Он подошёл ближе к кровати, и мне захотелось отползти подальше от тьмы в его взгляде.
До сих пор цвет радужки его глаз не имел для меня особого значения. Но сейчас, глядя в его лицо, я кожей ощутила опасность, увидела не просто чёрные глаза, а тьму в его взгляде.
— Магия — это не только парящие в воздухе свечи, распускающиеся на стенах цветы, самостоятельно музицирующие инструменты и бытовые мелочи, которыми пользуется ваша горничная.
Его голос звучал размеренно и спокойно, но за его словами и тоном, как и за его тяжёлым взглядом, я ощущала нечто пугающее, тёмное, способное поработить или даже убить. У меня затылок взмок, так вдруг стало страшно. Всё тело напряглось, так сильно мне захотелось убежать от него.
— Магия бывает опасной, она способна на то, что ты себе даже представить не можешь.
Мужчина присел на кровать, и матрас прогнулся. Я попыталась отползти в сторону — но меня схватили за руку.
— Ты вела себя глупо, непредусмотрительно и беспечно, Лина. Сейчас я тебе это докажу.
Изо всех сил я старалась справиться со страхом или хотя бы не выдать его. Пусть герцог хоть тысячу раз тёмный маг, он ничего мне не сделает. Здесь Анжела, её муж и даже милый Констанс. С ними я в полной безопасности.
— Ты в смертельной опасности.
Я смотрела ему в лицо, искала опасность, о которой он говорил, за его тёмным взглядом.
— Не там ищешь, — произнёс он с лёгкой насмешкой. Смотрел на меня, будто на заинтересовавшее его насекомое.
Он чуть сильней сжал мою руку, и я невольно опустила на неё взгляд.
Змея! По тыльной стороне моей ладони ползла та самая змея со сверкающим драгоценностями длинным юрким телом.
Дёрнула рукой, заорала, а он, как какой-то садист, ещё сильней сжал мою ладонь, не позволил вырваться.
— Змея!
— Да, змея, — повторил он за мной скучающим тоном. — Теперь она с тобой навсегда. Из-за твоей глупой неосторожности, из-за глупой безответственности твоих родных.
Я всё ещё вырывалась и кричала, когда змея, ползающая у меня по руке, вдруг проникла под кожу и скрылась внутри. Только тогда герцог отпустил мою ладонь.
У меня сердце выпрыгивало из груди. Я принялась царапать руку ногтями, но под кожей, разумеется, ничего не было.
— Это галлюцинация, да? Это такая идиотская шутка!
У меня от ужаса руки тряслись. Не выношу змей!
— Это не шутка, а проявление тёмной магии. Ты активировала защитное заклинание и сама на себя её навлекла. Теперь она внутри тебя, питается тьмой в твоей душе.
— Какой ещё тьмой?
Герцог встал с кровати.
— В таких, как ты, тьма — это обиды, ненависть, раздражение, проклятия, насылаемые на других людей и себя, уныние, гордыня, самомнение, пожелания зла. — Он торжествующе усмехнулся. — Твоя змея полностью развившаяся, полноценная, а это значит, тьмы в тебе много.
— Это какая-то ерунда.
— А ведь с виду такая приличная женщина, прямо ангел во плоти. А яда-то внутри накоплено сколько. Как бы тебе им до смерти не захлебнуться или кого-нибудь им не убить.
Он ушёл, но его слова продолжили звучать у меня в голове.
16
Глава 6. Горький вкус правды
— Герцог Валентайн прав, — сказал Констанс, когда рядом со мной остались только самые близкие. — Мы все виноваты в том, что вы подверглись проклятью, леди Лина. Мы были слишком беспечны, и нам нет прощения.
Я отмахнулась от его слов.
— Важно не то, кто и в чём виноват, а что теперь делать.
— Искать того, кто сможет снять проклятие или хотя бы ослабить его, — сказал Дарьян, а Анжела села рядом со мной и обняла крепко-крепко.
— Мама, я тебя год не видела, думала, умру, так скучала. Я не могу тебя потерять.
Мой взгляд упал на лежащее на столике ожерелье. Прекрасные синие камни ярко блестели в свете парящих свечей. Вспомнила, как радовалась, когда их надевала, как крутилась у зеркала и думала, что попала в сказку-мечту. И вон оно как оказалось.
— Всё будет хорошо, — я обняла свою девочку, — вот увидишь. Я и не с таким справлялась.
Нашла глазами Дарьяна и кивком указала на Анжелу.
В её положении никак нельзя волноваться. Срок пока небольшой, тем важней для неё находиться в спокойном и радостном расположении духа.
— Милая, в комнатах твоей мамы всю ночь будет дежурить целитель. А нам нужно идти. Малыш, наверное, уже проснулся, надо бы его покормить.
Никогда не доверяла облечённым властью мужчинам, но из молодого короля получился хороший супруг. По крайней мере, пока это так, а дальше — как жизнь рассудит.
Констанс проводил Дарьяна и Анжелу до двери.
— Ты позаботишься о моей маме? — услышала я.
— Конечно, моя королева. Всё будет хорошо. Вы можете спать спокойно.
Констанс вернулся к центру комнаты, негромко переговорил с горничной, и девушка отправилась выполнять его поручение. Целителя он тоже отпустил. Затем перенёс кресло ближе к моей кровати и занял его, положив руки на подлокотники.
Констанс смотрел на меня — я на него.
Красивый молодой человек: белые как снег волосы, длинные, слегка завитые — по местной моде. Расстёгнутый тёмно-синий сюртук и жилет, обильно расшитый жемчугом и серебром. Ослепительно белая рубашка, кружева у шеи и брошь с крупным сапфиром, подчёркивающим глубокий цвет его синих глаз.
Если бы я не знала характер Констанса, то с лёгкостью приняла бы его за фаната рюшей и кружев, чья жизнь вращается лишь вокруг собственной красоты. Но его интересы лежали в совершенно иной сфере, безоговорочное доверие Дарьяна подарило двадцатипятилетнему Констансу пост Верховного Судьи.
— Расскажите мне всё, как есть, Констанс. Не нужно утаивать те трудности, с которыми мне придётся столкнуться.
Он задумчиво потёр подбородок, и я невольно обратила внимание на тонкие длинные пальцы, многочисленные кольца и кружева.
Удивительно всё же здесь одевались мужчины — не менее пышно, роскошно и ярко, чем женщины. За исключением герцога: тот предпочитал более сдержанный стиль, носил исключительно чёрное, будто хотел, чтобы весь мир знал о его зловредном характере и опасной магии.
— Боюсь, правда расстроит вас, — сказал Констанс.
— Всегда лучше сразу узнать горькую правду, чем закрывать глаза и прятать голову в песок.
— В песок? — он нахмурился.
— Не обращайте внимания, это всего лишь такое выражение из прошлой жизни. Расскажите мне правду так, как рассказали бы её себе самому, попав в подобную ситуацию.
— Чёрный герцог прав. Наша вина, что вы подверглись проклятью. Не ваша ни в коем случае, ведь никто из нас не предупредил вас о самой возможности подобной опасности. Лунные сапфиры и правда оказались вам очень к лицу. Надев их, вы произвели настоящий фурор при дворе. Эти камни страшно дороги, хотя я не считаю, что сохранение молодости должно столько стоить.
Всё это я уже поняла, но не стала торопить Констанса. Привыкла уже к его обстоятельной манере объяснений. Из него мог бы получиться прекрасный учитель. Даже жаль, что он решил стать юристом.
— Не только они, но и другие предметы в нашем мире могут быть защищены — как объявленными, так и скрытыми способами. И мы не вправе обвинять герцога в том, что он не предупредил о наличии защиты на подарке. Увидев подобную змею на футляре, знающий человек сразу бы понял, что содержимое находится под защитой одного из страшнейших проклятий.
Прежде я не замечала склонности Констанса к преувеличениям.
— Вы живы лишь потому, что герцог находился на балу. Вы упали в обморок, и змея проявила себя, кусая и пытаясь вас задушить. Начали кричать о применении чёрной магии, и герцог заинтересовался. Он подошёл к собравшимся, чтобы узнать, что случилось. Меня тоже позвали, и я объяснил ему, кто вы. Из хорошего могу сообщить, что не только я, а многие умоляли герцога спасти вас от смерти.
Боже, я даже не думала, что случившееся со мной несчастье окажется настолько публичным. Вот нужно же было мне взять это ожерелье! Невольно представила толпу, собравшуюся вокруг меня, герцога, всего из себя такого важного, уговоры...
