— Подождите. То есть он не стал бы мне помогать, если бы не знал, кто я такая?
Констанс опустил взгляд.
— Чёрная магия имеет особые свойства. Чёрное проклятье невозможно развеять, его можно только принять, изменить или забрать. Принять проклятье такого уровня — умереть. Изменение требует глубокого понимания структуры проклятья и мастерского владения чёрной магией, если вообще возможно его изменить. Спасая вас, герцог забрал часть вашего проклятья на себя. И только он способен сделать это без риска для собственной жизни, ведь он...
Молчание Констанса показалось мне угрожающим.
— Говорите уже всё, как есть.
— Герцог только выглядит человеком. На деле он не вполне человек.
17
У меня вытянулось лицо.
— Что значит, герцог не вполне человек?
— Ваша дочь не рассказывала вам его историю?
— Нет, конечно, у нас с дочерью более приятные темы для бесед. А что, Анжеле следовало рассказать мне о герцоге? Для этого есть причина? Они часто общались?
— Я бы так не сказал. Герцог редко бывает в столице.
— По нему видно, — суховато заметила я.
Герцог — редкостный для Азарии хам. Кстати, прежде я не замечала, чтобы Дарьян абы кому позволял относиться к себе с неуважением, тыкать и тем более отчитывать, будто не законного короля, а провинившегося мальчишку. Да и разговаривая с Анжелой, герцог всячески фамильярничал и пытался задеть её гордость. А ведь она — королева.
Странно, что никто, кроме меня, хамом его не назвал.
— Вы, я имею в виду вас, Констанс, Дарьяна и Анжелу, хорошо знакомы с герцогом? Вы с ним старые друзья?
— Не сказал бы, леди Лина.
— Тогда почему позволили ему вести себя так, словно он для всех вас брюзжащий дядюшка со скверным характером?
Губы Констанса на миг сложились в улыбку.
— Герцог — личность особенная. Некоторые называют его легендой. При этом все мы крайне плохо знаем его. Но то, что знаем, заставляет быть с ним осторожным. Герцог Валентайн родился более пятисот лет назад в семье Блэквудов. Они ближайшие родственники прошлой королевской династии.
— Ему пятьсот лет?
— Формально больше пятисот. Практически его жизнь после тридцати пяти лет приняла ту форму, когда о полноценной жизни не говорят. — Констанс долго подбирал слова, чтобы продолжить. — Его казнили за измену, мятеж и убийство члена королевской семьи. Из-за тяжести преступлений душу после смерти не отпустили, а заключили в особый предмет — искупать вину служением Азарии.
Звучало безумно, но ладно. Это Азария, чего тут нет, включая живые легенды о джинах.
— Особый предмет — это лампа?
— Почему лампа? — Он замялся. — Простите, я не имею права обсуждать этот вопрос. Тем более что это уже неважно. В прошлом году герцог освободился из заключения и, воскресив собственное тело, вселился в него.
То есть герцог — бывший зек, отсидевший в бестелесной форме пять пожизненных сроков подряд, в прошлом — убийца, а ещё зомби, который сам себя воскресил. Да уж, с таким бэкграундом его грубость — не то, о чём стоило бы беспокоиться. При этом он, разумеется, человек, а не что-то другое. Маг, как и все они, как тот же Констанс.
— Раз у него есть живое тело и душа, он вполне человек, — сказала я.
— Это так, но при этом он больше дух, владеющий собственным телом. В практическом плане это означает, что герцога Валентайна обычными способами невозможно убить. Его душа сможет исцелить или вновь воссоздать своё тело.
— Какое полезное качество, — заметила я, и Констанс улыбнулся.
— Вы очень практичны, леди Лина. Да, для него это очень полезное качество, а вот для других — большая проблема. Герцог Валентайн крайне непростой человек, к тому же обладатель знаний, которые по большей части теперь утрачены. Чёрная магия крайне опасна, что и доказали его чудовищные преступления. Веками Азария избавлялась от последователей чёрной магии. Конечно, кое-что до сих пор практикуется чернокнижниками, но настоящих чёрных магов, кроме герцога, в Азарии давно нет.
Он замолчал, дав мне возможность обдумать сказанное.
— А в других странах?
— Чёрные маги везде изгои. Суть чёрной магии влияет на души её практикующих, пачкает их, извращает. Цена помощи может оказаться непомерной, доверять таким магам нельзя. Герцога мы хотя бы знаем. Нам нужно с ним договориться, другого выхода, считайте, нет.
— Он сказал, что останется в столице всего на несколько дней, — напомнила я.
— Завтра, дорогая леди, мы должны сделать всё, чтобы герцог согласился вами заняться. Нравится он вам или нет, со своей стороны вы должны упросить его сохранить вам жизнь тем способом, который он знает. Мы также будем пытаться с ним договориться. Короне есть что ему предложить, но, повторюсь, человек он упрямый и неуступчивый.
— Вы хотите сказать, что будете просить его забрать себе моё проклятье, то есть умереть за меня?
Я пошутила, но Констанс кивнул без улыбки.
— Просить будем, и я, и Дарьян, но, боюсь, умереть за вас он не согласится. Тёмная магия портит всё, к чему прикасается. Его тело может так измениться, что воскресить его будет нельзя. Это всё теоретически, таким никто не занимался уже целую вечность. Будем надеяться, герцог найдёт иной способ вас исцелить.
Надежда — какое страшное слово.
— Насколько моё состояние опасно для окружающих?
— Это крайне сложный вопрос, — осторожно начал Констанс, и я покачала головой.
— Насколько я поняла, на балу никто не пытался оказать мне помощь. Просили герцога, но, кроме него, меня никто не касался. Это ведь не просто так?
Констанс постарался меня лишний раз не пугать. Отказывался говорить прямо, прятался за словами, но суть я поняла. Проклятье превратило меня в источник тёмной магии, поведение которой никто не мог предсказать. Убив меня, она могла не исчезнуть. А значит, даже самой своей смертью я могла навредить кому-то, не желая того.
18
Глава 7. Непростые решения
Утром в зеркале ванной комнаты отразилось бледное привидение с тёмными кругами под глазами, взъерошенное, всклокоченное и абсолютно несчастное. Не то чтобы такую себя я видела в первый раз. Привычный вид для утра после окончания проверок, сдачи всех отчётов и деклараций.
Тёмные волосы спутанным облаком окружили худое лицо. Кожа по цвету больше подошла бы вампиру. А губы-то — ужас, совершенно бесцветные, как у древней старухи. Да и глаза из ярко-синих превратились в потухшие.
Ещё бы, такая ночь — с бока на бок я поворачивалась, наверное, тысячу раз. Никак не могла выбросить из головы случившееся, всё ругала себя. Мысленно несколько раз хоронила и даже придумала трогательную, но честную эпитафию. Забылась сном только ближе к рассвету — с соответствующим уроном для внешности.
Не девочка уже, чтобы куролесить всю ночь, а на утро выглядеть мятной конфеткой.
Вчера, собираясь на бал, видела в зеркале красавицу лет на пятнадцать моложе реального возраста. Чудодейственные азарийские крема вернули молодость коже, хорошее настроение подарило солнечную улыбку и блеск глазам. Роскошный наряд и драгоценности превратили меня в, скажем, двадцатишестилетнее чудо. Получая потом комплименты, я считала, что полностью их заслужила.
Сегодня те ухажёры в ужасе сбежали бы от меня.
Нет, дело так не пойдёт. Закапывать себя ещё рано. Нельзя перед дочкой и внуком унылую страшилу играть.
Воспоминания о Лео — моём милом маленьком Львёнке — придало сил, и я начала колдовать. Воспользовалась кремами, и кожа прямо засияла молодостью и здоровьем. Тональная пудра — невесомая, совершенно прозрачная — убрала отёки под глазами и синеву. Капли «Небесной росы» вернули блеск глазам.
Несколько взмахов волшебной кисточкой, и ресницы без туши стали выглядеть как будто гуще, длинней и темней. Никогда не любила яркий макияж, и здешние приспособления для ухода за собой казались мне идеальными. Вбила крем в губы, и, о чудо, вместе с ярким вишнёвым цветом вернулось моё вчерашнее прекрасное молодое лицо.
