Десять тысяч стилей. Книга четырнадцатая (СИ) - Головань Илья

Мир не просто так открыл ему правду. Все было для того, чтобы Ливий согласился защищать его даже без контракта.

— После того, что ты сделал? Оставил меня без семьи? Вставлял палки в колеса своим роком? Почему ты не выбрал кого-то из Бессмертных? Да и что вообще может случиться?

— Данных о роке не обнаружено. Бессмертные — часть мира.

— Не обнаружено⁈

Ярость едва не пробудилась в Ливии, но быстро потухла. Злиться на Вечный Закон было бесполезно. Волк вновь посмотрел на мир под ногами, и взгляд зацепился за Централ.

«Все началось с Централа».

Первый континент воплощал в себе знак гармонии. Сейчас Ливий видел огромные потоки яри, медленно двигающиеся по кругу. Север, Запад, Юг, Восток — массив энергии вращался вокруг Централа, и задумка Созидателя сразу становилась понятной. Он создал Централ, как опору, как якорь для всей этой яри.

«Но почему она двигается?».

Ветер не мог гнать ярь. Должен был существовать механизм, закручивающий энергию, и с высоты найти его оказалось просто.

«Символ гармонии. И две крайних его точки».

Плато Трех Истин, как сосредоточение светлого духа, и Чаша, как сосредоточение темного духа. Эти два места в Централе всегда были особенными, ведь идущие чувствовали себя там некомфортно. На Плато Трех Истин жили только монахи и охиронцы, а в Чаше — неизвестно кто. Ливий даже не был уверен, что они люди или что они действительно жили в этом времени, ведь в Чаше законы мира работали не так, как везде.

— Контраст места с законами, возведенными в абсолют, с местом, где законы нарушаются, создает центробежную силу. Движение яри перераспределяет ее, чтобы не оставалось зон без энергии. Без этого в местах тренировок идущих не оставалось бы ничего живого, ведь всем для жизни нужна хотя бы крупица яри, — задумчиво сказал Ливий.

— Верно, — ответил Вечный Закон, и его голос прозвучал в несколько раз тише, чем до этого.

В воздухе появились символы. Связь с Вечным Законом исчезала, возвращая Ливия обратно в Централ.

— Подожди… — сказал Волк, снова присмотревшись к миру. — Разве нет возможности получить изначальную энергию откуда-то?

— Это может быть небезопасно для Эмита, — прозвучал едва слышимый голос Вечного Закона.

Вокруг кружился ветер, создавая купол. Ливий снова был в Централе, но слова Вечного Закона все еще эхом звучали в голове.

— Нет. Это невозможно.

Сервиз Созидателя был в руках Хаоса. Глава «Единства» знал больше, чем другие, отдельные фрагменты объединялись в единую теорию, заставляя тело Ливия дрожать от осознания. Почему Хаос назвал себя так? Просто потому, что любил устраивать хаос? И почему он назвал часть Верховных Смертными, будто в насмешку над Бессмертными? Главными врагами для Хаоса были Сильнейший и охиронцы. Фердинанд был тем, кто создал новый порядок в Централе, а охиронцы столетиями жили на Плато Трех Истин, где законы достигали абсолюта. Даже с невозможностью достичь Просветления они были теми, в ком сильнее всего выражался план Созидателя.

— Он хочет пошатнуть мир.

От осознания на мгновение все мысли исчезли. Теперь все было ясно. Чтобы пошатнуть мир, нужно дождаться, когда он не сможет сопротивляться, а потом впустить изначальную энергию. Но как это сделать?

Бой с Альянсом Светлых Сил как можно дальше от юга Централа, уничтожение Солнцеграда и засада на вторую армию Альянса — чтобы показать, что идти вглубь больше нет никакого смысла и нужно сосредоточиться на боях возле Района Ста Школ. А нарушить вращение массива яри можно было только в двух местах — и одно как раз находилось на юге Централа.

— Чаша.

Она была слабым местом мира, ведь там почти не работали законы. Времени почти не осталось, Вечный Закон больше не мог изменять — и Хаос мог знать об этом.

— Зачем? Зачем пытаться разрушить мир? Он не может быть простым безумцем. Не знаю, в чем заключается его план, но нужно остановить Хаоса до того, как он успеет что-то сделать. Онно.

Руна предсказания не дала Ливию прямого ответа. Она не показала Волку места, но в размытых силуэтах Ливий увидел законы мира — этого было достаточно.

Когда Гром вернулся, Хаос уже готовился покинуть лабораторию. В ней больше не было нужды: все, что глава «Единства» хотел узнать, он уже выяснил.

— Аквила и Демон погибли, — сказал Гром первым делом.

— Да, это так, — кивнул Хаос с улыбкой. — Пойдем, Гром. Я хочу поговорить с тобой.

— У вас хорошее настроение.

— Ведь я почти добился своего.

Глава «Единства» медленно шел туда, где все должно было закончиться. Гром привычно следовал за ним в шаге позади, как и следовало идти правой руке Хаоса.

— Ты не торопился.

— Я узнал о смерти Аквилы, когда почти добрался туда. Вернуться обратно к Демону уже не успел, столкнулся с Золотым Львом.

— Ого, и как он тебе в бою?

— Я почти убил его. Как вы и говорили, он крайне силен.

— Но слабее тебя. И что значит «почти», а, Гром?

Хаос покрутил ладонью, давая понять, что Верховному стоит продолжить.

— Он ранил меня. Воспользовался товарищем, чтобы задеть своим мечом. Я решил отойти.

— Тогда это не «почти убил», дорогой мой Гром. Победа — это когда враг лежит мертвым у твоих ног. Золотой Лев мог выкинуть что-то еще, — сказал Хаос. — Он сильно пострадал?

— Да, глава, — кивнул Гром.

Спинэль покинул ножны. Воля Грома, Воля Меча, Воля Тела и Воля Концентрации объединились в сильнейший прием Грома — Богоборец — и клинок вошел в спину Хаоса, пронзив главу «Единства» насквозь.

Голова Хаоса опустилась. Он посмотрел на клинок и сказал:

— Ты попал мне прямо в сердце!

Маска Грома помогала видеть сквозь иллюзии. Верховный был уверен — его меч пронзил Хаоса. Тело главы «Единства» оказалось невероятно прочным, Гром думал, что сможет уничтожить всю грудную область, но вместо этого оставил только дыру размером с кулак — прямо на том месте, где находилось сердце. Кровь полилась по телу Хаоса, но глава «Единства» не придал ране большого значения.

В его ладонях собралась ярь, которая стала двумя копьями. Хаос уколол назад — и Гром быстро отступил.

— Гау! Эйфьо! — сказал глава «Единства», создавая в руках два каменных топора и покрывая их силой ветра.

— Грирро! — прокричал Гром, пронзая себя молнией.

За мгновение топоры и клинок столкнулись десятки раз. От ударов земля трескалась, а пространство разрезалось, на доли мгновения оставляя полосы без воздуха.

— Ты дождался, когда я буду тебе безоговорочно доверять! Как подло, Гром! — с улыбкой прокричал Хаос.

Сизая Тень переместила Грома за спину главы «Единства», но меч столкнулся с топором.

Это было правдой. Простого доверия было недостаточно, ведь тогда Хаос успел бы отреагировать. Нужно было добиться того, чтобы глава «Единства» доверял Грому так же, как себе самому. И правой руке Хаоса это удалось.

«Богоборец не сработает во второй раз», — подумал Гром, обмениваясь ударами с Хаосом.

После смерти Лени глава «Единства» вернул себе знания об оружии, кроме меча. Но главной проблемой была скорость: даже с Громовой Ласточкой Гром был только чуть быстрее Хаоса.

Каждый удар вытягивал ярь, и глава «Единства» получал гораздо больше. Битва на выносливость была не в интересах Грома.

Меч распался в пыль из тысячи ударов. В ответ Хаос отмахнулся от атаки широкими взмахами двух топоров, вызывая волны яри.

— Ты думаешь убить меня моими техниками? Как низко!

Пусть Хаос забыл о своих техниках все, он вел записи и попросил Грома показать приемы, которые передал. Глава «Единства» знал, как работают его техники, поэтому умел им противостоять.

Сработать могли только те техники, о которых Хаос не был в курсе.

Гром остановился.

— Я покажу новую технику, — сказал он.

— Жду с нетерпением, — с улыбкой ответил Хаос. Кровь из раны уже перестала течь, но сквозная дыра никуда не делась. Даже Желтый Флаг не мог затянуть ее быстро: электрические разряды пробегали по краям раны, подавляя регенерацию.