Полезный третий лишний - Романова Галина Владимировна

Если ей и не понравилось что-то из его указаний, она промолчала. С кивком ушла. Участковому Новиков позвонил сам. Отдал распоряжение и пообещал подключиться к подомовому обходу.

– С Ольховой приедем, Иван Константинович.

– Ох, Ольхова… Не любят ее местные.

– Почему?

– Когда ее родственница погибла, она все село перевернула вверх дном, – пояснил участковый.

– Так, стоп… А ее племянница погибла в Баранках?

– Не совсем. Ее нашли на перекрестке дорог недалеко от села Баранки. Она лежала ровно на перекрестке. В странной позе.

– В какой?

– В позе Христа. Руки раскинуты. Ноги вместе. В белом балахоне.

– Ничего себе!

Саша почувствовал неприятный холодок под лопатками. Под одну из них слева вошла пуля, он еле выжил тогда. И там теперь иногда ныло. Особенно сильно – когда он нервничал.

– Ольхова тогда все маньяка искала. Перерыла все архивы по области, пытаясь найти сходство. Ничего не нашла. Потом переключилась на сатанистов, сектантов. Тоже пусто. Потом всем знахаркам в округе душу вынула.

– Почему?

– Так родственницу-то ее отравили. Она от этого умерла. От какого-то растительного яда, вытяжка из местных болотных растений, – охотно рассказывал Иван Константинович Шишкин. – Обыскивала все дома. С санкции, конечно, не просто так. Все пучки трав отправляла на экспертизу. Тем более поддержка у нее была. Яковлев же был мужем ее родственницы.

– Чем все закончилось?

– Ничем. Следствие зашло в тупик. Яковлев начал пить. Потом вроде остепенился, но ненадолго – покончил с собой. Три месяца назад это случилось. Вас же на его место назначили.

– А кто исполнял обязанности эти три месяца?

– Ольхова. Она и… Из-за нее, уж простите, все оперативники и уволились. Невыносимо стало, так она буйствовала. И это я к чему, товарищ подполковник… – спохватился участковый. – К тому, что не станут с ней в Баранках откровенничать. Лучше уж я сам.

– Хорошо. Услышал вас, майор. Но я тоже подъеду…

Клавдия долго недовольно фыркала. И сразу догадалась о причине ее отстранения от поездки.

– Константинович настучал? – утопила она в морщинах серые глаза, сощурившись. – Решил, что со мной не станут говорить?

– А станут?

Новиков стоял в дверях кабинета оперативников, недовольно посматривая на пустующие столы. К слову, Ольхова завалила их бумагами, папками, каким-то пластиковым хламом.

Подумав, она с печалью произнесла:

– Вряд ли. Я там покуролесила, когда Бэлла погибла.

– Вы не сказали, майор, как она погибла?

– И Шишкин не сказал?

– Яд? – вопросительно поднял брови Саша.

– Яд. Ее отравили. Она умерла почти мгновенно, приняв его. А потом ее уложили на перекрестке дорог, ровно в центре. И пока она там лежала, по ней трижды проехали машины. Представляете, что от нее осталось?! – На последнем вопросе голос ее сел до хрипа. – Вот мне голову и повело…

– Зацепок в деле не было? Круг общения. Интересы.

– Товарищ подполковник, – грустно глянула на него Клавдия. – Я прожила ее последние дни посекундно. Прошла всеми ее дорожками. Но… все они меня вели не туда. Я даже Стаса подозревала какое-то время.

– Почему?

– Потому что Бэлла была с ним несчастна. Часто плакала и хотела вернуться в Питер. Он не отпускал.

– У них не было детей. Почему?

– Бэлла не хотела детей. Яковлев настаивал. Из-за этого часто и ссорились. А потом она с кем-то связалась. То ли тайное общество, то ли еще что-то. Но она стала странной. И это «что-то» существует где-то рядом. Может, это секта какая-то. Но следов я не нашла. Со мной никто не откровенничал.

– Одежда, в которой ее нашли?

– Никаких следов. Белая бязь. Широкая рубаха, сшита на машинке. Самопал. Портних я тоже местных всех перетряхнула – результата ноль. И вот еще что… – Ольхова сорвалась с места и заметалась по кабинету, размахивая руками. – То, что Наташу Ягушеву нашли в куче угля, может свидетельствовать о чем-то похожем. Может, просто не успели надеть на нее саван.

– Экспертиза готова?

– Да. Совсем забыла.

Она принялась рыться на одном из столов, не на своем. Из груды бумаг извлекла свежее заключение Харитонова. Когда успела завалить его хламом – непонятно.

– Ягушева умерла от травмы шейного отдела позвоночника. Говоря простым языком, ей сломали шею перед тем, как закопать в куче угля.

– Судя по одежде, она умерла ранней весной. Экспертиза установила то же самое примерное время на основании разложения трупа. Ничего ценного при ней не было, кроме дорогого кулона на цепочке, – рассуждал Новиков, просматривая заключение. – Установить возможность полового контакта незадолго до гибели не вышло. Оно и понятно: прошло много времени. Какие-то еще травмы выявить сейчас сложно.

– Но Николай Николаевич отправил образцы на экспертизу. Может, что-то и выявят.

– Что по телефону Ягушевой? Ее бабушка уверяет, что внучка регулярно писала матери «из-за границы». Необходимо установить, откуда поступали сообщения. И текст сообщений нужен. Отправьте запрос. Свяжитесь с матерью, проясните ситуацию. Отчет готов?

– Да. – Ольхова, как по волшебству, выхватила из бумажной горы несколько листов бумаги. – Товарищ подполковник, коли меня не допускают до жителей Баранок, может, я тогда съезжу в райцентр к Иванеевой Инге Андреевне? Времени вагон.

– Поезжайте, майор. Но остаетесь на связи. И никакой самодеятельности! И да, отправьте запрос по телефону Ягушевой и матери позвоните.

Глава 6

– А еще мне надо перебрать три килограмма проса, перемешанных с гречкой. Убрать в замке, переловить всех мышей. И уже тогда отправляться на бал! Так точно, товарищ подполковник! Будет исполнено, товарищ подполковник!

Ольхова Клавдия привычно надрывала голос, отматывая километры на своей видавшей виды машине в сторону райцентра, где имела регистрацию Иванеева Инга Андреевна двухтысячного года рождения. Прежде никогда не попадавшая в поле зрения полиции, но запомнившаяся Петровне – бабушке Наташи Ягушевой, убитой несколько месяцев назад.

– И каким, интересно, образом я все это выполню в одно лицо, товарищ подполковник? Из всех оперов я одна и осталась, если что! – орала лобовому стеклу Ольхова, запрещенно газуя на опасных участках дороги.

То, что она своей агрессивной инициативной деятельностью сумела довести коллег до вынужденного увольнения, она будто забыла. Теперь гневалась на немыслимые объемы работ. И на Новикова тоже, потому что…

…Потому что он очень умным ей показался. Умным, проницательным, несговорчивым даже. Не просто же так от него избавились в Москве, отправив в глушь. Таких там не любят. Ольхова попыталась по своим каналам навести о нем справки. И удивилась, что не вышло.

– Все, что знаю: он недавно развелся. А перед этим получил пулю под сердце. Еле выкарабкался. На этом все. Инфы ноль, – виновато посмеивался ее бывший коллега и должник. – Кто-то караулит его секреты, Клава. А че он тебе не зашел?..

Она и сама не знала. Вроде и симпатичный, и вежливый, и лишнего не требует. А бесит!

– Матери ее позвони! Шустрый какой! – орала Клавдия, но телефон в руки взяла и номер матери Натальи Ягушевой набрала. – Алло! Это майор Ольхова. Удобно говорить?

Может, не с того она начала. Может, надо было со слов сочувствия. Но с ней лично никто не церемонился, когда сообщал о чем-то гадком.

Мать Натальи промямлила что-то невнятное. И Клава решила, что получила разрешение на вопросы.

– Когда вы в последний раз виделись с дочерью? – задала она первый вопрос.

– До ее отъезда за границу, – ответила та.

Дура, нет?! Какая заграница? Она не была там ни разу. Клава уже успела выяснить, что Наталья Ягушева никогда в жизни не выезжала за пределы страны. Тем более минувшей весной. Мамаша врет!

– Это было когда? – уточнила Клава, решив, что трепать нервы своими уточнениями бедной матери не станет.

– В сентябре позапрошлого года. Либо конец сентября, либо начало октября. Точной даты я не помню.