Хладная рать (СИ) - Командор Анастасия

Ещё один ствол ударился в ворота и свалился грудой обломков под стеной. Другой снёс крышу башни, завалив тех, кто прятался внутри. Потребовалось время, чтобы пламя из жаровни охватило наваленные сверху бревна и дранку с крыши. Постепенно, медленно оно разрасталось, жадно пожирало все, что попадалось на пути.

Прежде, чем ворота и нечисть скрылись из виду, Ингвар успел заметить, что леший больше не швыряет бревна. Просто стоит и смотрит. Он будто ждал, пока воины потушат огонь и уберут со стены пострадавших.

Нечисть, что питается болью и смертью, не стала бы ждать. Чувствовалась в этом воля Меры. Ведь этой ночью все происходило лишь по ее приказаниям.

Ратмир вел людей и нежить за собой на достаточном расстоянии от крепости. Они уже зашли на территорию посада и узкими тропами огибали чужие дворы. В окнах изб, затянутых мутным пузырем, виднелись темные силуэты напуганных людей. Те видели за заборами такие же темные фигуры и, должно быть, думали, что нечисть снова заполняет улицы.

Необозримая толпа мертвецов и духов молчаливо следовала за людьми. Мера должна была разорвать обережный круг, чтобы нежить смогла зайти внутрь. Пока все заняты обороной главных ворот, упыри займут улицы города.

Мера влетела через разбитое окно в свои покои и обернулась человеком. Здесь все осталось почти нетронутым, только на месте тел и луж крови остались четыре темных пятна. Кровь пропитала половицы, ее уже не оттереть мокрой тряпкой.

Первым делом Мера нашла на столе ножницы, резанула по ладони и окропила кровью двор через окно. В городе, внутри защитного круга, тоже обитала нечисть — слабая, задобренная людьми. Но и ее Мера могла подчинить своей воле, заставить исполнять приказы.

Она нащупала колдовской силой мар — духов, что питаются кошмарами, — и приказала им. Убить мары не смогут. Но достаточно будет просто задержать во сне тех, кого ищет Мера, пока она сама за ними не придет.

Сквозняк коснулся голой кожи, заставив поежится. Выстуженные покои с давно потухшей жаровней и холодным полом казались неприветливыми, словно даже родной дом не хотел ее принимать. Мера быстро отыскала в сундуках рубаху и шаровары, надела сверху любимый кафтан, который перешивала ночами, потому что не могла показаться на людях в мужском, более удобном. Теперь совсем не имело значения, что о ней подумают люди — и так уже подумали самое худшее.

Из отдельного сундука достала мягкие сафьяновые сапожки и заплела свободную косу. Подумала, не надеть ли венец, или серьги, или ещё какие украшения. Почему-то вдруг так захотелось почувствовать себя обычной.

Ночь длинная. Времени было предостаточно, чтобы в последний раз насладиться теми мелочами, которые в прежние времена составляли ее жизнь.

Скоро послышался далёкий утробный рев, а за ним и грохот, разбудивший, наверно, всю округу. Остатки дружины выбежали, сонные, из гридницы и поспешили к воротам по зову рога.

Пока леший атаковал стену, Мера перебирала в темноте остатки жемчужных ожерелий, кованые рясны и расшитые камнями накосники. Вспоминала, как просила Ратмира обменять украшения на защитные обряды и роспись обережными символами. Тогда она и подумать не могла, что сама приведет в город нечисть, нарушит защитный круг. Сама навлечет на людей ту беду, от которой пыталась защитить.

Что-то дрогнуло внутри, зашевелилось какое-то сомнение. Всего на миг Мера почти пожалела о том, что не ушла, когда был такой шанс. Но миг прошел — а вместе с ним и сомнения. Есть поступки, которые нельзя прощать, и долги, которые нужно исполнять во что бы то ни стало.

Мера бесшумно спустилась вниз, прокралась через двор и вышла на дорогу, что вела к малым воротам. Темень стояла такая, что вряд ли ее кто заметил бы и в пяти шагах перед собой.

По пустым и тихим улицам она быстро добралась до другой части города. Люди, напуганные грохотом и слухами о хладной рати колдуньи, прятались по избам, под защитой воткнутых в окна и пороги колючих растений — ежевики, шиповника или чертополоха — и жгли обережные травы в надежде, что они смогут отогнать беду. А дружина и городское ополчение поднялись по сигналу рога на стену, чтобы усилить оборону. Скоро ли они поймут, что леший не собирается нападать всерьез?

Мера притаилась за углом ближайшей к воротам избы и огляделась. Внизу у ворот осталась дежурить стража — четверо, но все в доспехах и со шлемами, в руках тяжёлые рогатины и мечи в ножнах. Наверху, в надвратной башне, тоже наверняка остались дозорные. А по ту сторону стены уже ждали молчаливые мертвецы и нечисть.

Только эти люди сейчас стояли между Мерой и взятием города под контроль. Она глубоко вздохнула и громко произнесла:

— Сложите оружие и останетесь живы.

Стражи тут же напряглись, ощетинились оружием и слепо пригляделись к тьме, из которой слышался голос Меры.

— Колдунья, — сквозь зубы процедил кто-то, а другой зашептал:

— Что делать-то, мужики?..

— Делай свое дело! — рявкнул третий, явно стараясь храбриться.

Но Мера чуяла их страх.

Рогатины никто не опустил. Воины выстроились полукругом перед воротами и медленно двинулись в ее сторону.

Мера закрыла глаза.

А когда открыла — это уже были глаза ночницы. Ее хищная улыбка расплылась по холодному лицу Меры. Слабое человеческое тело наполнилось силой, когда нечисть полностью обрела над ним власть.

Воины приблизились ещё на шаг, шаря взглядами по тьме перед собой. Колдунья пригнулась и резко метнулась вперёд, прямо под копьё. Сбила с ног воина, тот выронил оружие и они вместе покатились по земле. Противник не успел даже осознать, что происходит, как ночница выхватила меч из ножен на поясе и с силой вогнала его сквозь кольчугу в грудь, пригвоздив к месту. Противник вскрикнул, задёргался, попытался схватить рукоять и вытащить меч, но колдунья больше не обращала на него внимания.

Остальные трое уже направлялись к ней. Не мешкая, нечисть в теле Меры подобрала рогатину, шутя отмахнулась от стремительного выпада противника, а потом, словно шестом, со звоном заехала ему тупым концом по голове. Воин пошатнулся, потянулся поправить шлем. В этот миг колдунья увернулась от нового колющего удара, перехватила копьё противника, удерживая на месте, и одновременно вогнала рожон сквозь отверстие для глаз.

Почувствовала толчок — третий воин проткнул ее плечо и теснил теперь своим весом, заставляя отступать. Ночница усмехнулась, оставила копье падать вместе с мертвым телом и резко ударила по торчащему из плеча искепищу. Дерево с треском сломалось, она вытащила обломок с рожоном и подскочила вплотную к ошарашенному противнику. Проткнула защищённую бармицей шею, будто то была всего лишь ткань, и тут же обернулась к последнему стражу.

Едва успела отклониться — рожон проткнул воздух там, где миг назад была ее голова. Колдунья схватилась за искепище и с силой дернула на себя. Воин с шумным выдохом подался вперёд вместе с копьём, но из рук не выпустил. Ночница толкнула его ногой в грудь, воин выпустил древко и потянулся к мечу, но с кряхтением согнулся от удара тупым концом в живот. Несколько быстрых толчков заставили его отступить и пошатнуться, руки безуспешно пытались ухватить оружие. Он кинулся в сторону в попытке сбежать, но ночница резко крутанула в руке рогатину, будто та весила не больше ивового прутка, и проткнула бедро насквозь. Наконечник вошёл в землю, ноги воина подогнулись и он истошно завопил.

Любава отряхнула руки и довольно протянула:

— Этот будет жить. Гляди, какая я добрая! Теперь-то можно нормальной кровушки, хозяйка?

“Только без следов”, — сдалась Мера, прекрасно осознавая, что этой ночью сил ей потребуется много.

Ночница издала радостный всклик, в несколько быстрых прыжков между распластанными телами стражей преодолела оставшееся до ворот расстояние, один за другим сняла тяжёлые засовы. Створки с пронзительным скрипом медленно поползли в стороны, открывая взору десятки темных неподвижных фигур. В один миг они сорвались с места и хлынули к бреши в защите города.