Его нежеланная графиня (СИ) - Усова Василиса

А ведь он прикладывал столько усилий, надеясь, что она посмотрит в его сторону. Увы, этого не произошло.

Тогда, на верховой прогулке, он плюнул колючкой в ее коня, решив, что героически придет на помощь. Кто же знал, что Лия свалится в колючий куст. И что первым к ней подоспеет Морес.

Ох, как же брат тогда на него разозлился. Ругался и отчитывал несколько дней. Даже дернул на эмоциях за ухо… Но, за что Джер любил Мореса, тот никогда не выдавал его отцу.

Хуже было другое, Лия вообще перестала замечать кого-либо кроме Мореса. Улыбалась, строила ему глазки… Джера это сводило с ума. Иногда так хотелось взять несносную девчонку за плечи, хорошенько встряхнуть, и закричать — чтобы она перестала уже быть такой дурой!

Джеральсон склонился к шее коня и горячо зашептал:

— Мне теперь совсем плевать, слышишь? Пусть она выйдет за Мореса, я даже слова ей не скажу. Я вообще перестану ее замечать. Пусть только с ней все будет хорошо… — он всхлипнул, от переполнявшей его горечи. — Стану делать вид, что ее не существует. Но мне надо, понимаешь, надо, чтобы она была!

Конь недовольно дернул ухом. Ему не было дела до человеческих переживаний.

А дома Джера встретил разгневанный отец.

— Где ты был? — старый Ормс расхаживал по кабинету, опираясь на свою любимую трость.

— Гулял. — хмуро отозвался паренек.

— Среди ночи. В лесу.

— Так получилось.

— Я отправил несколько человек прочесывать окрестности. Я чуть с ума не сошел от беспокойства! — старый граф стукнул тростью о каменный пол. — Я с пониманием относился к любым твоим выходкам, но ты стал брать себе слишком много воли!

Джер потупился. Отец злился крайне редко, но когда такое случалось, его не стоило перебивать.

— Не забывай, ты мой единственный сын. Единственный наследник по крови! — Ормс поморщился и потер левую половину груди. — Если подобное повторится, прикажу посадить тебя под замок.

— Прости…

Ответом ему был тяжелый вздох. После чего голос отца зазвучал спокойнее.

— Ни о чем не хочешь мне рассказать?

Джер мотнул головой. У него не было сил на разговоры по душам. И совсем не хотелось говорить о причинах отлучки. По лицу графа пробежала тень.

— Иди к себе. И ты наказан. Восемь дней будешь помогать в конюшне.

Паренек пожал плечами. В конюшне, так в конюшне. Где угодно. Лишь бы это помогло выбросить лишние мысли из головы.

После встречи с Джером, Лианне стало немного лучше. Совсем чуть-чуть. Но уже то, что девочка сделала несколько глотков отвара из шиповника и рябины, Алес посчитала хорошим знаком.

— Значит, Морес думает обо мне. — Лия задумчиво смотрела на балдахин. — Если я умру, ему будет плохо?

— И не только ему. — осторожно намекнула женщина. — Джер готов был стоять на коленях всю ночь, лишь бы я пустила его к тебе.

Она не собиралась рушить чужие иллюзии прямо сейчас, но надо было отдать должное пареньку. Увы… Лианна сделала из ее слов свои выводы.

— Только Морес мог заставить его, пойти на такой шаг. И… — закончить мысль она не смогла. Очередной приступ кашля заставил ее сжаться в комок. По пылающим щекам потекли слезы. — Алес… я так не хочу умирать… — просипела она, сумев, наконец, сделать вдох. — Морес…

— Будет просто убит, если ты не станешь бороться с болезнью. — выдохнула женщина, мысленно махнув на все рукой.

Она подозревала, что в будущем еще пожалеет об этих словах, но сейчас надо было продержаться до приезда Альмы. Любой ценой. И если любовь вернет падчерице силу духа — так тому и быть.

Что же касается последствий… с ними разберемся позже. Когда вопрос жизни и смерти будет стоять не так остро.

Глава 29

Последняя надежда

Альма приехала через три дня. Но эти три дня показались Алесии вечностью. Хоть Лианну и взбодрил визит Джера, эффекта, увы, хватило совсем ненадолго. Болезнь набирала обороты. К приступам кашля прибавились крошечные капли крови на платке.

Алес успокаивала девочку как могла. Говорила, что нет ничего страшного. Что сухой кашель просто слегка повредил горло. Что такое бывает. И Лия ей верила. Однако самой женщине было не по себе.

Может горло. А может и легкие… Ну почему она в свое время не пошла учиться на врача? Зачем получила бесполезную гуманитарную специальность, от которой в местных реалиях нет никакой пользы?

В довершение ко всем бедам, на воспаленных гландах проступили маленькие гнойники, и тут уже впору за голову было хвататься…

Появление Альмы Алесия восприняла, как дар небес. Однако крестьянка, осмотрев девочку, помрачнела и потянула графиню из комнаты.

— Ваше сиятельство… — Альма смотрела серьезно, и от ее взгляда по коже пробежал холодок. — У виконтессы горловая жаба и грудная болезнь. Их и по отдельности излечить очень трудно, а уж вместе… С таким я еще не сталкивалась.

— Но ты ведь справишься? — Алес понимала, что ее вопрос звучит по-детски наивно, но с крестьянкой было связано столько надежд…

Альма на секунду прикрыла глаза.

— Госпожа, поймите, я же не всесильна.

Нортман, присутствовавший при разговоре, побледнел. Он гораздо лучше жены представлял, что такое грудная болезнь. Ведь эта зараза забрала у него, как минимум, двух сестер. Даже лекари были бессильны. Но так хотелось верить в невозможное.

— Альма. — глухо произнес он. — Я понимаю, что исход лечения может быть любым. И даю слово, что никаких последствий ни для тебя, ни для твоей семьи не будет. Но Лия, моя единственная дочь… — голос его дрогнул и мужчина резко отвернулся.

Алесия прикусила губу, ей бы и в голову не пришло озвучить столь очевидную вещь. Но если делать скидку на местные реалии — можно понять опасения крестьянки. У нее ведь тоже дети, какая никакая устроенная жизнь. И брать за себя ответственность за жизнь наследницы знатного рода…

— Я сделаю все, что в моих силах, ваше сиятельство, — отозвалась Альма после долгой паузы. — Но виконтесса в таком состоянии, что даже лечение может оборвать ее жизнь. Шансы на излечение, конечно, есть… Но они очень невелики.

Следующие дни превратились в бесконечную изматывающую борьбу. Алесия давно перестала понимать, утро сейчас на дворе, или ночь. Сон, еда — все сразу стало далеким и неважным. Была только светлая комната и девочка, которую надо поставить на ноги любой ценой.

Альма, несмотря на все свои колебания, всерьез взялась за лечение. И обрубала на корню любые жалобы измученной пациентки. Крестьянка заставляла Лианну полоскать горло едким горьким отваром, раскладывала теплые камни на ее спине, мазала шею медом, растирала ступни колючей тканью.

Когда у девочки начинался жар, она заворачивала ее в мокрую простыню и поила кислой настойкой. Алесия помогала ей как могла. И хоть некоторые процедуры вызывали сомнения, женщина держала свое мнение при себе.

Отдельные травы Альма заваривала в молоке, отчего оно приобретало зеленовато-бурый цвет и становилось на вкус таким мерзопакостным, что даже мед не улучшал положения.

Дважды в день крестьянка поджигала сосновую ветку и обходила комнату, тихо читая на каждом углу заговоры.

Несколько раз Лианне становилось настолько плохо, что казалось — она не доживет до следующего утра. И тогда Алес укутывала ее в одеяло, прижимала к себе и укачивала, как маленького ребенка, уговаривая потерпеть еще совсем немного.

Нортман, когда ему удавалось просочиться мимо бдительной Альмы, тоже просиживал у постели дочери целые часы. И терзался от собственного бессилия. Он бы не задумываясь обменял свою жизнь на ее. Жаль, что это было невозможно.

И в то же время, он не мог не оценить, как самоотверженно графиня заботилась о Лианне. Будто это ее родная дочь. Алесия лично пробовала все отвары, и даже полоскала горло, подавая девочке пример.

— Некоторые вещи легче делать в компании. — обронила она, на недоуменный вопрос.