— Откуда ты знаешь? — нахмурилась я.
— В смысле — откуда знаю? Как я могу не знать?
— Дерен, не дури мне голову. Раньше ты меня здесь не находил.
— Раньше тебе нужно было побыть одной и остыть. Анджела, Эла…
— Завтра все случится, ты это понимаешь? — перебила я. — Завтра мы попробуем испытать наш артефакт на Эйдане. И, если он не сработает…
— Он сработает.
— А если нет?
Целый месяц бессонных ночей. Месяц расчетов, проверок, ссор, споров, отчаянья, проб и открытий — и вот наконец мы могли сказать, что артефакт готов.
Он позволит заменить драконье ядро. Фактически — это будет протез. Первый в этом мире. А вдруг у нас не получится?
Донором магии стал отец Эйдана. Тот самый лорд Карвелл, который вечно называл Эйдана “позором рода” и обещал лишить наследства, если тот выкинет очередную глупость.
Он почему-то считал, что ему придется умереть ради спасения сына. Даже удивился, что от него требуется всего-то колдовать, чтобы зарядить артефакт. Пускай и — до изнеможения, потому что магии нам необходимо было много. Баснословно много.
“Если вам потребуется моя жизнь — я готов” , — вот и все, что он сказал, а затем, по-военному четко кивнув, вышел. Он почти твердо держался на ногах, и мысленно я порадовалась, что целителей рядом, если что, много.
— Эла… — Дерен потянулся к моей руке, но я отодвинулась. — Эла, ты сделала все, что могла. И тебе надо поесть. Я попросил Уну принести ужин.
— Я не могу.
— Ради ребенка. Целитель Фаски сказал, ты в рот ничего с утра не брала.
— Я. Не могу.
Вздохнув, Дерен откинулся на спинку стула. Он был одет в форменный бордовый китель, верхняя пуговица — расстегнута. Некстати я вспомнила, как заботилась о том, чтобы его форма всегда была выглаженной, чистой, с иголочки аккуратной. Все горничные в доме знали, как это важно.
— Что ты собираешься делать потом? — наконец спросил Дерен.
— Когда — потом?
— Потом, когда Карвелл очнется.
Я вцепилась в чашку и дернулась от того, какая она была горячая.
— Если, — преодолев сопротивление, сказала я. — Если он очнется.
Завтра мы собирались испытать наш протез. Завтра все решится. Я понятия не имела, чего стоило Дерену выбить у Королевской канцелярии разрешение на это.
— Когда. Не делай вид, что не понимаешь, о чем я.
— Я не хочу об этом говорить.
Бархатная коробочка с браслетом Эйдана лежала в ящике моего рабочего стола.
Я не о чем не могла думать, пока он под стазисом и рискует никогда даже не прийти в себя. Из-за меня. Из-за того, что захотел меня спасти.
Дерен хмыкнул.
— Я рассказывал тебе, когда в тебя влюбился?
— Когда почувствовал во мне истинную.
— Нет. Тогда я решил, что ты должна быть моей женой. Потому что так правильно. Ты моя истинная, разумеется, ты выйдешь за меня замуж. Как могло быть иначе? Влюбился я в тебя на следующий день, когда ты послала меня в задницу, врезала по морде и заявила, что замуж я могу сам за себя выйти, а у тебя другие планы.
Ну… да. Было такое. Обычно я не бываю такой грубой, но тогда я только-только начинала понимать, что оказалась в другом мире и никогда не вернусь назад. Да еще и магии в этом новом мире у меня — кот наплакал, а значит ничего хорошего меня не ждет, даже мимо учебы в академии я пролетаю! А других вариантов не пропасть здесь было маловато.
А тут еще и Дерен со своим “замужеством”.
Он меня пугал до чертиков. Внимательным взглядом золотых глаз, шириной плеч, тихим голосом и немногословностью.
Как маньяк, честное слово.
Эйдан, который тоже был свидетелем моего падения в этот мир (и в грязь), был совсем другим, простым и понятным, хотя они оба с Дереном были драконами.
— Меня злило до красных пятен перед глазами, что его ты к себе подпускаешь, — признался Дерен. — Ему разрешаешь показывать тебе этот мир, принимаешь от него подарки и над его шутками смеешься. А меня посылаешь на хрен и при каждом удобном случае пытаешься чем-нибудь приложить.
Конечно, Дерена я в основном боялась. Хотя не призналась бы в этом даже под пытками.
— Зачем ты об этом говоришь?
— Я говорю об этом затем, что наш ребенок должен расти в семье, а не как крапива под забором! Так надо, так будет правильно! И мне плевать на…
Я попыталась встать — с животом сделать это было не так-то просто, но Дерен удержал меня за руку:
— Нет, стой. Я опять не то говорю. Я хотел сказать… — Дерен сжал зубы, а затем усмехнулся: — За двадцать лет я так и не научился находить к тебе подход, а еще думал, что — поумнел. Я… Я ревнивый мудак. И… Я просто хотел сказать — давай начнем все с начала?
— С чего? С какого начала?
У нас есть дочь, двадцать лет неудачного брака и второй ребенок на подходе. Какое, мать его, начало?!
Дерен потянулся к моей руке и замер на середине движения.
— Ревновать к Карвеллу — это, похоже, то, чем мне придется заниматься до конца жизни. Но я готов иметь с этим дело. Я подвел тебя.
Я сглотнула.
Я любила Дерена. До сих пор. Даже сейчас находиться с ним рядом было нелегко. Чувствовать его запах, точно знать, как ощущаются его руки, что будет, если уткнуться носом в сгиб шеи. Носить под сердцем его ребенка и понимать, что мы не будем вместе.
Дерен все еще был “моим” — я ощущала это каждой клеточкой тела, каждым миллиметром кожи. Я жаждала его поцелуев и объятий. Хотела быть ближе. Любовь не умирает так просто, по щелчку пальцев, с годами она проникает внутрь, как радиация, и остается уже навсегда, ее невозможно просто взять и вырвать.
Тогда, посреди горного перевала, мне было плевать на все. Я была так счастлива опять быть с ним.
Но наши проблемы никуда не делись, наоборот, их стало больше. Как минимум, я не смогла бы уже быть той Анджелой, которую волновало, насколько выглажены кители Дерена, правильно ли накрыт стол и подобраны ли салфетки на столе в тон к цветам в вазе.
Больше — нет.
А значит, нет никакого смысла начинать с начала.
— Я тоже подвела тебя. Дерен. Я никогда не стану той леди Эшборн, которая тебе нужна. Прости. Я пыталась, я правда, пыталась, потому что люблю тебя. Это не привело ни к чему хорошему. Мы только измучили друг друга. Я не та, кто тебе нужен. Даже магия истинности иногда ошибается.
Глава 67
На следующий день Эйдан открыл глаза.
Взвизгнув от радости, я едва не бросилась ему на шею.
— Анджела? — прохрипел он. — Что ты… — Эйдан огляделся. — Где я?
— Ты в больнице, — выдавила я, чувствуя, как колотится сердце. — Больше месяца под стазисом.
Эйдан прикрыл глаза и поморщился. Кадык на его шее дернулся, грудь, перевитая золотыми обручами, тяжело поднялась и опустилась.
Руки у меня тряслись.
Уверена, точно так же тряслись руки у профессора Якоба, и у целителя Фаски, и даже у Крогли и Роана — артефакторов, которых прислал Грюмбальд. Хотя никто и никогда не подумал бы, что у двоих последних вообще есть эмоции.
— Как ты себя чувствуешь? — подалась я вперед.
— Мы обязаны его осмотреть, — прозвучал за моей спиной въедливый голос. — Немедленно покиньте палату!
Ну конечно.
Я встала и вытерла слезы, которые бежали по щекам совсем уже бесконтрольно.
Комиссия из десяти самых умудренных опытом целителей толпилась у двери палаты. Их присутствие было обязательным условием того, чтобы мы испытали наш протез на Эйдане.
— Леди, я к кому обращаюсь! — напомнил о себе председатель комиссии.
Целитель Фаски с присущей ему прямотой называл всех членов комиссии, включая председателя, “дармоедами” и “неучами”. На его фоне они и правда были... ну, туповатыми. А я гадала, как такой талантливый и умный целитель вообще умудрялся прозябать где-то на окраине.
— Сейчас. Я скоро вернусь, — улыбнулась я, сжав руку Эйдана.
Вышла за дверь палаты и уже там со спокойной совестью разрыдалась.
