Практикантка (СИ) - Абдуллова Екатерина

Кто-то тряхнул его за плечи, засмеялся прямо в ухо:

— Получилось! У вас получилось!

Алерайо моргнул, перевел взгляд на «огневика».

— Это не я… Это изнутри…

Здесь многим пришлось делать выбор, и к этой части у нас родилась песня «Твой выбор»:

Рутуб https://rutube.ru/video/ce5010e1ce4de2cc4958ebcd89ef1cd1/?r=wd

Ютуб https://youtu.be/ZkMCyAijVV0?si=zAQ9-KquQu5yI090

Глава 27

Столичная жизнь

На встречу с дедом и Дариусом ван Тусеном Маркус безнадежно опоздал.

Пока гильдейские смогли открыть зернохранилище, пока пробрались по заваленным дорогам до города… К счастью, у гостиницы его встретил Кэлсий. При виде Маркуса он посерел, но не сказал ни слова: слушая пояснения Шона, молча помог пересесть в свой экипаж и безмолвствовал всю дорогу до столичного особняка. Похоже, пристойных слов для такой ситуации у него не нашлось.

Матери дома не было. Кэлсий лично сопроводил Маркуса до его спальни, распорядился послать за целителем и лией Одеттой, а сам помчался за дедом.

С помощью слуги Маркус успел только переодеться, умыться и лечь, как дом наполнился стуком дверей, голосами и топотом ног. Приехали все и разом. Мать с порога закидала вопросами, целитель — заклинаниями, а дед — яростными взглядами. Пришло время расплаты. Тихонько выдохнув, Маркус закрыл глаза. От заклинаний дэра Аметуса боль таяла, но ее сменяла усталость.

Вспомнилась дуэль. Точнее то, что было после. Как и тогда, он — в постели, окутанный запахами трав и мазей, дед снова в кресле возле кровати, а мать, заламывая руки, мечется по комнате.

Маркус попробовал шевельнуть челюстью, и боль, приглушенная целителем, тут же заворочалась, предостерегая от дальнейших движений. Он покосился на деда. Сведенные брови и мрачный вид не сулили ничего хорошего, и оттого невозможность говорить даже радовала. Иначе что бы он сказал? Что не явился на встречу с ван Тусеном из-за клиентки?

Дед не поймет. Мать тоже.

Пока оба ждали, когда уйдет дэр Амэтус. Тот неторопливо укладывал свои склянки и давал последние наставления слуге, назначенному ухаживать за Маркусом.

Наконец целитель распрощался до завтра. Мать приказала слуге выйти и, стоило только двери за ним закрыться, с яростью налетела на Маркуса:

— Как ты мог⁈ Уже второй раз! Если не найдешь веского оправдания, то можешь забыть не только о помолвке, но и об академии. Дариус ван Тусен не примет тебя обратно!

— Одетта! — властно окрикнул дед и, скрипнув стулом, всем телом повернулся к Маркусу. — Ты жениться собираешься?

В глазах уже не двоилось, но к горлу подкатывала тошнота. От вопросов она, казалось, усилилась, и Маркус, задержав дыхание, осторожно кивнул. Конечно, он собирается! Ничто и никто не сможет помешать его мести. Верховные маги поплатятся за убийство отца, даже если весь мир рухнет в Бездну!

Морщины на лице деда чуть разгладились.

— Кэлсий сказал, вы были уже у портала… Спрашивать, зачем ты вернулся не буду — верю, что причина важная. А ван Тусены пусть считают, что непогода застала тебя на озерах, ясно?

Маркус снова кивнул.

Мать спросила деда, о чем тот договорился с дэром Дариусом. Дед глянул на нее брюзгливо, поднялся и, так и не ответив и не прощаясь, направился к выходу. На пороге обернулся.

— День пока не назначили, но знай, — он вонзил в Маркуса ледяной взгляд, — эта встреча будет последней! Не прийти можешь только в одном случае: если умрешь.

« Смертельная жатва»

От заголовка на первой странице «Столичной жизни» веяло отнюдь не скорбью и не сочувствием к погибшим и их семьям.

И ведь суток не прошло… У газетчиков, похоже, своя, особая, магия, позволяющая им проникать сквозь закрытые порталы и печатать статьи с невообразимой лихостью, по еще не остывшим следам, по не осевшей пыли.

Маркус кивком отослал слугу, принесшего газету. Хотелось остаться наконец в одиночестве. С утра вокруг хоровод: то завтрак, который он не может есть, то мать с вопросами, на которые он не может ответить, то дэр Амэтус (целитель, по крайней мере, молча делал свое дело), и постоянно — слуга с назойливым «не угодно ли чего?». Уехать бы в поместье…

Пробежав взглядом статью — «ошибка погодников», «небывалые разрушения», «23 погибших», «сотни раненых», — Маркус остановился на рисунке. Городская улица, усеянная обломками и мусором, брошенные экипажи с распахнутыми дверцами, дома с черными провалами выбитых окон… Написали, что смерч прошел по центральной аллее Флиминиса. Теперь, если верить художнику, аллеей это не назвать: ни одного уцелевшего дерева вдоль дороги.

По коридору со стороны материнских комнат раздались стремительные легкие шаги, и Маркус вздохнул. Судя по настрою, мать снова с вопросами. И снова ему кивать и мотать головой. Он, конечно, мог бы отвечать односложно, но разве мать удовлетворится несколькими словами? Лучше уж молчать, пока есть возможность.

— Это правда⁈ — мать ворвалась без стука, с помятой газетой в руках. — Ты ЭТИМ занимался? Нет, для Дариуса ван Тусена это замечательная причина, теперь он не может оскорбиться… Но, Маркус! Ты о семье подумал? Подумал, что случилось бы со мной, если б ты погиб? Это худшее из проклятий: пережить своего ребенка! Да в конце концов, ты — единственный наследник ван Саторов! Ты не имеешь права так рисковать собой!

Догадываясь, чем могло быть вызвано такое возмущение, Маркус тем не менее вопросительно вскинул брови. Мать со злым, мученическим стоном швырнула газету на пол и вышла, хлопнув дверью.

Убедившись, что шаги ее удаляются, Маркус развернул «Жизнь». На второй странице было два изображения. На первом — холм с бегущими вдоль него маленькими фигурками и гигантский смерч, тянущийся следом. А на втором — он сам. Портрет двухлетней давности, по случаю помолвки с Присциллой ван Диррен.

' Невероятное везение.

От очевидцев и непосредственных участников страшных событий, произошедших вчера во Флиминисе, мы узнали о поразительном случае: двенадцать детей, семь женщин и трое студентов-первокурсников оказались один на один со смерчем. Отрезанные от спасительного берега, под градом, который с легкостью ломал ветви деревьев и рвал плотную ткань шатров, в поисках укрытия они бросились к зернохранилищу.

Женщины несли малышей, дети постарше бежали сами, многие были ранены, а сзади их настигал смерч.

Как рассказала нам эсса Паула Дилль, бывшая среди женщин, захваченных стихией врасплох, первый раз надежду на спасение они потеряли еще на склоне холма, по которому пробирались. «Воронка догоняла, мы не успели бы,» — пояснила эсса. — «Тропа размыта, впереди завал — податься некуда. Стоим, а сзади она… Я думала: всё…»

Еще одна эсса, Галия Нис поделилась подробностями того, что позднее случилось в зернохранилище.'

Маркус скользнул глазами вниз, через несколько абзацев.

«Наверняка читатели задаются вопросом: 'Почему мы назвали статью „Невероятное везение“? Какое везение может быть у женщин и детей, оказавшихся сначала во власти смерча, а затем запертых в каменной ловушке с исчезающим воздухом?»

И однако же им повезло! Судьба послала им спасителя — мага, который не отсиживался под защитным куполом, а напротив, рискуя собственной жизнью, встал на пути смерча.

Хотя, подождите! Он даже не маг! Он пока еще студент-третьекурсник.

«Он несколько раз останавливал смерч, — рассказывала эсса Паула. — Все время был между нами и воронкой.»

В борьбе с разбушевавшейся стихией студент получил серьезные травмы. Как нам удалось узнать, у него сотрясение мозга, перелом челюсти, треснувшее ребро и многочисленные ушибы. В таком состоянии невозможно прочесть заклинание!