Наагатинские и Салейские хроники (СИ) - Гичко Екатерина

Дверь хлопнула, возница подстегнул лошадей, и карета поехала прочь с монастырского двора.

Риш усадил несопротивляющуюся Майяри и окинул взглядом бумажные завалы.

Листы бумаги покрывали сиденья, спинки и пол кареты. Все они были испещрены схемами-планами, а на сиденье напротив по бумаге скакал зажатый в невидимой руке графит и с небрежной быстротой выводил всё новые линии.

– Ещё немного, – почти не разжимая губ процедила Майяри.

Её силы щупами продолжали ходить по территории монастыря, изучая расположение строений, комнат, подземелий и занося все эти очень ценные сведения на разрозненные листы бумаги. Узээриш очень надеялся, что девушка потом сможет сложить из этой мозаики полноценную схему.

– Фух, – девушка раздражённо выдохнула, когда карета миновала главные ворота монастыря, и проморгалась. – Западный угол сада исследовать не успела. Вы не могли задержаться на ещё какое-то время?

Тёмные знают, какая защита стояла на территории монастыря, но за воротами словно гильотиной обрубило все щупы. Они правда отросли быстро, но внутрь проникнуть не смогли.

– Прости, – покаянно выдохнул Узээриш, а девушка, наконец заметившая, что посадил её хайнес на свои колени, с шипением поднялась и плюхнулась на сиденье напротив.

И мужу на него не пожалуешься! Ранхаш не знал о её отлучке, и вообще Майяри ему не говорила об «ограблении» сокровищницы, за которое хайнес и стребовал с неё помощь. Это был их маленький с господином Шидаем секрет.

Где-то снаружи раздался торжествующий птичий крик, и Майяри высунулась в окошко, чтобы посмотреть, где там Казар.

– Как госпожа? – девушка настороженно посмотрела на хайнеса, явно опасаясь ответа.

– Лучше, чем мне представлялось, – улыбнулся Узээриш. – Знаешь, мне даже стыдно, что мы собираемся их обмануть.

– Вы собираетесь, – поправила его Майяри, – а я лишь возвращаю долги.

– Боги, как тебя муж терпит?!

В коридоре было ощутимо холоднее, чем в натопленной комнате, но Иеру хотелось новых достижений. Винеш говорил, что он слишком торопится и слишком многого хочет за короткое время. Но Иерхарид не хотел, не обманывал себя, он просто торопился встать на ноги.

Его ждёт Лийриша.

– Потом эта козюля сморщила нос, – Узээриш показательно сморщил свой собственный, – и так зыркнула! Может, память у неё и отшибло, но характер тот же!

Порой Иерхариду снилось, что это не Риш, а он сам ездил в монастырь и видел свою Ришу, настолько ярким оказался рассказ сына. Он с лёгкостью представлял обритую голову с сочно-рыжей порослью волос, тонкий неприятно-ветвистый шрам, белое похудевшее лицо с посеревшими веснушками и растерянные, напуганные глаза.

Испуганные глаза Лийриши он видел перед собой постоянно и душою рвался к ней. Рвался бы и телом, если бы мог.

– Кто знает, что они с ней намудрили, – озабоченно морщил лоб Винеш. – Раз согласились, то сейчас нарушать условия нам не с руки. Надо обождать и разобраться. Пока подлечат твою ненаглядную, а мы тут расследование завершим. А то вдруг они какое проклятие на излеченных накладывают на случай, если родственники вздумают обмануть. Терпение, друг. Мы же уже всё обсудили. Действуем по осторожности, обманываем так, чтобы не поняли обман. От тебя же сейчас требуется главное – чтоб к лету на ногах твёрдо стоял и хорошо ходил.

Иер хотел не только ходить, но и бегать. Он хотел к назначенному часу стать сильнее, чтобы в этот раз точно защитить Лийришу.

Передвигаться ему разрешалось пока только по комнате и под строгим присмотром Винеша. Приходилось долго разрабатывать травмированные мышцы, заново учиться сгибать и разгибать члены и бороться с болью. Тело казалось чужим, Иеру иногда требовалось посмотреть анатомические картинки, чтобы сообразить, какие мышцы должны работать. Так-то обычно не задумывался.

После того, как он научился сгибать и разгибать колени и кое-как вставать на четвереньки – с одной рукой это было ещё сложнее, – Винеш пошёл на уступки и разрешил ему попробовать встать на ноги, хотя он считал, что ещё слишком рано.

Первая попытка была чрезвычайно неудачной. Боль пронзила не только ноги, но и спину и грудь. Иер не смог нормально разогнуться, а когда попытался выпрямиться рывком, потерял сознание. Винеш, мягко говоря, расстроился и запретил думать о прогулках.

И на следующий день застал друга стоящим рядом с кроватью. Единственной рукой тот держался за столбик балдахина, а на лице застыла смесь боли и ликования. Пришлось дозволить принести костыль.

Иер распорядился, чтобы в спальне на дальнюю стену повесили портрет Лийриши. К нему он и ходил каждый день. Несколько раз в день. Первые дни дойти не мог и полз, обратно его нёс ругающийся Винеш. На четвёртый день кое-как дошёл, но прикоснуться к лицу любимой не смог: обессиленное тело сползло вниз по стене. Но Иерхарид не сдавался и в тот же день всё же прикоснулся к полотну, к весёлой улыбке Лийриши.

Несмотря на строгий запрет, Иер пытался покинуть спальню. Винеш оставлял при нём дюжего помощника, но тот трусил перед авторитетом бывшего хайнеса и лишь бестолково крутился рядом с уговорами лечь и очень ловко ловил, если больной вдруг решал упасть. Находиться постоянно в спальне было тяжело, Иерхарид чувствовал себя как в клетке. В клетке собственного тела и своего дома. Ограничения, ограничения, преграды, прутья недозволенного и решётки запретного… Иер будто оказался в тюрьме, и она была крепче дворцовой, ход из которой преграждали только стены и стража. Иерхарид рвался из оков, но каждый шаг, каждое движение требовалось отвоевать у тела. Он словно сражался за право свободно жить.

Путь до коридора был долог и потребовал от Иерхарида предельного напряжения сил. Без поддержки на ногах оборотень пока не держался, а помощь Рѝкия – помощника Винеша – принимать отказывался. Важно было дойти самому. Поэтому шёл Иерхарид по стеночке, обогнув сперва спальню, потом гостиную и наконец выбравшись в коридор. Только там он позволил Рикию придержать себя. Уставшее тело дрожало, колени подламывались, но Иер чувствовал себя счастливым и дышал глубже, с большим наслаждением, словно на груди лопнул невидимый обруч, сдавливающий её.

– Можно мне к окну? – Иер с мольбой посмотрел на белобрысого Рикия, и тот знатно занервничал.

Талантливый и смекалистый парень попал в ученики Винеша не так давно, главный лекарь хайнеса приметил его на выпускных экзаменах в школе магии, и к жизни во дворце тот ещё не привык. Родился и вырос в деревне, до приезда в Жаанидый пахал поля, сажал картошку и пас скотину. А тут сам хайнес – и неважно, что бывший, – соизволения у него просит, чтобы к окошечку сходить. Большей неловкости парень в жизни не испытывал. И, несмотря на то, что боялся учителя как Духа Тёмного, осторожно повлёк Иерхарида к окну.

– Господин Винеш как есть сожрёт нас с вами, – покаянно басил Рикий и опасливо посматривал в оба конца коридора.

– А мы отдадим ему на трапезу первым меня, – лукаво прищурился Иер.

– Вы сейчас отрава для всего жрущего, – не оценил предложение Рикий. Учителя он боялся, но ценил и берёг!

Окна в коридоре жилого крыла, где селилась правящая семья, были большими, с широкими удобными подоконниками. Стекло шашечками блестело в тонких квадратах деревянных реек, а кое-где – в нижних углах – его покрывала лёгкая изморозь: третий месяц осени начался с крепких ночных морозов и вмиг схватил корочкой и городскую грязь, и мелкие лужи.

От окна ощутимо тянуло холодом, и Иер сразу покрылся мурашками, хотя плечи его укрывал толстый шерстяной плед, так мешающий в покорении новых расстояний. Рикий помог господину опуститься на подоконник, и Иерхарид устало прислонился спиной к стеклу. Стало ещё холоднее, залихорадило, но в то же время оборотень почувствовал себя бодрее и словно ненадолго вынырнул из сна, в котором всё это время пребывал.

Во дворец они вернулись не так давно. Уэээриш беззастенчиво пользовался гостеприимством Вотых столько, сколько ему потребовалось, чтобы законопатить во дворце «крысиные норы». Впрочем, родные пенаты всё ещё не пользовались доверием Риша, и он постоянно отряжал стражу совместно с сыскарями на поиски потайных ходов, шерстил всю прислугу, охрану и придворных в поисках предателей и вообще очень пугал окружающих своей подозрительностью и недоверием. Ходили слухи, что он нанял какого-то таинственного мага, который невидимым ходит по дворцу, слушает чужие разговоры и замуровывает предателей в стенах. Пару раз стены действительно приходилось разбирать и вызволять из тайных ходов тех же сыскарей.