Тьма и свет (СИ) - Завгородняя Анна

Когда ворон на плече брата Михала противно каркнул, я вздрогнула и отвела взгляд, перестав любоваться по-праздничному одетым городом.

— Не надо бояться, Софья, — произнесла Мала, парившая рядом.

Я посмотрела на цыганку.

— А я бы на месте госпожи Воронцовой боялся, — тихо прошелестел голос брата Михала. – Страх делает нас осторожнее. Монастырь опасен. Не все сестры в нем истинно верующие.

Экипаж свернул за угол и покатил вперед, вскоре оставив позади главную площадь. Чем дальше мы удалялись от центра, тем меньше ощущался праздник. А вскоре исчезли и яркие ленты, и магические фонари. Город снова стал прежним – будто и не было ничего.

Я вздохнула. Сил придавало признание Анатоля. Решив отвлечься, я принялась представлять себе, как буду жить дальше.

Конечно же, подумала я, мы выведем приорессу на чистую воду. Затем я вернусь с друзьями в агентство, начну готовиться к вступительным экзаменам в академию. Попутно буду ходить на задания с Капитолиной и остальными. Отпраздную свое совершеннолетие! Получу наследство и отправлю куда подальше отчима и его дочь. Последнее я представляла себе ярче всего, потому что предвкушала тот миг, когда заявлюсь в дом, который принадлежит мне, и велю выставить вон Буйновых! И конечно же, я буду не одна. Со мной вместе в дом войдет тот, кто мне дороже всех на свете!

Экипаж покачнулся и выехал к воротам. Моргнув, я снова посмотрела в окно, чувствуя, как подрагивают руки.

У арочного выезда нас встречали стражники. Одетые в царские цвета, вооруженные, кто мечами, кто копьями, они пропустили нашу карету. Лишь один из них, одетый во все черное, царский боевой маг, на несколько секунд задержал свой взгляд на карете – видимо, ощутил присутствие магии.

— Тех, кто покидает столицу, не проверяют, — зачем-то проговорил брат Михал.

— Что-то не помню, чтобы прежде здесь находился маг, — заметил Вронцев.

— Все потому, что сам царь сегодня будет присутствовать на празднике, — парировал аллесианец. – Поэтому охрану усилили.

— Понятно, — кивнул некромант, а я удивилась, отчего они говорят о вещах, которые мне кажутся неважными?

Карета выехала за пределы крепостной стены, и тут произошло то, чего лично я не ожидала.

Мала вдруг застыла. Затем повернулась к окну и вытянулась, будто гончая, взявшая след.

— Что… — начала было я, а затем проследила за направлением взгляда цыганки, да так и ахнула, увидев у стен города разбитые яркие шатры.

— Цыгане, — произнес Анатоль.

В воздухе повеяло холодом. Мала переменилась в лице. На нее стало страшно глядеть. Она потемнела, подняла руки, будто хотела что-то схватить. Я увидела, как пальцы души вытянулись, а вместо ногтей, появились лезвия когтей.

— Мала, — позвала я, — нет! Ты же помнишь, что нужна нам!

Темная душа обернулась и взглянула на меня, жутко оскалившись.

— Мой табор, — сказала она и, прежде чем я успела что-то ответить, не говоря уж о том, чтобы остановить цыганку, Мала бросилась вон из экипажа и, скользнув ветром через дверцу, полетела в сторону шатров, словно черный сгусток дыма.

— Мала! – крикнула я и быстро посмотрела на Анатоля.

Шуйский все понял.

— Надо остановиться! – попросила я. – Она там сейчас может наделать беды! И она… — Я всхлипнула. – Она нужна нам!

Мне не верилось, что цыганка так просто улетела. Ведь она должна была отвлечь души монахинь в обители! Кто теперь выполнит ее роль?

А табор? Мне отчего-то было страшно. Темные души могут опьянеть от крови врага, как человек от вина. Что, если ей понравится мстить и убивать?

Что, если она убьет невиновных?

— Мы не остановимся, — произнес брат Михал. – У нас своя работа, у темной, видимо, своя.

Я в отчаянии посмотрела на Анатоля. Шуйский поймал мой взгляд, кивнул, а затем поднял трость и что было силы ударил им по потолку кареты раз, другой, третий, вынуждая возницу остановиться.

— Что случилось? – съехав на обочину, тут же поинтересовался кучер.

— Подождите здесь, — крикнул ему Анатоль, а затем распахнул дверцу и выбрался наружу. Я даже выдохнула с облегчением, когда поняла: мы не оставим Малу и не позволим ей погубить свою и без того грешную душу.

Брат Михал благородный порыв Шуйского не оценил. Нахмурившись, аллесианец быстро произнес:

— Мы можем опоздать.

— Можем, — ответил Анатоль, протягивая ко мне руку и предлагая последовать за собой, — но приоресса подождет. Это в ее интересах, насколько я понял.

Я скользнула мимо брата Михала, вложив свою руку в ладонь Шуйского. Анатоль помог мне выбраться, а затем, следом за мной, из экипажа вышли Степан и Мамаев. Некромант помедлил немного, словно размышляя, идти за остальными, или нет. В итоге он тоже покинул карету и встал, разминая руки.

— Ты с нами? – спросил у Михала Анатоль.

— Нет. Если уж решили вмешаться, делайте это без меня. Ты же знаешь, я научен убивать темных, а не помогать им, — ответил аллесианец.

— Идемте, — сказал за всех Степан. – Я, конечно, цыганку видеть не вижу, но оставить ее считаю неразумным.

Я посмотрела на агентов, почувствовав, как дрогнуло сердце. А затем пошла за Анатолем, направившимся в сторону табора.

— А вы, милейший, ждите здесь, — бросил удивленному кучеру Мамаев.

Михал вытянул вперед руку, что-то шепнув. И Гавран пробежался по его предплечью, а затем раскрыл крылья и взлетел, подброшенный аллесианцем в небо. Ворон сделал круг над каретой, а затем полетел за агентами, держась на высоте самого рослого дерева.

***

Это был он – ее табор, и Мала, подлетев ближе, на миг застыла, чувствуя, как ее переполняет злость. Она посчитала шатры, отметив, что вместо пятнадцати привычных, среди которых когда-то был и ее шатер, тряпичных домиков стало больше. Никак табор разросся за то время, пока она мертвой ходила по этому свету, в поисках отмщения.

Как же долго она их искала. Сколько дней, недель, месяцев! Сколько слонялась по лесам, полям и городам, и вот нашла!

Душа ощутила, как по ее призрачному телу будто прошла ледяная волна. Мала оскалилась и медленно полетела вперед, рассматривая цыган.

Возле самого большого шатра, принадлежавшего барону, горел костер. Над ним на шестах, воткнутых в землю, томился котел. От него поднимался вверх дым, и Мала могла поспорить на что угодно, что внутри варится мясо.

Несколько мальчишек, одетых в штаны, да яркие рубахи, играли в мяч, сшитый из кусков воловьей кожи. Сколько Мала не приглядывалась к ним, никак не могла понять, чьи это дети. Она не помнила никого из этих мальчишек, а затем решила, что они пришлые, присоединившиеся к табору после ее смерти.

Облетев костер, Мала застыла, увидев пожилую цыганку, сидевшую на тюке с сеном. Перед ней стоял низкий столик с разложенными картами. Она гадала и сосредоточенно всматривалась в карты. Мала не удержалась – подлетела ближе и присела напротив, прямо на землю, глядя на Зару, которая вдруг нахмурилась и поежилась, ощутив волну холода, источаемую темной душой.

— Вот и встретились, подруга. – Мала посмотрела на «рому» внимательнее, склонив голову. – Жаль, что ты меня не видишь, старая карга, — добавила она, а Зара вдруг вскинула голову, сгребла все карты в колоду и, обернувшись к играющим детям, позвала: — Алмаз! Иди-ка сюда.

Один из мальчишек оторвался от игры, что-то сказал друзьям и бросился к старухе.

Зара подняла голову и, как показалось Мале, посмотрела прямо на нее. От удивления у темной души даже когти втянулись под кожу. А затем она поняла, что Зара смотрит не на нее, а через нее.

Мала обернулась и увидела Анатоля, идущего рядом с Софьей. А следом за этой парой в табор шли и остальные агенты.

— Вас еще здесь не хватало, — рявкнула Мала и взлетела вверх, чувствуя, что маги пришли остановить ее. Только ничего у них не выйдет. Она слишком долго ждала момент, чтобы отомстить. И вот он настал. Она нашла свой табор, а скоро найдет и убийцу.