь её приятельница, а он успел стать ей почти братом. Остался один лишь Ласориан.
Я звучно всхлипнула. Хоть была одна, всё равно старалась не реветь навзрыд. Сдерживаться. Прятаться. Но вот сначала вырвался один всхлип, затем второй. И в итоге я уткнулась в ладони и горько заплакала, не скрывая чувств.
Стук колес заглушал мои стенания. Где-то даже послышался гром. И в моменте я даже позволила себе вскрикнуть в один голос с гулом природы. Но и это не помогло.
Вдруг внутри появилось странное чувство. В пучине боли проросло зернышко чего-то ещё. Страха. Я вдруг поняла, что за мной словно наблюдают. Прямо из темноты напротив.
Резко подняла голову и посмотрела на противоположное сидение. Мы как раз проехали мимо фонаря, и через занавески он тускло осветил другой край кареты. Там было пусто. Но только в момент, когда горел свет.
Вот тьма снова наполнила всё вокруг, и я ощутила это вновь. Кто-то смотрит на меня. Смотрит и… улыбается? Мои глаза не видели её. Но я знала, что она здесь. Та женщина, которая говорила со мной однажды. В голове всплыла её фраза:
«Подожди, пока мир сломает тебя. И уже после, возможно, у тебя хоть что-то получится».
Моё тело должен был полноценно охватить страх, но он так и остался лишь маленьким зернышком чувств. Я не боялась. Ведь чего мы опасаемся, когда смотрим в темноту? Даже если там кто-то есть, мы боимся не его. А боли или даже смерти, которую он может за собой принести.
Мне уже больно.
И даже если эта странная женщина из тьмы решит меня здесь задушить, хуже не станет.
Поэтому нет, я не боялась.
— В этот раз я не сплю, — произнесла я тихо, вглядываясь в несуществующий силуэт. Хотела проговорить это спокойно и твердо, но… вновь безвольно всхлипнула.
Уверена, что в это мгновение я услышала настоящий смешок. Мне не показалось. Она правда была здесь. Но почему-то не могла говорить. Вместо этого я вдруг моргнула, и свет ударил в глаза.
Опять.
Снова какое-то видение, которое в этот раз даже не пытаются замаскировать под сон.
И оно снова началось с той же ноты. Со звука хлесткой, жестокой пощечины.
Я вдруг поняла, что нахожусь в роскошной спальне. Воздух здесь был пропитан цветочным ароматом. Кажется, лилии. На фоне играла приятная мелодия без слов. И всё это могло создать чудесную вечернюю атмосферу, если бы не громкий плач девушки.
Кажется, это вновь была принцесса Дивиника. Она горько плакала, лежа на заправленной постели. Её щека горела, как и ладонь, на которую я опустила взгляд. Это была не моя рука. Но смотрела я на неё сверху, будто это я только что ударила бедную девушку столь сильно, что она рухнула на кровать.
— Хватит реветь, — послышался грозный голос, наполненный осуждением и раздражением. — Ты будущая королева. Такой бред вообще не должен тебя волновать. Возьми себя в руки и забудь о нём. Тебе уготована такая судьба, а ты тратишь силы на слезы по мужчине!
Ответом на эти жестокие слова стал очередной громкий всхлип принцессы. Он показался знакомым. Я также плакала буквально минуту назад.
— Что ты с ним сделала?.. — хрипло спросила она.
— Что было нужно. Хватит. На тебя жалко смотреть, — процедила сквозь зубы женщина, чьими глазами я наблюдала…
… и вдруг всё стало как прежде. Ровно на моменте, когда телега подпрыгнула на какой-то кочке, приводя меня в чувства.
Ощущение чужого присутствия пропало. Мы въехали на хорошо освещенную территорию. Сейчас я точно знала, что напротив никто не сидит.
Всё было как прежде, за одним лишь исключением — моя щека жутко горела, словно от самой сильной пощечины. А соленые слезы становились обжигающими, когда скатывались по несуществующей отметине чужой ладони.
— Приехали, юная леди! — провозгласил кучер, останавливая лошадь.
Я тут же выскочила из кареты. Наступила в лужу, брызги полетели во все стороны, а дождь поспешил омыть мою раскрасневшееся лицо. Я выгребла все деньги, которые остались с моей зарплаты после покупки броши для Миранды, и отдала их мужчине. Сразу после побежала к дому Ласориана.
К боли примешалась жуткая растерянность. Я словно переставала понимать, где правда, а где выдумка. И во всем этом болезненном бреду лишь фигура Ласа казалась мне тем маяком, возле которой всё развеется и сразу станет проще.
Я громко, надрывно постучала. Свет в окнах горел, но показалось, что в доме никого нет. Наконец, раздались шаги. Но когда мне открыли… я обомлела от увиденного.
Глава 37.2
Пошла прочь
— Только не ты, — с режущим раздражением раздался женский голос.
Меня встретило не заботливое волнение патрона, а нечто… гадкое и неожиданное. На пороге дома Ласориана, преграждая мне путь внутрь, стояла девушка. Она смотрела на меня сверху вниз и в прямом, и в переносном смысле.
Рыжие волосы. Тонкая талия. Пышная грудь.
Я её знала.
Это секретарь нашего ректора.
Ифемия.
Сначала захотелось спросить: что она вообще здесь делает. Но Ифемия затянула посильнее пояс атласного халата, и под рукавом блеснул знакомый мне золотой браслет. Ласориан покупал его для какой-то знакомой, когда мы выбирали украшение для Миранды.
Что же…
Вот она.
«Знакомая».
Стоило догадаться.
И опять, казалось бы, а какое мне должно быть дело? Почему я вообще могу волноваться из-за личной жизни Ласориана? Он ведь всего лишь мой патрон, который мне вообще ничего не должен.
Однако рана от предательства в груди разрослась сильнее, словно её дополнили ещё одним ножом в спину. Это так мерзко: чувствовать боль, но не иметь никакого права заявить о ней.
Холодные капли дождя били по моему раскрасневшемуся лицу, словно давали множество пощечин. Нашептывали мне: «Да кто ты такая, чтобы возмущаться ещё и из-за этого?». Но я и не собиралась. У меня уже не осталось никаких сил о чём-то думать и анализировать мои чувства. Все ниточки эмоций так натянулись, что попросту порвались на кусочки.
Мне хотелось одного: чтобы хотя бы пустили согреться и переночевать. Пути обратно до академии я уже не вынесу.
— Можно я войду? — спросила и ощутила себя нищенкой, которая пришла просить милостыню.
А ведь я многие выходные жила здесь так, словно была маленькой хозяйкой этого красивого дома. Лас всегда окружал меня такой заботой, что я и представить не могла ситуацию, в которой вот так стою и прошусь внутрь.
— Нет, — рыкнула вдруг Ифемия, от чего я окончательно растерялась.
Я невольно активировала силу глаз и заметила, что её аура отчётливого чёрного цвета. Она искренне ненавидела меня в этот момент. Но… за что? Даже если она женщина Ласориана, чем я ей так противна?
— Простите, что?
Почему вообще я обращалась к ней на «вы»⁈ Но язык не повернулся грубить с порога. Ментальная усталость и жуткая обстановка вокруг измучили меня.
