Развод. Не прощу за "походную жену" (СИ) - Гераскина Екатерина

Я молчал. Сжал зубы так, что заскрипели.

— Твой единственный наследник… не только пропал без вести. Он погиб, Арагон. Весть уже отправлена домой.

Только одно слово вырвалось у меня:

— Когда?

— Месяц назад. Его сороковая группа попали в окружение. Твой сын остался прикрывать отступление отряда. Дрался до конца. Его тело не нашли. Мы искали до последнего. Я лично занимался поисками его или того, что от него могло остаться. Прочесал всю местность. Но… ничего.

Я закрыл глаза. По венам разлилась лава. Дракон ментально рычал и выл. Раздирал грудину в кровавые клочья.

Я не позволил ни одной эмоции вырваться наружу. Ни боли. Ни крика. Ни ярости.

— Садись, — тот поставил бокал на стол.  — Возьми.

Но у меня перед глазами встал образ… Кьяры. Моей жены. Моей истинной.

Как она будет смотреть на меня, когда узнает?

Сможет ли вынести?

Нет. Она не выдержит. Я видел, как в её глазах ещё дома — свет угасал от страха за сына. Теперь… теперь она потеряет рассудок от горя. Я разнес в хлам ее душу. Разорвал ей сердце предательством. А теперь потеря единственного сына просто добьет ее.

Я стоял, сжав кулаки так.

— Где именно это произошло? — хрипло спросил я.

— Под Брайнгольмом. Твари вырвались из разлома. Его отряд принял удар первым.

Я кивнул. Одно короткое движение.

— Твой парень герой.

— Каждый герой, это ошибка генерала.

Тот скривился. Но знал, что я прав. Он должен был предотвратить, предусмотреть.

— Только мне его это не вернет.

— Война. Ты сам знаешь, как всё бывает, — сказал Нормийский. — На всё воля богов.

«Или императора», — холодно подумал я.

Я сел напротив. Сжал руку в кулак и на миг коснулся им губ, удерживая боль и ярость внутри.

— Почему не сообщил сразу? Знал, что это мой сын.

— У тебя самого был прорыв. Мне доложили. Тяжёлая битва. Потом ещё одна. Куда тебе? Генерал должен оставаться с холодной головой. А если бы ты сорвался с места? Бесполезно. Нецелесообразно. У меня здесь все ресурсы были. Это моя территория. А ты нужен был там.

«Да чтоб тебя Бездна разодрала… сорвался бы! Хоть на край света. Но ты решил за меня, старый ящер».

— Вижу по глазам — не согласен, — заметил он.

Пришлось сдержаться. Свой гнев. Свою ярость.

Сдержаться, чтобы не свернуть старику шею прямо на месте.

Слишком быстро он отправил письмо о гибели. Наверняка слишком гладко всё расписал. Красиво. Сладко.

А моя Кьяра… бедная Кьяра. Как она там?

— Повторю. Война есть война. И тут гибнут семьями. Хотел сохранить наследника — не стоило пускать его на фронт, — сказал Нормийский.

— Оставь свои советы при себе, — отрезал я.

— Не рычи, — нахмурился он.

«Я и не начинал», — холодно метнул я взглядом.

Я всматривался в этого дракона. Пытался понять: на чьей он стороне? В курсе того, что происходит за нашими спинами, пока мы гибнем и держим оборону от нежити другого мира?

— Я хочу поговорить с теми, кого прикрывал мой сын, — сказал я.

— Это я организую, — кинул Нормийский, откинувшись на спинку кресла.

— И попрощаться с телом сына.

— С этим хуже.

«Мразь. Что ты сделал с моим мальчиком?..»

— Его не узнать было, — сухо произнёс он. — Мы опознали Алекса случайно. Только потому, что один мой воин сразил нежить. В брюхе чудовища была рука… с татуировкой. Такая была только у него. Да и нашивка — осталась там же, в желудке.

Я сжал кулаки так, что хрустнули пальцы.

— И что ты сделал?

— Мы сожгли твоего героя в драконьем пламени.

Слишком гладко. Слишком ровно он всё говорил.

Не верю. Ни единому слову.

За последние полгода моя вера в справедливость пошатнулась. И теперь я точно знал — всё проверю сам.

— Я всё понял, — глухо сказал я.

Больше слов не было. Всё остальное я сказал себе — внутри.

В сердце, что билось так тяжело, словно готово разорвать грудь.

Кьяра… держись. Я найду правду. Даже если придётся развернуть всю Империю против себя.

— Ни хрена ты не понял, — зло усмехнулся Нормийский. — Думаешь, ты первый, кто теряет? Сколько я таких видел… А ты сам? Скольким родителям сообщил о гибели?  Похоронил, а?

Я молчал. Прожигал его глазами.

Он сдулся быстрее, чем ожидал. Устало провёл рукой по лицу, допил бокал залпом.

— Достала меня эта война, — выдохнул он. — Достала. Вот где у меня все ваши сынки. Да и вы сами, мамки-папки. Всё достало. Хотел бы уйти на пенсию, но Император не отпускает.

Его слова не трогали. Совсем.

— Когда я смогу встретиться с сослуживцами моего сына?

— Сейчас ночь. Парни отдыхают. Никто не знает, когда будет новый прорыв. Так что утром. Я отдам приказ адъютанту собрать список. После его гибели мы раскидали его бойцов по другим группам.

— Хорошо.

— Тебе дом выделим. Отдохни. Насколько возможно в твоём положении. Генри! — рявкнул он.

Молодой, худощавый парень тут же вошёл в кабинет, словно стоял за дверью всё это время и подслушивал.

— Проводи генерала Дрэдмора в гостевой дом. Устрой всё. А потом — ко мне.

— Есть, генерал! — вытянулся юноша.

Я встал. Но не успел выйти из кабинета, как слова Нормийского пригвоздили меня:

— Слышал, ждёшь пополнения. Это хорошо. Новый наследник поможет тебе пережить потерю сына.

Я сжал зубы. Чуть не сорвался.

Ещё миг — и я бы сломал ему хребет прямо за этим столом.

Но промолчал. Вышел, не ответив.

Дом, что мне выделили, стоял на отшибе. С виду обычный. Внутри — слишком хорошо обставленный для фронта.

Меня проводили в комнату на втором этаже и оставили.

Я выключил свет. Подошёл к окну.

Внизу горели костры прямо на улицах. По деревне ходили караулы.

И были ещё те, что несли службу только возле моего дома.

Конвой. Организовали надзор.

Я усмехнулся.

— Правильно. Я бы тоже так сделал, — прошептал я в темноту. Одернул занавеску.

Я осмотрел полностью обставленную комнату. Слишком уютно. Не по-военному.

Стены были отделаны красным шёлком, словно пропитанным кровью. Красное покрывало на кровати раздражало взгляд.

Ещё бы золотом всё отделали… — мрачно усмехнулся я.

Я отодвинул тяжёлый шкаф в углу комнаты, освобождая каменную стену.

И ударил кулаком.

Раз. Другой. Третий.

Разрывал кожу в кровь, а костяшки в пыль. Я бил, пока стены не окрасились алыми пятнами, но были не видны на красном шелке.

Бил пока руки не превратились в мясо.

Ни звука. Ни крика. Только гул моих ударов и глухое дыхание.

Я стоял, прижавшись лбом к стене, пока боль не обожгла мозг и не вытеснила из головы всё лишнее. Потом вернул шкаф на место.

Я тяжело опустился на кровать, поставил локти на колени. Согнулся. Уставился на деревянный пол.

И думал. Думал.

«Лучше бы всё, что ты скормил мне, старый хрен, оказалось правдой. Так будет безопаснее. Для вас всех»

Глава 12

Не мог поверить, что мой сын мёртв. Что его больше нет. Всё во мне отказывалось это принять.

Боль сжигала изнутри, но вместе с ней поднималась цель.

Цель, которая держала меня в сознании. Добраться до сути. Узнать правду. Найти ответы, даже если придётся перевернуть ради этого всю Империю.

Я встал, смыл кровь с рук. Пора было действовать.

Я осмотрел каждое окно. Оценил всё, что открывалось мне. Искал слепые зоны, дыры в охране надзорных.

Спустя три часа они ослабили бдительность.

Понимали: нет нужды сторожить чужого генерала. Я ведь не тварь из Бездны, чтобы рваться наружу и жрать своих.

Это была их ошибка. И я собирался ею воспользоваться. Ночь была безлунная. А костры уже не горели так ярко.

Я выбрал окно на втором этаже, ведущее из коридора. Распахнул его. Подтянулся на руках, мышцы вздулись и, оттолкнувшись, залез на крышу. Черепица тихо скрипнула под моим весом, но я лёг всем телом, погасив звук.

Редкие наблюдатели не заметили. Перекатился и, выбрав точку, когда я не буду заметен, спрыгнул.