Рагнар
Анна настолько привлекательна в этом платье, что внутри всё сводит, как от слишком крепкого вина, выпитого на голодный желудок.
Ткань струится по её телу, как вода. Шея открыта, ключицы тонкие, будто вырезанные из самого светлого мрамора. Было дерьмовой идеей заставить её переодеться. Хотя есть ли разница? Она и в своём платье старой девы выглядит слишком привлекательно.
Самое интересное, она не понимает, что делает со мной. И от этого только хуже.
Я сжимаю кулаки, чтобы не протянуть руку, не стянуть с неё эту ткань, не впечататься губами в её рот. Он создан для того, чтобы доставлять мужчине удовольствие, но она использует его не по назначению. Слишком много болтает, у неё длинный дерзкий язычок.
Я вижу, что Анна смотрит на меня из-под опущенных ресниц. Мне нравится ставить её в неудобное положение.
– Не медли, Анна, а то вода остынет, – командую я хрипло.
Я думаю, сейчас она выскочит вон, пылая от негодования. Если так, пусть идёт.
Но она упрямо поджимает губы и осторожно опускается на колени прямо в своём красивом платье. Декольте не слишком глубокое, но оно даёт достаточный обзор, чтобы воображение дорисовало всё остальное.
Ещё никогда меня не возбуждала женщина просто одним своим взглядом, но у Анны это получается слишком хорошо. Может быть дело в истинности? Мне плевать, я хочу Анну и получу.
Её внешность перестала быть пустой. Больше нет жажды получить сиюминутное удовольствие. Хочется завладеть этой женщиной полностью. Хочется, чтобы она думала только обо мне. Чтобы хотела принадлежать мне сама.
Должно быть, Боги решили посмеяться, поместив в чрево моей истинной чужого ребёнка. Но это перестало отталкивать, хоть и всё ещё зудит под кожей яростью, которую тяжело сдержать.
Анна касается моего плеча, проводит мочалкой вниз по руке, не торопясь, сосредоточенно. Мне хочется схватить её, поднять на руки и унести в соседнюю комнату – прямиком в мою спальню. Там огромная кровать, я слишком часто представлял, как беру эту женщину там. Раз за разом. Мне нет дела до сегодняшних церемоний и всей этой ерунды.
Я прикрываю глаза, делая глубокий вдох.
Стоило бы прекратить взращивать в себе эти желания, но уже поздно. Она – моя истинная. И эта женщина прочно засела у меня в голове. Пусть она и беременна от другого, это почему-то не делает её менее привлекательной. Скорее просто неимоверно злит и вызывает желание убить того, кто посмел коснуться её.
Дрожащие пальчики Анны скользят по коже, оглаживая грудные мышцы, напряжённые до предела. Я чувствую её даже сквозь мочалку.
– Убери мочалку, мой руками, – приказываю я, впиваясь взглядом в растерянные глаза Анны.
На её лице появляется строптивое выражение, но она быстро берёт себя в руки.
– Как прикажете, мой князь, – цедит она.
В её взгляде так и читается: меня не сломить.
Посмотрим.
Это мне в ней и нравится.
Анна демонстративно кидает мочалку в воду, намыливает руку хвойным мылом, а затем касается ладонью моей ключицы.
Близость с ней была бы чем-то большим, чем просто секс, как с прошлой Анной. Тогда мне просто хотелось понять, каково это быть с истинной.
Но было примерно так же, как и с другими. Единственный плюс прошлой Анны был в красоте, она будоражила. Но душа этой женщины делает тело ещё желаннее.
– Опусти руку ниже, здесь ты уже справилась, – приказываю я с предвкушением.
Пальцы Анны вздрагивают, она смотрит на меня, я вижу, как расширяется её зрачок, как приоткрываются губы, когда она делает глубокий нервный вдох.
– Анна, – произношу я, перекатывая её имя на языке. – Как тебя звали в прошлой жизни?
– Тоже Анна, – растерянно отвечает она, а затем добавляет куда твёрже: – Я не буду этого делать. Мойся сам. Условия церемонии соблюдены.
Я поднимаю руку и кладу её сверху, прижимая ладонь Анны к своей груди. Затем медленно веду вниз, наблюдая, как учащается её дыхание, когда рука касается верхних мышц пресса. Я медленно веду ещё ниже, наслаждаясь её реакцией.
Я так хочу её, что сейчас взорвусь. Это пытка. Добровольная. Я сам в неё влез. Думал, справлюсь. А теперь сижу, стиснув зубы, чтобы не сорваться.
– Рагнар, не нужно так… – шепчет она и замолкает, умоляюще глядя на меня.
Я помню, что она никогда ничего не просит, вот и сейчас замолкает. Знает, что я пойму.
Но я не хочу понимать.
Я не отвечаю Анне. Просто смотрю.
Секунду.
Вторую.
А затем резко поднимаю руку, обхватываю её затылок и притягиваю к себе. Она делает вдох, но не успевает выдохнуть – мои губы накрывают её.
Анна сладкая с привкусом ягод и мёда. Я врываюсь в её рот жадно, пытаясь насытиться.
Она замирает в моих руках, не отталкивает. Маленькие ручки лежат на моей груди. Анна дрожит, дышит тяжело, будто сама не ожидала, как сильно всё это затронет её. Она хочет быть моей, я это чувствую.
Я провожу ладонью по её щеке, касаюсь подбородка, задерживаю пальцы на шее – под большим пальцем бешено стучит пульс. Она не может спрятать от меня свои ощущения. Всё её тело откликается на прикосновение, как натянутая тетива.
Внутри бьётся раздражающая мысль, что эта женщина беременна от другого, но я отбрасываю её. Она – моя. И никто больше её не коснётся.
Продолжая ласкать её губы, я опускаю руку с шеи на грудь, сжимаю мягкое полушарие и хочется зарычать от желания сделать её своей прямо сейчас. Мне мало метки, она должна пахнуть мной, должна хотеть меня, должна носить моего сына.
Я жду, что она ответит на мой поцелуй, но этого не происходит. Внезапно Анна отстраняется, с силой толкая меня, и сама едва не падает. Она стоит, тяжело дыша и гневно глядя на меня.
– Я начинаю понимать почему эта женщина пыталась убить тебя! – чеканит она, зло сжимая кулаки. – Ты наглец, каких поискать.
Воспоминания о Люсин немного отрезвляют, вызывая привычную злость. Я и правда слишком увлёкся.
– Как ты посмел домогаться меня? Трогать… – продолжает бесноваться Анна, а затем опускает голову, и её щёки краснеют ещё сильнее, потому что грудь наполовину выпрыгнула из корсажа.
Она принимается поправлять платье, разъярённо пыхтя и ругаясь себе под нос.
– Тебе ведь понравилось, – я откидываюсь назад, беззастенчиво разглядывая Анну.
В паху всё каменное, но вряд ли это можно сейчас исправить. Я облизываю губы, вспоминая вкус Анны, она замечает это и приходит в ещё большую ярость.
