Его нежеланная графиня (СИ) - Усова Василиса

— Граф Бартон! — кашлянул Нортман. — Еще раз вмешаетесь, прикажу выставить вас вон.

— Граф Арельс, при всем уважении. Неужели вы готовы поверить в такую чушь?

По губам Нортмана скользнула легкая улыбка.

— У меня нет причин не доверять верному слуге, а учитывая репутацию графини… — не закончив мысль, он снова кивнул лакею. — Так моя жена состояла с конюхом в порочной связи?

— Да, ваше сиятельство, клянусь честью!

— Нельзя клясться тем, чего не имеешь. — зло бросил Лайон.

Однако граф Арельс оставил его слова без внимания.

— И как давно это началось?

— Так еще с начала лета, с самых первых дней, как ее сиятельство появились в замке. — лакей перестал трястись и говорил уже гораздо спокойнее. — Михаль даже хвастался, что свел с ней близкое знакомство еще в столице.

Лицо Нортмана осталось непроницаемым.

— Почему ты сразу не пришел ко мне?

— Я боялся. И еще… — парень покусал губу, — Ее сиятельство делали и мне определенные намеки, однако я честный человек, а потому, сразу сказал, что недостоин ее внимания. Тогда графиня разгневалась и объявила, что я жестоко поплачусь за несговорчивость. Но я и подумать не мог, что это произойдет именно так.

— Любопытная история. — медленно произнес Нортман, когда лакей замолчал. — И как будто похожа на правду.

Торенс закивал. А Лайон скрестил руки на груди. Праведное негодование, объединившись с чувством собственного бессилия, выжигало изнутри.

— Граф Арельс. — выдохнул он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно ровнее. — Как вы можете верить человеку, который намеренно пытается очернить имя вашей жены? Я хорошо знаю Алесию, и она никогда не позволила бы себе бесчестного поведения.

— Только вот ее репутация говорит сама за себя. — Нортман по-прежнему сохранял невозмутимость. — Поэтому конюха, боюсь, придется повесить…

В глазах лакея промелькнуло торжество. Лайон выдохнул, собираясь возмутиться, но прежде чем он успел это сделать, граф Арельс, казавшийся совершенно расслабленным, внезапно шагнул к слуге и ухватил того за загривок.

А затем, с силой шаркнул лицом о стену. Торенс пронзительно взвизгнул. На серых камнях заблестела кровь. Даже Лайон вздрогнул от неожиданности. А Нортман заговорил снова, однако теперь в его голосе не осталось напускной доброжелательности. Напротив, каждое слово резало, словно сталь.

— А теперь я хочу услышать правду. Начнешь снова врать, я выдавлю тебе глаза, отрежу язык, уши, мужское естество, переломаю кости, а то, что от тебя останется, подвешу где-нибудь в лесу на дереве, чтобы волки не облегчили раньше времени твои муки. Догадываешься, как долго будешь умирать?

Лакей судорожно дернулся и заскулил.

— В-ваше с-с-сиятельство…

— Говори, быстро! — рявкнул мужчина и вновь ткнул слугу лицом в стену. — Третьей попытки у тебя не будет!

И парень сломался. Правда сперва он все же попытался пискнуть, что не лгал, но после хрустнувшего запястья передумал, поняв, что слова графа — не пустая угроза.

Давясь слезами, дрожа, и запинаясь на каждом слове он заговорил. Да, это он облил лестницу водой. И он же придумал, как заманить графиню в нужное место.

Зачем? От этого простого вопроса Торенс завертелся, словно уж на сковороде. Но несколько чувствительных тычков сделали свое дело.

— Я не хотел, меня заставили! — заныл он. — Я должен был сделать это весной…

— Избавиться от графини? — вмешался Лайон, который до этого молча стоял в стороне. Как ни странно, на этот раз Нортман не стал его одергивать. Вместо этого он с силой встряхнул слугу.

— Отвечай!

Торенс заскулил еще жалобнее, но на присутствующих его слезы не произвели никакого впечатления.

— Д-да… М-мне приказывали вытолкнуть ее из окна, но с-сейчас все окна закрыты на зиму. А до весны я ждать никак не мог, потому что служанки начали болтать, будто графиня может поехать в свое поместье… Вдруг она осталась бы там насовсем.

— Почему именно весной?

Лакей был уже в полуобморочном состоянии от боли, однако от этого простого вопроса его затрясло.

— Не знаю, правда, не знаю!

— Кто приказал? — рявкнул Нортман над самым его ухом.

Парня подкинуло на месте.

— Это барон! Клянусь, это был барон…

Допрос продолжался еще полчаса, после чего мужчины отправились в библиотеку, а Торенс остался лежать на каменном полу, словно мешок костей. Не имея сил, даже доползти до лежанки. И это с ним еще мягко обошлись…

После серого промозглого подвала библиотека казалась особенно уютной. В камине потрескивали дрова, а за окном, впервые за долгое время, появилось солнце.

— Вина? — предложил Нортман на правах хозяина.

Лайон качнул головой.

— Лучше травянок.

Мужчина кивнул и, выглянув в коридор, отдал приказ проходящей служанке. После чего вернулся в библиотеку и занял одно из кресел. Лайон последовал его примеру. На несколько секунд установилась почти уютная тишина.

— … значит, барон Диорти. — произнес Нортман, будто продолжая прерванный разговор.

Именно это имя удалось вытащить из лакея, путем давления и угроз.

Лайон наморщил лоб.

— Никогда прежде не слышал про этого человека. Похоже, он не столичный житель.

— Глава хозяйственного ведомства при городских казармах. — пояснил граф Арельс, сосредоточено глядя в огонь. — А еще, выживший из ума старик, который почти все время находится в полусне. Я много раз подавал прошения, что барон не соответствует своей должности. Старик не отличает, ночь на дворе или день, подписывает не глядя любые бумаги, да и в целом… — мужчина махнул рукой.

— Может, это месть, за то, что вы пытаетесь его сместить?

Нортман невесело усмехнулся, вспомнив пустые выцветшие глаза. Если бы граф Бартон хоть раз видел Диорти, то ему бы и в голову не пришло, в чем-то того подозревать.

— Меня больше интересует, почему покушение должно было состояться именно весной. А еще… — он нахмурился, понимая, как прозвучат его слова. — Если бы кто-то хотел мне отомстить, то почему выбрали именно графиню?

— Когда логичнее было бы выбрать дочь? — закончил мысль Лайон. — Значит, ваш враг недостаточно хорошо вас знает. Скажите, а у барона Диорти есть семья?

Нортман качнул головой.

— Нет. Он даже никогда не был женат. Впрочем… — в памяти вдруг промелькнуло смутное воспоминание. — Не берусь утверждать наверняка, но кажется, у него есть сын. Незаконный, прижитый от какой-то служанки. Лет десять назад Диорти вроде бы признал его официально. Это все, что я могу сказать.

В библиотеку тихо вошла служанка, оставила поднос с чаем, и так же незаметно выскользнула вон. Мужчины переглянулись.

— А что, если это он мстит за отца? — предположил Лайон, когда за девицей закрылась дверь. — Или пытается его подставить, чтобы быстрее получить наследство?

Нортман мысленно оценил версию со всех сторон. Совсем отбрасывать ее нельзя, но что-то определенно не сходилось.

— Торенса рекомендовал мне дядя.

— Я слышал, что Эгар Арельс разумный и порядочный человек. — Лайон покрутил чашку в руках. — Какие у него могут быть причины, вредить моей сестре?

«– Такой брак — это позор для всей нашей фамилии. — женитьба племянника стала для Эгара одной из излюбленных тем. — На твоем месте, я бы устроил ей несчастный случай. Иначе как еще смыть такое пятно?»

Нортман нахмурился. Ему не хотелось думать о дядюшке плохо. Но что, если Эгар решил все же «помочь» племяннику? Как бы мягче выразиться, на свой лад. Только причем тут тогда барон Диорти? Ведь покушение оплачивал именно он. И смысл тянуть с исполнением до весны?

От всех этих вопросов голова шла кругом. И не только у него. Лайон тоже был в замешательстве. Казалось, что ответ буквально на поверхности, однако не хватало какой-то важной детали. Какой-то малости, чтобы его ухватить.

Однако в самый разгар «мозгового штурма» в дверь тихонько поскреблись. И в библиотеку робко заглянула Агнета. Хозяина замка она боялась до дрожи в коленях, и только поручение госпожи заставило ее сюда прийти.