Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

Я подошла к дверям. От них тянуло жаром формул, будто они были написаны огнём, а не мелом и кровью.

— Видали, милая леди, какая умственность! — гордо сказал Ричард. — Знайте наших: это мессир адмирал передал мессиру Валору. Полную, понимаете, тетрадку. А кой-что — дедушка Грейд: в библиотеке Иерарха, говорит, нашёл. Запретное знание, очень древнее. Только и осталось, что у вампиров и у святых отцов, да те под замком хранят.

— Защита от демонов? — спросила я и подумала: дедушка Грейд, надо же!

— Ага, — улыбнулся Ричард. — Вроде клетки.

Когда общаешься с фарфоровыми бойцами — улыбок не хватает. Единственное, чего не хватает, — улыбок. И я вспомнила, как улыбалась фарфоровая Вильма, как ей пилили лицо, чтобы она могла улыбнуться… Тоска как ножом резанула: я не видела её несколько дней, а казалось — несколько лет…

И пришлось себя пнуть. Ты чего расклеилась, Клешня! А работать кто будет? Тяпка?

Помогло. Злость вообще хорошо помогает.

Ричард распахнул передо мной дверь — и из двери пахнуло таким…

Адской серой. Ржавым запахом крови. Мертвечиной. Казармой. И моднющими духами «Сердце Сумерек», перелесскими, из драгоценных ароматических масел с Чёрного Юга. Восемь червонцев за флакончик, флакончик на столике Мельды… Ланс…

— Леди, вы точно не ранены? — спросил Ричард.

— Нет, — буркнула я. — Цела я. Что-то здесь такое есть… вытаскивает изнутри больное, тяжёлое, будто нарочно.

— Так гадина же! — удивился Ричард. — Тем и кормится.

На первом этаже, где был пост дежурного и, наверное, офицерский салон, по-моему, прошёл жестокий бой. Они тут устроились уютно, даже шторки на окнах висели плюшевые, — но всё, что можно, превратилось в обломки, в стенах зияли дыры, а в холле перед лестницей на второй этаж, похоже, взорвали гранату. Ноги прилипали к полу, залитому кровью, и на сбитой ковровой дорожке валялась оторванная кисть фарфорового бойца, как случайно потерянная вещица. На первом этаже никого живого не было, зато у лестницы дежурил юный вампир в золотых очках и форме офицера-медика Перелесья.

— Ой! — обрадовалась я. — Эглин!

— Счастлив быть узнанным вами, прекрасная леди Карла, — сказал Эглин. — Разрешите доложить: в зоне моего поста — ни живых, ни мёртвых. А пленные — на втором этаже, в столовой.

— Пленные? — на миг удивилась я, но тут же вспомнила. — А! Тот охранник, который предоставил кровь якобы добровольно?

— Не убудет с него, — хмыкнул Ричард. — Здоровенный боров. Но не он один. Там парни Трикса ухитрились словить некроманта из штатских. Остальных-то, если и были, вон, во двор снесли, а этот уцелел. О нём мессир Валор сказал, что важная птица.

И тут Дар вдруг окатил меня с ног до головы парным теплом, с детства знакомым, уютным: Валор сбежал с лестницы.

А мои нервы сдали окончательно. Я прижалась к нему изо всех сил, вцепилась и разревелась в голос. Как в детстве, как перепуганная уставшая девочка.

Валор обнял меня и гладил по голове, пытался уговаривать: «Деточка, всё уже хорошо, худшее позади, вдобавок скоро рассветёт, летние ночи коротки», а мне было никак не успокоиться. Валор в опалённом, вымазанном сажей и кровью кителе без знаков отличия, кроме черепа на рукаве, Валор с короткими тёмными волосами вместо пышной старинной причёски с бантом, Валор с разбитым стеклянным глазом — и из-за сетки трещин глаз казался слепым. Валор, от которого несло старой падалью, кровью и адом, — и я никак не могла учуять леденцовый запах клея для кукольных париков.

Отец. Мой второй отец.

— Ну что же вы, деточка, — говорил Валор, и его голос отогревал и лечил меня. — Вы сейчас зря тратите силы, дорогая, так не годится. Мы ещё не закончили, надо постараться, взять себя в руки…

— Я ус-та-ла, — еле выговорила я.

— Я понимаю, — говорил Валор. — Я всё понимаю, моя хрупкая живая радость.

Моей клешни коснулась холодная, как мрамор, ладонь Ричарда.

— Леди Карла, — сказал он, — вы, конечно, простите… Если сил нет — берите у меня. Вы же мне давали…

Я заставила себя отпустить китель Валора и улыбнулась — просто растянула губы, как каучуковые:

— Ричард, милый, мне мало — руку…

Он понял — и я, как великий предок Вильмы, расстегнула китель, чтоб вампир поцеловал меня в шею. Впервые в жизни сделала это безумие, но это ж был Ричард, я полностью доверяла Ричарду.

Правильно сделала. Ричард меня наполнил, просто воскресил. Когда-то Олгрен меня так вытаскивал, но после Силы Олгрена я смогла спать, а от Силы Ричарда я проснулась.

Очнулась. От усталости, как от тяжёлой болезни. Тяпка, кажется, это почуяла и заюлила между нами, не зная, к кому сначала полезть лизаться.

И Валор приподнял мою голову за подбородок, заглянул в глаза и спросил с улыбкой в голосе:

— Вам легче, дорогая?

— Да, — сказала я. — Ричард мне луну целиком достал, прямо полную!

Ричард смотрел и улыбался.

— Это хорошо, леди Карла, — сказал он. — Потому что мне уже уходить вот-вот. Мы чувствуем: близко рассвет. Лето… ночи быстро проходят. И… ну я просто рад, что мы всё, что могли, сделали.

Я взглянула в окно, за которым были глухой мрак и электрический свет:

— Да что ты, ещё не сереет даже…

— Это дым, леди Карла, — сказал Ричард. — Третий петух уже кричал, начинает светать, я ж чувствую.

— Идите, Ричард, — ласково сказал Валор. — Снимайте ваши караулы: вампирам не годится нервничать перед зарёй. Мы справимся, дорогой.

Они попрощались рукопожатием — и Ричард ушёл, сделав Эглину знак следовать за ним.

— А Клай всё ещё там? — спросила я, показав в дым.

Валор кивнул:

— Мне говорили, он пытается снять какую-то сложную защиту. Мы непременно поможем ему, деточка, но уже когда рассветёт. Мне кажется, что днём многое здесь станет другим: в Сумерках особенно сильны не только Князья Вечности, но и всевозможная мерзкая нежить.

— Клай снимает защиту, а вы ставите? — спросила я, чуть усмехнувшись.

— Да, — сказал Валор. — Я закрыл леди в лаборатории. Это нехорошо, потому что, возможно, там есть необходимые ей артефакты, но выбора не было. Думаю, и с леди мы легче побеседуем при солнечном свете.

— А демоны вообще как себя чувствуют днём? — спросила я. — Вы ведь догадались о демоне, да?

— Она одержима, — подтвердил Валор.

Вот тут я ему и выложила всё, что узнала от Индара. Индара корчило от каждого моего слова, как несчастную душу в адском пекле, а Валор слушал, опустив ресницы: думал.

И ещё некоторое время молчал, когда я закончила рассказывать.

— Ну что же? — спросила я, не выдержала.

— Это сильно меняет дело, — сказал Валор. — Вы добыли крайне ценную информацию, дорогая моя деточка, очень меняющую подход. Впрочем, я по-прежнему считаю, что нам необходимо дождаться утра — тем более что ждать недолго.

— А что было здесь? — спросила я. — Пока мы пробивались через ворота?

— Здесь? — Валор вздохнул, и я отметила: вот, научился и он. — Здесь была резня, дорогая. Трикс и его парни взяли здание под контроль за считанные минуты — именно потому, что нас никто не ждал. Сообразительность и скорость реакции Хаэлы поражает воображение: она успела закрыться в лаборатории и заперла дверь чем-то изрядно нехорошим. Видимо, улизнула туда, как только услышала подозрительный шум в кабинете. Мы не успели её увидеть, но, конечно, ощутили все, даже едва одарённые бойцы Трикса. Я не догнал её: она успела запереть дверь, насколько я могу судить, какой-то чернокнижной печаткой. А я обвёл её снаружи — то-то леди повеселилась! Но вступать в переговоры она не спешит — не тороплюсь и я. Здесь полно всякой дряни. За это время я поставил защиту от всего, что сумел вспомнить, и от всего, что перечислил глубокоуважаемый Преподобный. Диверсанты достали мне человека, готового поделиться кровью, и я преизрядно всё тут почистил.

— А вас не смутило, что он от ужаса? — хихикнула я.

— Отчего бы мне смущаться? — удивился Валор. — Этому юноше доставлял удовольствие ужас других людей, так что теперь только справедливо слегка попугать его. Знакам это пошло на пользу: хорошая годная жертва.