Предатель (ЛП) - Райан Энтони

— Я не делал её чудовищем, — сказал я. — Я не заставлял мошенников и мистиков мучить девочку, охваченную видениями, которых она сама не выбирала.

— Я принимаю… своё бремя вины, Писарь. Но твоё больше… Я делал то, что считал правильным. Это была ужасная ошибка. Но нелегко… слышать, как твой ребёнок говорит то, что она не должна знать. То, что не должна знать ни одна душа. Если бы её мать была жива… — Его глаза на секунду потускнели от усталого отчаяния, а затем вспыхнули внезапным гневом. — Но всё равно, твоё преступление хуже. Я хотел сдержать её видения. Ты же их подкармливал. Ты… сделал её королевой. А теперь погляди, что она творит… со своим королевством.

Я заставил себя не отводить глаз от яростных обвинений в его взгляде. Это было меньшее из того, что мне причиталось. И я не стремился отрицать его суждение. Поле битвы и вонь, щипавшая ноздри даже на таком расстоянии, стали свидетельством всех моих махинаций во имя Эвадины. Я был и остаюсь виновным в самых ужасных преступлениях, и никогда не перестану платить за это.

— Мне нужно знать, как всё начиналось, — сказал я. — Как начались её видения.

Укутанный одеялом, дрожащий Альтерик пожал плечами.

— Кошмары, или я так думал. Она… бредила в постели. Издавала ужаснейшие крики, но ещё... слова. Иногда я их знал, а иногда… она говорила на языках, которых никогда не слышала. Зато слышал я. Мой отец… был посланником короля Артина при дворе салутана Иштакара… так что восточный язык я выучил в юном возрасте. И однажды ночью… я услышал, как моя дочь говорит на этом языке. Она говорила о ножах в темноте, о сыновьях, убитых обезумевшим отцом. Она говорила об огромном тронном зале в Иштакаре… залитом кровью родственников его правителя. Я хотел верить, что это просто очередной… кошмар. Говорил себе, что она услышала, как я говорил на восточном языке… сочинила сон из историй, которые я рассказывал о своей молодости. Но… несколько недель спустя, пришла весть, что салутан Алкад уничтожил свою семью… всех его сыновей зарезали по его приказу за одну ночь.

Я отлично знал эту историю, и от Сильды, и более детально от Локлайна, который был наёмником в Иштакаре незадолго до печально известной резни во дворце.

— Вы знали, — сказал я, когда Альтерик погрузился в молчание, а его светлые глаза затуманились. — Вы знали, что её видения реальны.

— Некоторые вещи… нельзя вынести, Писарь. — Он дёрнулся, пытаясь придать своим словам горячности, и его лицо скривилось. — Моя дочь… не могла быть ведьмой, или провидицей, или… кем угодно, кроме той доброй, красивой девушки, какой должна была стать. В этом был мой долг перед её матерью! В этом был мой долг перед Эвадиной, даже если она меня за это ненавидела!

Он в изнеможении обмяк — сморщенный остаток некогда прославленного воина, ожидающий освобождения смертью. Я должен был пожалеть его, но это чувство оказалось мне недоступно.

— Быть может, всё было бы иначе, — сказал я, скорее себе, чем ему, — если бы её не мучили. Быть может, Малициты бы её не забрали. Или же она принадлежала им с самого начала, и ничего бы не изменилось. Вряд ли мы когда-нибудь узнаем.

Альтерик слабо кашлянул и повалился набок. Одеяло упало, открыв слабо поднимавшуюся грудь с множеством синяков. Я встал, помог ему сесть и покрепче натянул на него одеяло.

— Знаешь, она рыдала, — пробормотал он. Голос теперь звучал так тихо, что казался просто шелестом едкого воздуха над едва шевелящимися губами. Я присел рядом с ним и наклонился поближе, силясь расслышать. — Она рыдала… когда меня подвешивали… когда её толпа резала моих солдат. Она рыдала.

По телу его пробежала дрожь, и во взгляде лорда Альтерика Курлайна, обращенном на меня, засиял последний яркий свет.

— Поклянись, Писарь! — потребовал он, наполнив голос всей властностью, на которую он был сейчас способен. — Поклянись, что спасёшь моего внука из её лап! — Рука выскочила из-под одеяла и схватила мою, его глаза были одновременно неумолимыми и умоляющими. — Поклянись!

— Клянусь, милорд. — Я сжал ему руку в ответ, глядя в глаза, и увидел в них проблеск признательности, прежде чем они закатились, и он рухнул мне на руки. На рассвете мы похоронили его в лесу под ветвями старого дуба. Я пометил ствол маленьким «х» на случай, если когда-нибудь вернусь, чтобы обеспечить сэру Альтерику более подходящую могилу.

— Я бы сказал, несколько сотен конных. — Тайлер отряхнул грязь с рук, поднявшись после изучения следов на земле в миле к северу от места боя. — И поменьше пехоты позади. Направляются на северо-запад, а потому я бы предположил, что это кордвайнцы — сколько там их осталось — со всех ног мчались в замок Норвинд. Впрочем, странно, что нет следов погони.

— Ей нужно схватить короля и его мать, — сказал я. — Покорение Кордвайна подождёт.

— По крайней мере, это облегчает нам выбор, — произнесла Десмена. — Писарь, если тебе нужна война, то единственная армия осталась в замке Норвинд. Войску королевы потребуются недели, а то и месяцы, чтобы выследить королевскую свиту. Я видела, как Истинный Король за меньшее время собрал под своим знаменем тысячи людей.

— Нам? — многозначительно ухмыльнулся Уилхем, заслужив в ответ зловещий взгляд.

— Нам нужны Алгатинеты, — сказал я, отчего Десмена обратила ко мне свой помрачневший взгляд.

— Зачем? — спросила она. — Эта мерзкая династия закончилась на кровавом поле много миль назад.

— Королевству нужен монарх — королевское знамя, за которым можно сплотиться. Твой Истинный Король знал это. Далеко-ли, по-твоему, зашло бы его восстание, если бы он не заявил о своей королевской крови? К тому же, крови Алгатинетов.

— Мой отряд пошёл за тобой не для того, чтобы спасать остатки королевского выводка.

— Тогда для чего же? Если дело было не в двух золотых соверенах и горстке лошадей, то в чём же?

Мы сердито переглядывались, пока Уилхем не решил разрядить напряжение.

— В любом случае, всё это кажется неважным. — Он обвёл рукой холмистые фермерские земли. — Они могли уехать куда угодно. Отыскать их, кажется, невозможно.

Я кивнул на северо-восток.

— Там. Вот где мы их найдём.

— Там одни болота, — сказала Десмена. — Миля за милей кишащие мошкарой болота, вплоть до самого побережья.

— Так и есть. Но ещё там святилище мученика Лемтуэля. — Я пришпорил Черностопа, пустив его рысью, и оглянулся на Десмену, которая не поехала следом. — Езжай или нет, выбор за тобой. Но если поедешь, будь готова сражаться за кровь Алгатинетов, поскольку теперь это — наше дело.

Несмотря на мою уверенность в пункте нашего назначения, всего несколько часов путешествия по болотистой местности показали, что найти святилище будет не так легко, как я надеялся, даже несмотря на дарованное мне во сне виде́ние. К счастью, кое-кто среди нас бывал там и раньше.

— Святилище стоит на острове твёрдой земли в самом центре болот, — сказала Джалайна. — Но, чтобы до него добраться, придётся пробираться через лабиринт дамб и небольших островков.

— Ты помнишь маршрут? — спросил я. Ответила она не так быстро, как мне бы хотелось, и не так уверенно.

— Когда Возлюбленнейший привёл нас сюда, я была почти ребёнком, — ответила она. — Из всех испытаний, через которые он нас провёл, пробираться через эту жопу было, пожалуй, самым худшим. Хотя, было время, когда моя кузина замёрзла насмерть в Альтьенских горах, где мы пытались отыскать заброшенное святилище мученика Ульбека. — Заметив, как я нетерпеливо нахмурился, она добавила: — Если сможем найти Бугор, то, думаю, дальше я проведу.

— Бугор?

— Торговое поселение. Люди с болот ходят туда продавать угрей и торф. Просто небольшой посёлок из нескольких дюжин лачуг, но если его увидишь, то не пропустишь. — Она оглядела камыши в тумане и каналы, а потом подняла взгляд на серое небо. — Если день или два будем идти на запад, то должны наткнуться на тропу, ведущую к Бугру.