Матабар VI (СИ) - Клеванский Кирилл Сергеевич "Дрой"

Подобное выражение Арди как-то раз слышал от Аркара, так что смысл понял.

— У вас нет объективных причин для моего задержания, — признавая свое временное поражение, Ард решил ретироваться. Плохой идей было считать себя ровней Милару. То, что мог провернуть с Красной Госпожой опытный Плащ, за плечами которого многолетний опыт, оставалось вне досягаемости для и года не прослужившего мага. — Либо предъявите мне обвинения для задержания, либо отпустите.

Глупо было надеяться, что он сможет использовать Сестрову в своих интересах. Но кто не ошибается, тот ничему не учится — так наставляла Атта’нха.

Сестрова снова пару раз хлопнула ресницами, а затем засмеялась. Заливисто, звонко и легко. Совсем не под стать своей нескладной внешности и резкой манере разговаривать. Если бы Ардан был слеп, то из-за одного только этого смеха представил бы себе кого-то воздушного, беспечного и совсем еще юного.

Детский смех.

Такой же, как он слышал в монастыре…

— Ты дурак, маг, — не спрашивала, а утверждала Сестрова. — Это ведь не Метрополия. И даже не Нигранд. Я пристрелю тебя сейчас прямо здесь, на месте. И на твоей же кляче оттащу к обрыву, где скину в пену морскую. Веришь?

Ардан верил. Верил, что шериф, если не получит искомых для себя ответов, действительно так и поступит. Но… ка и Балицкий, Марьяна Сестрова не являлась кровожадном головорезом, у которого на каждую трудную ситуацию только один ответ — лишить источник проблем жизни. Нет. Она была нормальным… относительно нормальным человеком. И мысль об убийстве, даже оправданном, как и у всех нормальных людей, в том числе и у Арда, вызывала у неё отторжение.

Именно поэтому она сперва угрожала его… паху, а затем уже всему тому, к чему пах крепился.

И если сложить данные параметры функц… если принять во внимание данные черты её характера, то для подобных угроз и, тем более, действий, требовались весьма серьезные причины. Настолько, чтобы тот, кто искренне служил закону, решил его нарушить. Не во зло. На благо.

Сестрова… Марьяна Сестрова… женщина, ставшая шерифом… выпускница Ларандского приюта…

— Склизли придет, Склизли заберет, и все забудут. Был ты, нет тебя, только Склизли знает, где иск…

Ардан не договорил. Марьяна, двигаясь достаточно быстро, чтобы не вызывать сомнений в своей профессиональной пригодности, буквально подскочила к нему вплотную. Она толкнула плечом в грудь Арда, одновременно подкашивая его ноги. Ардан свалился на лопатки, шляпа отлетела в сторону, а ему в щеку, надрезая кожу, уперся нагретый ствол.

— Что ты знаешь, мразь⁈ — сквозь плотно сжатые зубы, роняя на шею пенную слюну от едва сдерживаемой ярости, цедила Марьяна. — Говори, ублюдок! Или я буду убивать тебя так медленно, что ты возненавидишь свою Первородную кровь!

Ему на шею капала слюна. Пенная и горячая. Но обжигали совсем иные капли. Редкие. Одинокие. Соленые, раскаленные слезы, оставлявшие на щеках Сестровой тут же высыхавшие, блестящие тропинки.

Такие же, как на кладбище. И слезы и тропинки. Арди уже прежде видел их. В воспоминаниях Леи Моример, когда та лежала на могиле родителей, съеденных хворью. В воспоминаниях Вселены Лорловой. На кладбище, когда хоронили Аверского. Видел он их и на собственном лице. И на лице матери.

— На вас не сработало, шериф… — прошептал Ардан.

— Заткнись! Отвечай на вопрос! Что ты знаешь, о…

— Не сработало проклятье Склизли, — Арди поднял руки и бережно, осторожно, словно мог одним только неловким движением разбить хрупкий сосуд, который годами удерживал внутри себя рвущуюся на волю бурю. — Вы так и не забыли того, кого они у вас украли. За все эти годы, так и не забыли.

Он обнял её. Сам не зная почему. Просто ему показалось, что если он этого не сделает, то потом себя не простит. Зачем? Почему?

Мысли завтрашнего дня.

Они пролежали так недолго, всего пару мгновений, пока она не отряхнулась рассерженной кошкой и не встала на ноги. Смахнула слезы и по-ковбойски высморкалась. Поочередно прикладывая большой палец к ноздрям и выдыхая сопли из противоположной. У Арда за шесть лет так и не получилось овладеть данным трюком и однажды испачкав, ко всеобщему смеху, свою рубашку, он оставил попытки.

— Хватится валяться, Плащ, — она убрала револьвер в кобуру и протянула руку.

— Плащ? — Арди, принимая помощь, попытался состроить как можно более правдоподобное выражение лица. — Если вы про мои регалии, то я снял перед входом в монастырь. Они в седельной сумке. Мигом наде…

— Я на дуру похожа? — Марьяну поправила каким-то чудом не слетевшую шляпу. — Я имела однажды дело с вашим собратом. Такие же ублюдки, как и ты, которые своими немытыми отростками и душу и все остальное вытрясут и вымарают. Удостоверение только покажи, чтобы убедиться.

Ардан пару мгновений стоял, как водой облитый, но уметь признавать поражение — одно из первых, чему его обучили лесные друзья. Если драться в довольно жестких, а временами и жестоких играх детенышей охотников и при этом не знать меры, то можно очень быстро отправиться по невидимым тропам Спящих Духов.

В конечном счете у него ведь получилось продержаться инкогнито. Пусть и всего несколько дней.

Со вздохом, Арди потянулся во внутренний карман куртки.

— Аккуратней только, — шериф положила ладонь револьвера на рукоять. — не то, чтобы я вам сильно доверяла, господин Эгобар.

Господин Эгобар…

Уже протягивая черный кожаный конверт с гербом Империи, Арди догадался еще кое о чем.

— Когда вы отдавали приказ вашему помощнику, чтобы тот отправил письмо стражам разузнать обо мне, то вы знали, что я услышу.

Шериф, убедившись в аутентичности документов, протянула те обратно.

— Ты не первый Первородный в моей постели, капрал, — только теперь Сестрова убрала ладонь с рукояти и отпустила курок.

Она повернулась и подошла к степняку. Медленно гладила его по морде и что-то шептала. Беззвучно. Одними только губами. Её, наверное, почти не было видно во тьме. Но только не глазам матабар.

Ардан стоял и смотрел на шерифа. Внешне в ней ничего не выдавало причину, по которой женщина, да еще и на фронтире, могла бы носить жетон шерифа. Но это внешне. А внутри… внутри у неё прятался такой же ребенок, который днем протянул Арду самодельную лошадь.

Маленькая, испуганная девочка, которая вцепилась пальцами в эту жизнь и отказывалась отпускать, пока не доберется до своей цели.

— Я тоже не верила в эти страшилки, — спустя едва ли не десять минут, Марьяна наконец нарушила тишину. — Там никто не верит, капрал. Но все рассказывают. Потому что чувствуют. Когда просыпаются. Когда стучат ложками в столовой. Когда сидят за партами. Когда гуляют и ложатся спать. Чувствуют, что что-то не так. А все вокруг твердят, как заведенные…

Она сжала кулак так сильно, что едва было не проткнула ногтями кожу. Поднесла его к зубами и уже собиралась прикусить, но остановилась в самый последний момент. А Арди заметил маленькие точки на большом и указательном пальцах, оставленные её зубами. Будто ожоги от искр. Застарелые шрамы.

Все же, отметины были. Просто Ардан их не сразу смог заметить. Эргар и Шали бы не обрадовались такому промаху, но его лесные друзья, да и он сам, не понимали людей.

— Мы тоже чувствовали, — продолжила непрошеный рассказ Марьяна. Арду даже не требовалось отпускать на волю Взгляд Ведьмы. Слова сами рвались из груди Сестровой. Спешили скинуть с себя оковы, которыми она так долго их приковывала к своей боли. — Я и Марин. Мой брат. Близнец… может поэтому это проклятье на меня и не подействовало, капрал? Потому что мы близнецы? У нас всегда была эта странная связь. Он мог заканчивать за меня мои слова, а я всегда знала, где его искать. И как он себя чувствует… и теперь, знаешь, иногда мне кажется, что я все еще его чувствую. Как у фронтовых калек порой болят ампутированные конечности, которых и нет-то уже давно. Так и у меня. Болит… Болит и шепчет, что Марин все еще где-то за этими ублюдочными стенами. Там. В подземных кельях.