Гнездование - О&#39

Его ответ сбивает ее с толку.

– Хочу отвезти девочек на пару дней к моей маме, Райан. Сделать короткую передышку. Проветрить голову.

Я не слышу собственных мыслей.

В трубке молчание. Софи кричит: «ПРО АКУЛ ЗАКОНЧИЛОСЬ!»

Киара кусает губу. Борется с желанием все рассказать Райану. Где они ночуют. Чем поужинали. Трудно объяснить, почему ей так необходимо сообщать мужу о каждом своем шаге. Держать саму себя под наблюдением. Предоставлять сведения прежде, чем он спросил: возвращаясь из магазина, выкладывать на всеобщее обозрение детские брючки, зубную пасту, полотенце для лица, чтобы ее не обвинили в воровстве или лжи. Волна облегчения от того, что она так кристально честна, а значит, находится в безопасности. А теперь? Взяла, черт возьми, и уехала.

– Так что ты думаешь? Мне можно бронировать билеты?

Голос Райана спокоен, размерен.

– Я все понимаю. Езжай к маме на несколько дней. Ты права, нам нужно немного сменить перспективу. Мы оба в последнее время страдаем.

– МАМОЧКА!

– Ладно, тогда я позвоню тебе завтра, когда доберемся до Шеффилда.

– Хорошо. Так и сделаем. Я тебя люблю.

Он вешает трубку. Она снимает резинку, трясет распущенными волосами. Трет ладонями лицо. В животе ужасное, нездоровое ощущение. Нельзя было ему говорить. Но как не сказать? Это твоя обязанность.

Оживает телефон. Шинейд.

Киара не заслуживает помощи сестры. Как она смеет снова заставлять свою семью проходить через этот ад? Райан бесится, даже когда они просто разговаривают по телефону. Это она виновата. Могла бы вести себя лучше. Не выводить его из себя.

Она набирает и снова стирает ответ. Написанные слова превращаются в пустоту. Чем она хочет поделиться? Что бы она ни написала, все выглядит тупо. Пока она придумывает и стирает несколько разных сообщений, Шинейд присылает гифку с толстым полосатым котом, упавшим мордой в диван. «Устала жесть». И шесть спящих эмодзи.

Радуясь, что не пришлось объясняться, Киара отвечает смеющимся смайликом.

Капли дождя с силой бьются в окно на крыше, словно кукурузные зерна, которые швыряют об стекло резко, озлобленно. Хрупкое вечернее спокойствие улетучилось, на его место пришло внезапное ощущение свободного падения. Как будто земля вмиг ушла из-под ног. Что ты делаешь, что ты делаешь, что ты делаешь? Киара садится в постели в кромешной темноте, проверяет телефон. 03:14.

Элла лежит на кровати по диагонали, положив пяточки на мамины ноги и обнимая Прыгуна. После беглого обстрела вопросами, начиная от «Почему мы здесь спим?» и заканчивая «Есть ли у акул подбородок?», Софи заснула на раскладной кровати возле гардероба. Как только дыхание девочек стало размеренным и обе погрузились в сон, Киара открыла сайт и забронировала билеты на самолет. По ее подсчетам, на карточке должно остаться не больше двадцати евро.

08:25 Дублин – Манчестер. Оттуда короткая поездка на поезде в Шеффилд.

Она сразу зарегистрировалась на рейс. Всего через несколько часов она будет дома, сможет поговорить с мамой и Шинейд. Но почему же решение кажется таким нетвердым, когда она перебирает в уме причины своего ухода? Даже события прошлой ночи кажутся мутными и размытыми. Воспоминания потрескивают, как поврежденная кинопленка. В животе растет ощущение ужаса, как тошнота во время качки. Неужели она разрушила брак без особых причин? Кто способен так поступить? Киара закрывает глаза, медленно выдыхает, заставляет себя вспомнить. Сильные принуждающие руки. Пустой каменный взгляд. Чернильная тьма. Жгучая боль. Стоп. Она открывает глаза и содрогается, чтобы стряхнуть с себя сальную пленку воспоминаний. Потом быстро встает с кровати, подходит к мансардному окошку и приоткрывает его, впуская в комнату запах дождя.

Ей необходимо уговорить себя, чтобы ни в коем случае не отступить. Нужно прорваться на другую сторону, пусть пока там и нет ничего, кроме неизвестности. Киара снова забирается в постель, прижимается к Элле. Детка бормочет что-то во сне и проводит рукой по маминому лицу. Они втроем затаились в этой комнатке под крышей в ожидании нового утра, когда станет понятен масштаб разрушений.

Киара поднимает жалюзи на мансардном окне. По смятым постелям расползаются косые четырехугольники света. Она одевает Софи и Эллу в чистое. Софи никак не может застегнуть ботинки, но не дает Киаре помочь. Говорит: «У меня получается только дома, там магия!»

Почти все белье, снятое накануне с веревки, – это детская одежда. Черные легинсы, в которых Киара была вчера, запачканы йогуртом. Она постирала их в раковине, воспользовавшись крошечным лавандовым мыльцем, но высохнуть они так и не успели. Киара надевает белую майку с кружевами и пижамные штаны с леопардовым принтом, надеясь выдать их за обычные брюки, какие она видела на других мамах, приводящих детей по утрам в детский сад.

Ее джинсовая куртка пролежала всю ночь в машине. Она надевает ее, пальцами расчесывает волосы и детской влажной салфеткой убирает из-под глаз черные крупинки, оставшиеся от вчерашней туши. Остальную одежду она убирает в две найденные в бардачке красные сумки для продуктов с эмблемой супермаркета «СуперВалу».

Как раз когда они выходят из комнаты под крышей, звякает телефон. Сообщение от Райана. Она читает его, помогая Элле спуститься на завтрак.

Софи и Элла не хотят есть гостиничный завтрак.

– Мамочка, – объясняет Софи, – тут хлопья другие, не такие, как дома.

Элла бросает на пол ложку и кричит:

– ХОЧУ КАШУ!

Со шведского стола она берет каждой по банану, стакану молока, треугольничку тоста, по маленькой упаковке малинового варенья. Липкие руки тянутся к ней, норовят испачкать майку. Она пьет слабый чай из кружки, от запаха яичницы с беконом ее слегка подташнивает.

Болит голова.

После завтрака она выводит дочек из «Ионы», быстро проверяет, что «Микра» заперта, и направляется к остановке. До аэропорта отсюда ходит шестнадцатый автобус.

– Ого, мамочка, смотри!

Над их головами плавно пролетает самолет авиакомпании «Эр Лингус». Когда Киара, преодолев две автоматические двери, заходит в зал вылетов, ее оглушает шум. Сколько здесь людей! Сосредоточенные и целеустремленные, пассажиры проплывают мимо в сторону стоек регистрации и выходов на посадку, катя за собой чемоданы. Киара останавливается посреди потока. Держится за дочерей, за красные сумки из супермаркета, в которых чистая одежда с сушилки в саду. Люди огибают их с обеих сторон, неотрывно глядя в смартфоны, поворачивая головы к табло вылетов, высоко поднимая подбородки.

Когда-то она любила аэропорты. Толпы незнакомцев. Чувство надежды, возбуждения. Осеннюю пору, когда она уезжала в какую-нибудь новую страну, приняв предложение от очередной языковой школы. Ее семья никогда не отдыхала за границей, когда она была маленькой, если не считать путешествия на пароме в Ирландию каждое лето, и то только тогда, когда мама могла себе это позволить. Впервые она полетела на самолете только в двадцать три года…

– Мама, вверх!

Она берет на руки Эллу и направляется к рамкам досмотра, обходит целующуюся парочку (женщина на цыпочках, руки в замке на шее бойфренда).

Они останавливаются перед металлодетектором, снимают обувь. Сгорая от стыда, она укладывает красные сумки в поддоны и ставит их на конвейер. Сканер выявляет металлические пружинки пары прищепок, по случайности оставшихся на легинсах и подолах платьев. Работники аэропорта дружелюбно улыбаются.

– Семейные обстоятельства, – произносит она, краснея.

– Не переживайте, милая.