Сначала мне показалось, что я безнадежно опоздала, и старуха меня не дождалась. В душе успело подняться разочарование. Но в этот момент я заметила под кустом белую лису.
Амайя поднялась на лапы и медленно побрела в мою сторону. Я спрыгнула с коня и привязала его чуть в стороне. И только после этого заметила, что с риспи не все в порядке. Алый рисунок на морде потух и посерел, да и белую шерсть будто припорошили пылью. А еще моя наставница двигалась медленно и неловко. Риспи кое-как вскарабкалась на камень и проворчала:
– Явилась… Я уже хотела уходить.
– Что с тобой? – спросила я. – Ты плохо выглядишь сегодня.
Амайя вытянула лапы и фыркнула:
– Получше некоторых, которые не способны принять истинный лисий облик.
– Меня и человеческий устраивает. Ты не ответила на мой вопрос.
– А ты сюда пришла не задавать вопросы, а учиться.
Я огляделась в поисках булыжника. Но риспи взмахнула хвостом, и вокруг меня вспыхнуло пламя. Прежде чем я успела испугаться, лиса пояснила:
– Достаточно с тебя каменюк. Задави мой огонь своим. Помнишь, как я подавляла твое пламя?
Я неуверенно кивнула. Конечно, я это помнила, но не представляла, как повторить.
– Мы учились только сосредотачивать огонь в руке…
– Принцип тот же, – раздраженно пояснила риспи. – Создай огонь и задави мой. И быстрее. У меня есть дела на той стороне Толко, я не намерена сидеть здесь с тобой до заката.
Ладони вспыхнули, прежде чем я успела подумать об этом. Риспи сердито потребовала:
– Вторую погаси.
Несколько минут я тщетно пыталась усмирить огонь на другой руке, но все было бесполезно. Амайя внимательно наблюдала за мной. Желтый взгляд прожигала насквозь. Когда она шевелилась, я видела тень боли на ее морде.
Наконец, я не выдержала. Смирилась с тем, что избавиться от огня на второй руке не могу, попыталась сделать то, что от меня хотела Амайя.
Не тут-то было. Огонь, который раньше так легко поджигал все вокруг, теперь категорически не желал сползать с моих рук. Я злилась и пыхтела, пока вдали не раздался странный хлопок. Мне показалось, что он шел от рощи. Накатил страх за Эдвина. И в тот же миг огонь сорвался с моих рук, камнем упал на землю и ровным слоем покрыл пламя Амайи. Когда под ним не осталось ни одного чужого язычка, я забеспокоилась, но сила послушно уснула.
Усталость навалилась внезапно, и мои ноги подкосились. Я тяжело осела на покрытую пеплом землю и подняла взгляд на риспи. Мне показалось, что та усмехается. Амайя медленно поднялась на лапы и сообщила:
– Интересно.
А затем развернулась и поковыляла прочь. У самой реки лисица остановилась и бросила через плечо:
– Больше не приходи.
И прежде чем я успела задать ей хоть один вопрос, она большими прыжками понеслась прочь по водной глади, припадая на одну из передних лап.
На этот раз Эдвин прибыл быстро, и это хоть как-то меня утешило. Ректор спешился и поставил меня на ноги. А затем напряженно спросил:
– В чем дело?
– Амайя сказала мне больше не приходить, – призналась я. – Она ранена. Может быть, причина в этом? Или я сделала что-то не так? Не понимаю.
Ректор бросил задумчивый взгляд на другую сторону реки и сказал:
– Возможно, кто-то прознал о ваших уроках, и ей досталось от своих же. Поехали домой. Завтра я собираюсь подняться вдоль ручья и принести тебе то, что нужно Лоуэллу.
Я заглянула ему в глаза и призналась:
– Кетту кое-что рассказал мне об этой поляне…
– Что именно?
– Ее не существует. Он утверждает, что такой поляны там нет.
Но Эдвина это не смутило:
– А я говорил, что мальчишке доверять нельзя.
– Думаю, он сказал правду, а врет как раз Лоуэлл! – горячо возразила я.
– Лина, это щенок. Он маловат для того, чтобы все знать о горе. А Лоуэлл не идиот, и такие козыри, как огненная элементаль внутри тебя, разменивать на ерунду не будет.
В его словах была доля истины. От следующей мысли я похолодела. И мертвым голосом добавила:
– А что если… он так заманивает меня на гору?
– Именно поэтому ты завтра останешься дома, – ответил Эдвин. – Я пойду на гору один и разузнаю, чего от тебя хотел Лоуэлл. Если это ловушка…
– В нее попадешься ты, – закончила я. – На территории риспи. Они могут убить тебя. Будут в своем праве.
Я осторожно коснулась того места, где у него под рубашкой скрывался шрам.
– Отобьюсь, – сухо бросил ректор и направился к моему коню.
Всю дорогу до дома я пыталась уговорить его взять меня с собой, но ничего не вышло. За ужином пришлось улыбаться свекрови. Перед сном я снова завела разговор о поездке на гору. Но мои возражения Эдвин пресек довольно быстро. Вместо серьезного разговора мы снова оказались в постели, и все посторонние мысли улетучились.
Я проснулась на рассвете от холода, и попыталась прижаться к своему супругу, но пальцы лишь скомкали простынь. Я распахнула глаза и поняла, что в комнате одна. В окно заглядывали первые лучи рассвета, а на подушке Эдвина лежала записка. Я поспешно схватила клочок бумаги и прочла всего два слова:
“Останься дома”.
Я села на постели и обхватила руками колени. Интуиция подсказывала, что отпускать Эдвина одного нельзя. Но разум шептал, что я буду только обузой, и должна послушать ректора. Осталось сделать выбор.
Эдвин
Ректор проснулся еще до рассвета и долго рассматривал в темноте безмятежное лицо Лины. Выбираться из постели пришлось осторожно, чтобы не потревожить ее сон. Записка была написана еще вчера, и Эдвин аккуратно опустил листок бумаги на свою подушку. Оставалось надеяться на благоразумие супруги. Впрочем, слуги получили однозначный приказ не выпускать Лину из поместья до его возвращения. Так что в этот раз у нее не выйдет наделать глупостей.
В тот момент, когда Лина явилась, чтобы помочь ему, что-то изменилось. Пока она сидела перед ним в той подворотне с дрожащими губами и пыталась разрушить остаток смертельного заклинания, Эдвин еще надеялся, что сможет противостоять обаянию своей фиктивной супруги. Но упрямство, с которым Лина взялась ему помогать в гостинице, разрушило последнюю надежду на собственное благоразумие. Вместе с кровью девушка смыла с него остатки самообладания. О том, что произошло между ними после, он не жалел ни мгновения. Чувство, что все идет, как надо, не покидало.
Теперь осталось довести дело до конца и попытаться сберечь то, что он обрел.
Ректор подхватил одежду и направился в кабинет. Там его ждали арбалет и снаряжение. Связки болтов с самой мощной магической начинкой, артефакты, которые он приберегал на случай неприятностей. Возможно, Лоуэлл не соврал, и пока он будет подниматься вдоль ручья, риспи не посмеют его тронуть. Но сегодня Эдвин намеревался зайти гораздо дальше. И защита будет нужна.
После того как ректор застегнул на себе перевязь со снаряжением, он подошел к столу. Порывшись в одном из ящиков, Эдвин извлек на свет бумагу, знакомую до последней буквы. Договор с Линой. Несколько мгновений он смотрел на магический оттиск, оставленный девушкой, а затем медленно и с наслаждением разорвал документ на мелкие клочки. Обе подписи потухли. Теперь второй экземпляр, который хранился у Лины – всего лишь ничего не значащая бумажка.
ректор вышел из дома и направился в дальний конец двора. Его ждало еще одно дело. Рыжеволосую фигуру в зеленом платье он заметил издалека. Светлячки вились вокруг Сулаки. Мальчишки рядом с ней он не заметил. Изгнанная риспи резко повернулась к нему и хищно улыбнулась:
– Что, сбегаешь? Юные девушки не так хороши в постели, как ожидалось?
Эдвин сдержался и заговорил спокойно:
– На этот раз у тебя не выйдет вывести меня из себя. Я пришел, чтобы поговорить с тобой.
Рыжая тут же оказалась рядом. Тонкие пальцы ощупали его лицо, легли на плечи. Сулаки прильнула к нему всем телом и прошептала:
– Надо же… И что же тебе нужно на этот раз? Попросишь отдать тебе мальчишку?
– Мне нет дело до твоего черного щенка.
