Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

Ласково рокоча, лекарь унёс девочку. Вернулся он довольно быстро и замер на пороге, не в силах сделать ни шагу.

По лицу Иера текли слёзы.

– Прости, хреновый, видать, из меня лекарь, – Винеш подошёл ближе и тяжело опустился на стул.

Больше месяца прошло, а подвижек в лечении не было. Винеш осунулся, посерел и пожелтел, кожа на лице обвисла, глаза помутнели, но отвоевать Лийришу у мира мёртвых не получалось.

Они просидели в тишине несколько минут, когда в гостиной хлопнула дверь и в спальню, решительно чеканя шаг, влетел Риш.

– Я не понял, о каком колдуне говорит Иия? – грозно вопросил он, сверкая жёлтыми глазами, но, увидев понурившегося лекаря и залитое слезами лицо отца, осёкся.

– Прости, я не могу сказать правду, – глухо выдохнул Иер.

Риш тихо выругался, взлохматил отросшие волосы и уселся прямо на пол, раздражённый, но не осуждающий.

Солнечный луч полз по закрытым векам, выкрашивая темноту в красно-розовый цвет. Риш наслаждался мимолётными секундами спокойствия. Секундами, когда душа и сердце уставали страдать и терзания отступали, давая краткую передышку. Когда наступал краткий отдых от государственных дел и где-то рядом играли и смеялись Иия и Зиш. Узээриш приоткрыл один глаз, убедился, что с братом и сестрой всё хорошо, и вновь зажмурился, пытаясь поймать ускользающее спокойствие. И досадливо вздохнул. Упустил!

Открыв глаза, молодой хайнес с раздражением осмотрелся. Он сидел на скамеечке в парке Вотых и следил за детишками: братом и сестрой и заодно несколькими мелкими отпрысками хозяев парка. В воздухе разливался удушающий летний зной. Ветви деревьев порой шевелились от прохладного ветра, и тот приятно обдувал вспотевшую шею. Риш неожиданно заскучал по небу. Почти два месяца он провёл на драконе, летая в Сумеречные горы. Высоко в небе, да и в самих горах было не в пример прохладнее, чем на равнине, и он страдал от духоты. Дети же, казалось, никакой жары не ощущали и с воплями гонялись друг за другом.

Вернулся Узээриш всего четыре дня назад и, окунувшись в накопившиеся государственные дела, ощутил, что был не в выматывающей поездке, а на отдыхе.

По дороге, ведущей к дому, застучали колеса, и Риш подозрительно прищурился, пытаясь сквозь кусты рассмотреть гостей. К Вотым, где сейчас жила небольшая семья хайнеса, часто приезжали гости. Через пару минут раздался отрывистый грубоватый мужской голос – его обладатель явно был чем-то недоволен, – затем озадаченно прогудел домоправитель Фоший. Разобрать слов Риш не смог.

– А ну иди сюда, позорище!!!!!

Рёв подобно драконьему рыку раскатился по парку, и детишки испуганно примолкли. Риш настороженно приподнялся.

– Идите в дом, – распорядился он, и праправнук Шереха Вотого, бойкий мальчуган Вреший, погнал всю стайку к двери дома, выходившей в парк.

Убедившись, что дети скрылись в доме, Риш направился к парадному входу и замер за кустами, рассматривая приехавшего.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Перед каретой, сложив руки на широченной груди, стоял высоченный мужчина с суровым небритым лицом. Короткие растрёпанные золотистые волосы, зелёные глаза, крупный нос с горбинкой и решительно выступающая вперёд челюсть. Стоящий рядом одноногий Фоший, кряжистый мужик, на его фоне казался мелковатым. Риш с отвращением окинул взглядом дорожный плащ незнакомца и вытер вспотевшую шею.

– Пусть не прячется и выходит! – рявкнул могучий гость.

Риш смерил его плечи уважительным взглядом. И по чью душу он явился? В доме Вотых сейчас полно народа.

Дверь хлопнула, и на парадную лестницу вышел сам патриарх рода Вотый, господин Шерех. За его спиной на улицу осторожно выглянул Харийд, и Риш оторопел.

Всего несколько месяцев назад он узнал, что у давным-давно исчезнувшей сестры отца есть дети и познакомился со своим двоюродным братом, полухаги-полуоборотнем Харийдом. Знакомство было случайным, не иначе сами боги подстроили. И Риша неприятно поразило, что у правящей семьи есть ещё одни неучтённые родственники.

– Иди сюда, – жутко прошипел незнакомец, не отрывая убийственного взгляда от Харийда.

У Узээриша нехорошо засосало под ложечкой. Чуть меньше четырёхсот лет назад, в эпоху лихорадки Сил, когда вовсю процветала охота на хаги, его тётку Алайрѝю, младшую сестру отца, выдали замуж за пленённого хаги. Тот разнёс храм и исчез, забрав с собой юную хайрени. Их так и не нашли. Сам Риш в то время ещё даже не родился, но он знал, что тот хаги обладал невероятной силой.

– Отец… – нерешительно проблеял Харийд, за двери, впрочем, не выходя.

– Живо, паскудник, сюда!

Воздух ощутимо сгустился, жара усилилась и начала душить на самом деле.

Вдруг гость вздрогнул, недовольно зашипев, потянулся к пояснице и зыркнул через плечо куда-то вниз.

– Женщина… – с угрозой протянул он.

– Хватит орать на сына! – раздался из-за его спины звонкий женский голос. – Пошёл в сторону!

– Стой там! – прорычал мужчина.

– Не нервируй меня, Изханѐй! – с угрозой прошипела женщина. – Ты посмеешь злить меня сейчас?

По виду мужчины можно было сказать, что он посмеет не только злить, но он почему-то промолчал. Только так сильно стиснул зубы, что желваки буграми заходили по скулам, и с явной неохотой отступил в сторону, открывая чужим взорам маленькую миловидную женщину с длинными белыми волосами и яркими синими глазами. Очень хрупкую и… сильно беременную.

– Мама, – виновато протянул Харийд и наконец-то вышел из-за двери.

– Мой птенчик, – разъярённое лицо женщины мгновенно преобразилось, смягчилось, и она с трогательной нежностью посмотрела на сына. А затем резко, обозлённо на, похоже, мужа. Такая стремительная перемена впечатлила даже старого консера. Он стоял с совершенно обалдевшим видом.

Хотя… Скорее его впечатлило кое-что другое.

– Алайрия… – едва слышно выдохнул он, медленно спускаясь.

– Господин Шерех! – ахнула та. – Как вы постарели, о боги!

– Мы тебя искали все эти годы, – продолжал ошеломлённо бормотать старик.

Глаза женщины налились слезами, и она виновато ссутулила плечики. И разгневанно зыркнула на мужа. Тот посмотрел с не меньшей страстью.

Риш наконец пришёл в себя и поспешил к гостям. Он ждал их, но приезд давно потерянной тётки всё равно стал сюрпризом. Столько веков о ней не было никаких известий. Они предполагали, что её удерживают силой или даже что её убили. Знакомство с Харийдом внесло небольшую ясность – он сообщил, что мать жива и очень здорова, – но более подробно о семье рассказывать не пожелал, опасаясь неминуемой кары от грозного отца.

Ну, отец у него действительно выглядел очень грозно.

Гости встретили Узээриша настороженными взглядами, и он сразу же предложил:

– Пройдёмте внутрь, поговорим в доме.

– Ты кто такой? – без обиняков спросила госпожа Алайрия. – Я хочу поговорить со своим братом, Иерхаридом!

– Алайрия, это его сын, Узээриш, – поспешил на помощь старый консер. – Ты не застала его рождение. Сам Иер сейчас не может принимать гостей.

Женщина растерянно посмотрела сперва на Шереха, потом на Риша и ударила мужа крохотным кулачком в бок. Тот, не размыкая сложенных на груди рук, взглянул на неё с величайшим снисхождением.

– Это ты виноват, что я не могу узнать своего племянника! – обвинила жена, напирая на него животом.

Тот скосил глаза на её живот, стиснул зубы и вместо ответного обвинения прорычал:

– Не нервничай! Иначе домой поедешь.

– Рожу прямо в карете! – пригрозила маленькая жена.

– Я думаю, нам действительно стоит пройти в дом и продолжить беседу внутри. Вы устали с дороги, а в твоём положении, Алайрия, действительно не стоит волноваться. Проходите, – Шерех посторонился, приглашая гостей в дом.

Господин Изханей подозрительно осмотрелся – Риш явственно ощутил, как его по лицу мазнуло нечто отличное от воздуха – и первым направился к лестнице.