Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

— Вряд ли у меня еще будет подходящая возможность, — загадочно проговорил Анатоль.

Я вся обратилась вслух. Моей руке внезапно стало горячо-горячо. Затаив дыхание, продолжила смотреть на Шуйского, даря ему возможность произнести то, что он намеревался. И он не стал тратить время напрасно.

— Я хотел сказать, что ты мне очень нравишься, — признался Анатоль.

Я тут же ощутила, как из груди вырвался полустон облегчения. Наконец, Шуйский произнес то, что я так хотела услышать.

— Я понимаю, — продолжил аллесианец, — что между нами много преград. Ты слишком молода. Тебе еще предстоит учиться. В академии ты можешь встретить подходящую партию. А я…

— А ты, — я позволила себе перебить Анатоля. Ведь сейчас мы не были коллегами, а просто мужчиной и женщиной, между которыми зарождается самое светлое, что вообще существует в мире. – Ты лучше всех. Я уже встретила того, с кем хотела бы пройти свой путь. Никакая учеба, никакие студенты не станут препятствием, когда сердце уже занято.

Лицо Анатоля вмиг переменилось. Спала его привычная маска хладнокровия, в которой я, и остальные агенты, привыкли видеть нашего Шуйского. В глазах мужчины вспыхнули звезды. Он отпустил мою руку, и я потянулась к нему, понимая, что поступаю правильно. Я верила этому человеку. Я была готова соединить свою жизнь с его судьбой, так как уже понимала: мы созданы друг для друга.

Сейчас мне казалось, я почувствовала это при самой первой нашей встрече!

— Никто на свете не причинит тебе вреда, Софья, пока я жив, — произнес аллесианец. – И даже после смерти, если она найдет меня раньше срока, я клянусь, что всегда буду рядом – присматривать за тобой незримым ангелом-хранителем.

Услышав такие слова, я на миг вздрогнула, но почти сразу забыла обо всем, когда Анатоль притянул меня к себе и нашел своими губами мои губы.

***

Брат Михал пришел перед закатом. Он вошел в дом, задержавшись в холле, пока дворецкий поспешил доложить о появлении гостя. А когда Анатоль попросил аллесианца подняться в его кабинет, где мы находились все это время вдвоем, я невольно вздохнула.

Время пришло. Скоро все решиться, но почему мне, несмотря на поддержку Анатоля и агентов, все равно страшно? Но, что самое главное, я боюсь вовсе не за себя.

Из головы не выходили странные слова Шуйского, но я старалась принять их просто за его попытку доказать серьезность своих намерений и не более того.

— Брат Михал, — произнес Аристарх, распахивая перед Вороном дверь в кабинет.

Гость вошел решительным шагом. Птицы на его плече не было, и я немного удивилась. Мне казалось, они с Гавраном неразлучны.

— Итак, я пришел узнать ваше решение, — произнес брат Михал после короткого обмена приветствиями.

— Я согласна, — ответила спокойно, чувствуя рядом силу Шуйского. – Но у меня есть условие, — добавила, глядя в глаза Ворона.

На его лице не дрогнул ни единый мускул. Кажется, брат ордена ожидал чего—то подобного.

— Слушаю, — сказал он.

— Со мной в обитель пойдут Анатоль и несколько агентов, — ответила я.

Легкая усмешка тронула губы аллесианца.

— Я и не сомневался. Вопрос только в том, как сделать, чтобы они проникли на территорию монастыря незамеченными, — ответил брат Михал. – Полагаю, вы сами понимаете: в парадные двери им хода нет, хотя бы по той простой причине, что они мужчины. Госпожа приоресса могла бы сделать исключение – у нее есть на это право, но, конечно же, этот вариант отпадает сам собой. – Ворон, не дождавшись приглашения, занял один из стульев. Сел, широко расставив ноги, и посмотрел на Анатоля.

— У меня есть вопрос, — произнес Шуйский. – Можешь ли ты найти способ связать нас с Проводником. Это важно.

— С Проводником? – изогнул бровь брат Михал. Он покачал головой. – Увы. Это не в моих силах. Даже сказать не могу, кто бы сумел призвать это существо. Разве что высшие служители ордена знают какой-то ритуал.

— А времени искать тех, за кем придет Проводник, у нас банально нет, — вздохнул Анатоль. – Хорошо. Попробуем справиться собственными силами. Прежде всего, следует подумать, как проникнуть в обитель и не всполошить сестер.

— В монастыре много призраков, — добавила я. – Некоторые из них следят за коридорами по повелению приорессы.

— И это усложняет задачу. — Анатоль посмотрел на меня прежним взглядом. И все же теперь я видела в глубине его глаз то тепло, которое дарило ощущение счастья. А еще, я отчаянно верила в удачу.

— Аристарх! – Позвал призрак дворецкого Шуйский. – Позовите сюда всех агентов. Мы должны обсудить нашу тактику.

Пока Аристарх отправился за агентами, я рассказала брату Михалу и Анатолю о потайной калитке. Той самой, через которую я бежала из обители, кажется целую вечность назад.

— А что, вполне может и подойти, — кивнул Шуйский.

— А ваши светлые души, которые ходят по коридорам, отвлеку я, — вдруг раздался сиплый голос, и Мала просунула голову через дверь.

— Ты подслушивала! – попеняла я душе.

— Я еще и подглядывала, — хитро улыбнулась цыганка, отчего у меня появилось стойкое ощущение, будто Мала увидела больше, чем должна была. Но увиденное ее порадовало.

— Здесь темная? – уточнил брат Михал. Он почти безошибочно повернулся в сторону, где вышла Мала. Цыганка подозрительно покосилась на аллесианца, презрительно поджала губы и полезла за своей трубкой.

— Боюсь, темная помочь не сможет, — проговорил Ворон. – Обитель окружена защитными знаками, через которые будет невозможно пройти.

— Мне поможет господин Кулик, — сказала цыганка, набивая трубку табаком. – Не сомневаюсь, у этого чудного старичка есть несколько сюрпризов на всякий случай.

— Сейчас узнаем, — ответил Анатоль, когда дверь открылась и на пороге, словно по заказу, возник Трифон Петрович.

Брат Михал кивнул старику и подождал, пока целитель займет место рядом с ним на соседнем стуле. А еще с минуту спустя, в кабинет вошла Капа. За ней пришел Мамаев, Серьга и остальные. Завершал процессию некромант. Он закрыл за собой дверь, занял последний свободный стул в помещении и посмотрел на Шуйского.

— Ты звал, Карп? – спросил Степан.

— Да. Надо обсудить, как мы будем действовать, — ответил Анатоль, и агенты приготовились слушать.

Глава 23 Дитя тьмы

Утром, сидя в экипаже, я смотрела в окно на проплывающие мимо улочки. Центр города, через который пролегал наш путь к главным воротам столицы, был украшен для празднования. На столбах и стенах домов пестрели ленты. Деревья были обвиты магическими гирляндами из тех, что ночью, едва опустится сумрак, вспыхнут разными огоньками. Меж крыш домов протянулись канаты – по ним скоро начнут ходить канатоходцы, рассыпая над головами людей блестящий серпантин.

Мы миновали ряд деревянных ларьков, уже открывших свои окошки. Продавцы выкладывали товары: сладости, выпечку, сахарные цветы, слоеные пироги и хрустящие вафли. На углу двух домов стоял мороженщик – от его тележки поднимался белый пар, но хозяин холодного лакомства пока не продавал товар. Он возился подле телеги с какими-то магическими артефактами, которые должны будут привлечь покупателя к сладкому товару.

А вот и стойка с сахарной ватой – несколько красочных, пышных воздушных букетов украшают маленькую витрину, так что и не видно продавца – полного мужчину в колпаке, белом фартуке и с пышными усами.

Я живо представила себе эту красочную картину: празднично одетые горожане прогуливаются по улочкам, держась за руки. Тут и там жонглеры. Канатоходцы что-то весело кричат с высоты. Клоуны на ходулях расхаживают мимо, строя рожицы. Дети, глядя на это великолепие, пищат от восторга и требуют у родителей ту, или иную, сладость.

Молодые пары трогательно держатся за руки, и играет музыка там, дальше, на возвышении, которое возвели, видимо, еще вчера днем.

Я смотрела в окно и пыталась не бояться. Старалась поверить, что мы все вернемся невредимыми.