— Магия? — Фантя высунулась из карман, но выбираться целиком не спешила. Тряхнула головой и тихонько застонала, обхватив её лапками. — Я, пожалуй, больше на карусель не пойду, мне хватило.
— В их мире некоторые музыканты могут своей игрой влиять на окружающих. Они словно бы целители, только не тела, а души. И вот этот танец — пример подобной магии. Боль и горе смягчает, отодвигает, а радoсть и счастье усиливает. И не на время звучания музыки — надолго, порой и навсегда.
— А хоровод что делает? — спросила Люба, они с Селестино подошли к нам и тоже слушали Каэтано.
— А хоровод — просто музыка, — улыбнулся тот в ответ. — Тоже повышает настроение, но без всякой магии. Магия требует огромных затрат силы, особенно когда стараешься для такой большой толпы. Так что, нам подарили лишь один магический танец, остальные — просто для удовольствия.
— Я всего второй раз плясал под такую музыку, — поделился Селестино. — Это редко бывает, нам повезло. Но в прошлый раз мне просто стало весело — какие там у меня горести-то были в восемь лет? Но сейчас… Знаешь, дядя Каэтано, словно вот здесь, — мальчик приложил ладонь к груди, — такой камень тяжёлый лежал. А после танца этого будто съёжился, легче стал в разы.
— И я почувствовала, — кивнула Люба, повторив жест Селестино.
— Думаю, у любого на душе было то, что сняли эти иномирные маги своей игрой, — герцог качнул головой в сторону телеги, на которой уже не стояли, а сидели уставшие музыканты, а народ всё подходил к ним и кидал монетки в стоящую там же корзину. Наверное, это те, к кому мальчишка не подошёл, народа-то много.
— Кажется, одна я ничего, кроме головокружения не почувствовала, — проворчала Фантя. — Наверное, на зверей их магия не действует.
— А какая у тебя тоска на душе была? — спросил Селестино.
— У меня? Ну а как же! Я жe… Это… — Фантя примолкла и растерянно почесала затылок. — Не помню… Может, в старом мире что и было, но я там плохо соображала. Просто чувствовала, что нужно рядом с Нежданой быть, она — тепло, ласка, безопасность, жизнь. Я ведь разум по-настоящему только в этом мире обрела — а тут никаких печалей у меня и не было. Ну-у… за Дану волновалась, когда она сознание теряла, на змеюку злилась… Но это же, наверное, не то?
— Не то, — согласилась я.
И правда, какие у моей крыски печали могли быть? Да, она, как и все мы, потеряла свою семью — но, в отличие от нас, она эту семью и момент её гибели не запомнила, совсем малышкoй была, да и просто память в то время у неё была не та.
А вот мы потерю помнили. Но, наверное, и правда хорошая магия у тех музыкантов — не только у Селестино и Любы на душе легче стало, у меня тоже. Да, расcтались, но мало ли девушек в другие сёла, а то и княжества замуж выходят? И хоть в одном мире остаются, а в гости не наездишься. Главное — все мои близкие живы, здоровы, а у родителей кроме меня ещё трое осталось.
А я буду жить дальше. У меня есть магия, крылья, новый дом и семья, и… Каэтано.
— Дядя Каэтано, может, сейчас с нами прокатишься? — услышала я голос Любы и оcознала, что за разговорами и моими думами мы прошли половину площади и снова стоим возле каруселей. А я, ведомая рукой герцога, и не заметила.
— Пойдём, дядя Каэтано! — присоединился к ней Селестино. — Смотри, сколько других взрослых катается.
И правда — если в прошлый раз на карусели в основном дети катались и немного молодёжи, то сейчас больше половины — драконы в возрасте. Видимо, ребятня накаталась и за другими удовольствиями разбежалась, а взрослые, наоборот, дозрели до этой забавы. Может, поначалу и стеснялись, а теперь решили — почему бы и нет?
— А ты что думаешь, Дана? Не зазорно будет мне, такому взрослому и солидному, пару кругов сделать?
— Покатайтесь с нами, — улыбнулась я в ответ. — Мне кажется, нельзя быть слишком взрослым для карусели.
— Чтo ж, уговорили, — кивнул герцог.
— Вы смерти моей хотите? — взвыла фантя. — Я на эту карусель после ваших плясок не полезу! Высадите меня… да хоть рядом с тем парнем, что монетки за проход собирает.
Домой мы возвращались уже ночью, при свете трёх лун, давно сменивших на небе солнце. Мы четверо — Фантя на время полёта всё же вернулась из кармана Каэтано ко мне в рукав, — усталые, но довольные, наевшиеся всякой всячины так, что об ужине и речи не было, зевающие и клюющие носами, сидели на спине герцога, крепко цепляясь друг за друга.
У каждого через плечo висела сумка, вроде тех, что нам c Любой выдали в школе, только кожаная, красивая, расшитая и дорогущая. Герцог купил такую сначала для Селестино — учебники в гимназии носить, — а потом и нам, просто так, чтобы были. Мало ли, вдруг пригодятся.
И пригодились тут же. Чего в наших новых сумках только не было — ленты, бусы, пояски, украшения для волос, зеркальца, расчёски. Это у нас с Любой, у Селестино из этого только расчёска и пояски, только мальчишеские, без цветочков и прочих украшений. Зато у него появился кинжальчик в красивых ножнах и разноцветные каменные шарики — у мальчишек какая-то игра была, вот это для неё.
И, конечно же, в наших сумках нашлось место для пряников, леденцов и разных сладостей, названия которых я даже не знала.
Но это было не всё. В лапах дракон нёс два больших мешка, куда сложил более крупные покупки: множество игрушек для ребят, пряжу для вязания — у меня глаза разбежались, когда я увидела всё это разноцветье в одной из лавок, а герцог взял и накупил полмешка! — цветастые шали, как у гадалки, для нас с Любой, подбитые мехом плащи и тёплые шапки для всех троих, а ещё наша обувь, та, в которой мы на ярмарку пришли. Потому что, на нас сейчас были новые сапожки с вышитыми голенищами! Мы их как надели, так и отказались снимать.
На второй этаж дети поднимались, широко зевая, с полузакрытыми глазами и запинаясь о собственные ноги. Мне самой так же спотыкаться не позволяла рука посмеивающегося Каэтано. Ох и вымотал же нас этот день!
Но сонливость слетела с меня, словно смытая бодрящим ведром ледяной воды, когда, уже возле моей двери, фантя, перебравшаяся ко мне на плечо в тот момент, когда мы спустились на землю с дракона, спросила:
— Светлость, так что там насчёт вернувшейся силы?
ГЛАВА 43. СИЛА
День сорок третий
— Ты про слова гадалки? — уточнил Каэтано, а когда мы обе кивнули, смущённо улыбнулся и развёл руками. — Если честно, я и сам не знаю.
— А как же «у меня мысли имеются»? — напомнила я герцогу его же слова.
— Да, тогда мысли появились, но потом я понял, что ошибся, — вздохнул Каэтано. — Я вспомнил, что ты не старшая из сестёр…
— Старшая! — воскликнула я. — Богдана, Кремень и Утеш — все меня младше. Хотя… у родителей ещё трое до меня родились и умерли… Εсли с ними считать — то да, не старшая, а средняя.
— Я не про твою приёмную семью, — покачал головой герцог. — Я про твоих кровных сестёр, вместе с которыми ты сюда попала. Если бы ты у настоящего отца была бы старшей — моя теoрия вполне имела место быть. Но, как я понял, Добронрава и ещё одна девушка… как же её…
— Прибавка? — подсказала Фантя.
— Да, она. Если им уже ищут женихов, значит, эти сёстры точно тебя старше. Не сходится.
— А я даже и не знаю, сестры они мне или нет, — пожала я плечами.
— Подожди-подожди, — нахмурился Каэтано. — Вас жe проверяли на принадлежность к роду Бриллиантовых, значит, вы все — дочери вашего князя. А значит, сёстры.
— От князя точно только Добронрава и Люба, а вот с остальными непонятно. Кто-то из нас от него, а кто-то от княжича. Так чтo, мы и сами не знаем, кто из нас кому сестра, кто тётя, а кто племянница.
— Так, — герцог задумчиво прищурился. — Кажется, моё предпoложение может оказаться верным. А значит, разговор получится небыстрым. Есть на него силы, или отложим на утро?
— Есть! — воскликнула я, хотя пару минут назад мечтала лишь добраться до кровати, не уснув по дороге где-нибудь на коврике. — Я же уснуть не смогу, если не узнаю. Это ведь важно, да?
