— Но она оказалась. Спасите её!
— Я не обязан спасать всех глупцов в этом мире.
— Мама совсем недавно здесь появилась, — заговорила Анжела. — И больше того, я не знала, что вы подарили мне настолько ценную и опасную вещь. Пожалуйста, герцог Валентайн, помогите нам спасти мою маму!
— Поищите целителя, — последовал бесстрастный ответ. — Со дня вашей свадьбы прошло больше года. Анжела, целый год, как в твоём распоряжении появились лунные сапфиры, чья стоимость сравнима со всем королевским дворцом. А ты не удосужилась даже открыть мой подарок. Глупость и неблагодарность — это, похоже, ваше семейные качества.
— Эй ты, хам! — наконец мне удалось хоть что-то сказать.
Часть балдахина убрали, и я получила возможность взглянуть в лицо человеку, который меня оскорблял. Ладно меня, но он оскорблял Анжелу в присутствии её мужа, Констанса и других людей!
Герцогом Валентайном оказался мужчина лет тридцати пяти или сорока. Гладко выбрит, длинные тёмные волосы собраны в хвост. Чёрные глаза выглядят способными проникать в суть вещей и пугают. Твёрдый подбородок, прямой нос. Неприятная ухмылка на тонких губах. Такой женщину с потрохами съест, не подавится.
Опасный мужчина. Я понимала тех девушек, которые предпочли спрятаться от него. Жаль, присоединиться к ним не могла.
— Извольте извиниться, — сказала я, твёрдо глядя ему в глаза.
Никому не позволю себя унижать. Мою дочь — тем более.
На моё требование герцог ответил приподнятой бровью и злой усмешкой. Ах, каким бы грозным он выглядел, если бы не скрестил руки на груди, тем самым выдавая собственную неуверенность и нервозность.
— Мне перед вами извиняться? — процедил он насмешливо.
— Не только передо мной. Перед моей дочерью тоже.
14
Я постаралась сесть на постели, и в итоге это у меня получилось. Кто-то, надеюсь, Анжела или горничная, избавили меня от пышного бального платья и тугого корсета, переодели в ночную сорочку. Прекрасная вещь, в такой не стыдно и к гостям выйти. Из натурального шёлка, украшенная вышивкой, кружевами и рюшами, с завязками у самого горла. Сорочка закрывала даже больше, чем платье, так что я могла не беспокоиться о пристойности внешнего вида.
Герцог к вопросам благопристойности относился иначе. Демонстративно окинул меня таким взглядом, что тут же захотелось прикрыться одеялом до самых бровей.
Этот порыв я в себе немедленно подавила. Другая, может быть, и смутилась. Но с чего бы мне так реагировать всего лишь на взгляд? Науке быть хамом и негодяем герцогу стоило бы ещё поучиться, при необходимости я могла бы подсказать ему адресок.
Сколько раз мне доводилось общаться со строителями, которые без мата не говорят. Сколько раз от работающих на стройке молодых мужчин, по большей части мигрантов и маргиналов, я слышала предложения, от которых и рак покраснел бы без кипячения. А тут всего лишь взгляд, приподнятые брови и руки, скрещенные на груди — маловато, дорогой, чтобы вогнать меня в краску.
Анжела подбежала ко мне, подвинула подушки так, чтобы я могла на них опереться. С нежностью я сжала её руки — судьба вознаградила меня прекрасным ребёнком.
Ладно себя, но своего ангелочка я в обиду не дам.
— Мама, не надо, не спорь с ним, пожалуйста, — тихонько шепнула Анжела и сделала умоляющее лицо.
Надо, моя девочка, ещё как надо. Имея дело с мужчинами, нельзя позволять им переходить определённые границы, надо сразу расставлять всё и всех по местам. Иначе сядут на голову и ножки свесят.
Здесь, конечно, Азария — прекрасный, идеальный мир, напоминающий сказку. Но что-то подсказывало мне, что мужчины везде одинаковы. Что носящие титулы, кичащиеся древностью рода и магической силой, что могущие прихвастнуть только тем, что накануне приговорили пятилитровку пивасика в одно страшно опухшее сегодня лицо.
— Вы внезапно онемели, Ваша Светлость? — поинтересовалась я, с удобством устроившись на подушках. — Напомню, что жду от вас извинения. Вы назвали меня глупой несправедливо. Откуда мне было знать, что вы подарили моей дочери смертельно опасный подарок? И по поводу самого подарка с крайне неприятным сюрпризом я бы тоже хотела получить от вас разъяснения. Вы что же, собирались мою девочку отравить?
Слава Всевышнему, слабость постепенно уходила. Я чувствовала себя всё лучше и лучше. Голос к концу тирады окреп и набрал обычную силу.
Герцог покачал головой с таким видом, будто не верил, что женщина может с ним так говорить. Он смотрел на меня сверху вниз, что с его ростом — под метр девяносто — не так и сложно, когда противник сидит.
Он напоминал мне раздувшегося от важности чёрного индюка. Тот всегда мнит себя королём двора, но попадает в суп, как и менее заносчивые птицы.
Герцог поджал губы, и они будто превратились в тонкую нитку.
— Вы говорите, пожалуйста, — предложила я любезным тоном, — мысли я читать не умею. И никто не умеет, это на случай, если вы желаете нам рассказать, что кто-то о чём-то должен был догадаться. Особенно о смертельной опасности вашего столь великолепного и крайне дорогого подарка.
Анжела посмотрела на меня умоляющим взглядом, но я не имела права спускать эту историю с рук.
— Всем известна чудодейственная сила лунных сапфиров, — герцог наконец-то решился открыть рот. Его тон подразумевал, что беседует он, по меньшей мере, с деревенской дурочкой. — Женщина, которая носит их, сохраняет молодость вечно. Ваша юность уже далеко позади, так что могу понять, почему вы решились надеть то, что вам не принадлежало. Женщины так тщеславны, что готовы расстаться со всем, даже жизнью рискнуть, чтобы заполучить такой артефакт хотя бы на время.
— Как интересно. На мужчин лечебный эффект этих камней тоже распространяется?
Герцог нахмурился.
— Не представляю мужчину, который захотел бы носить женское украшение на себе.
— Ваша брошь у шеи, там где вы носите кружева, — спокойно заметила я. — В её центре я вижу похожий камень. Это лунный сапфир?
Герцог скрипнул зубами.
— Вы это к чему?
— Желание быть молодым присуще всем людям. Никто вас не осудит за него, пусть вы и мужчина в годах.
Его лицо потемнело, а в глазах вспыхнули молнии.
Удивительный человек, таких одно удовольствие злить.
15
— Да будет вам, — сказала я, удовлетворённая дискомфортом высокомерного сексиста. — О том, что эти камни называются лунными сапфирами, я узнала на балу, получая со всех сторон комплименты. Я правда не знала ни названия, ни особых свойств этих камней. Они просто показались мне подходящими к платью.
— К платью, — повторил герцог, прикрывая глаза. — А змею на футляре вы не заметили?
— Конечно, заметила. Весьма необычная вышивка из драгоценных камней. Такая реалистичная. Мне даже на миг показалось, что змея живая и сейчас поползёт.
— Когда вы открывали футляр.
— Верно, когда я его открывала. Мне показалось, что у неё ярко сверкнули глаза и дёрнулся хвост, — ответила я.
Герцог сменил гнев на милость, и общаться с ним стало даже приятно.
Он повернулся к молча наблюдающему за всем происходящим зятю.
— Дарьян, это твоя вина. Ты привёл в наш мир эту женщину, дал доступ посещать места хранения драгоценностей и артефактов, ничего не объяснил, не приставил к ней учителя или того, кто бы за ней приглядывал. Сколько она уже здесь? Меня удивляет только одно — почему несчастья не случилось с ней раньше.
Муж Анжелы не заслуживал таких упрёков.
— Но у меня есть учителя, — вмешалась я.
Герцог резко ко мне повернулся.
— Это какие же?
— Этикета и танцев.
Мужчина запрокинул голову и издал хриплые каркающие звуки. Пока он веселился, я думала о том, что подобный издевательский смех стоило бы запретить королевским указом.
— Милочка, — выдавил он снисходительным тоном, глядя на меня сверху вниз, — вы что же, до сих пор не поняли, где оказались?
