Костёр и Саламандра. Книга третья (СИ) - Далин Максим Андреевич

— Хм, — задумалась я. — А знаешь, в этом что-то есть. Такое чувство, что она сюда тащила, как сорока… а может, впрямь перед зеркалом крутилась… Потом Индара спросим.

Индара я отослала за дверь. Нечего ему на меня пялиться, пока я одеваюсь. Клай — другое дело, ему можно. Мы вместе пошли в гардеробную Хаэлы, хоть меня и передёргивало, будто весь пол тут был усыпан живыми тараканами.

Потому что вся гардеробная была изрисована охранными звёздами и знаками, откидывающими чужой глаз. А на полу перед собственно гардеробом красовалась очень странная звезда с двумя степенями защиты — не вызова, а будто бы связи… Наступать на неё отчаянно не хотелось.

— Видишь? — Клай показал на эту звезду на полу. — Вот так она устраивала себе этот гламор, который как крепостная стена. Через связь своего, можно сказать, личного демона с его адской роднёй. Одевалась, стоя в этой штуке, глядя в зеркало напротив, и, видимо, словами, приказами доводила свой внешний вид до совершенства.

— Фу! — я сморщила нос и открыла шкаф, нагнувшись над звездой: никто бы не заставил меня в неё наступить.

У-у, в чём она тут ходила… в каких-то, сказала бы я, робронах из кроваво-красного бархата, в немыслимых костюмах, не мужских и не женских — с бархатными вишнёвого цвета панталонами и блузой с широченными рукавами в золотых кантах, с гвардейскими лосинами эпохи ещё до Валора и чем-то красным, в кружевных фестонах, в корсажах, чуть ли не в трико…

— Вкус у неё какой-то… — сказала я, рассматривая это всё. — Какой-то… балаганный…

— Кто знает, где она начинала карьеру, — мрачно сказал Клай. — И почему озверела. Ведь не сроду же была гадиной…

Меня передёрнуло. Но, как ни странно, стало чуть легче на душе. Я не стала переодеваться целиком, только сняла задрызганный, прожжённый и воняющий адом китель — и надела вместо него бархатную куртку цвета запёкшейся крови. От куртки почти не несло адом: видимо, Хаэла не успела её поносить.

Куртка была очень свободна в груди — рассчитана на демона. Но больше ничего я всё равно не смогла подобрать. Я неизвестно где и когда потеряла свой гребешок, поэтому мы с Клаем залили кипящей водой расчёску Хаэлы, вымыли, почистили от того, что могло на неё налипнуть кроме грязи, и я кое-как причесалась. Натыкала в волосы шпилек — не восхищало, но хотя бы не выглядело так, будто я только что подметала пол причёской.

— Леди-рыцарь, вы прекрасны, — сказал Клай. — Тебе идёт красное.

— Терпеть его не могу, — сказала я мрачно.

Вот тут-то в будуар и ввалился Хельд:

— Леди! Мессир Клай! Вас зовут, прибывают эти… из Перелесья!

26

Этот мессир Вэгс точно был из мессиров миродержцев старой формации. Живописный такой, в благородных сединах, под воротник завязывал не галстук, а платок, как некоторые пожилые аристократы, которые хотят подчеркнуть свой консерватизм, аристократизм, твёрдые устои и всё такое. И лицо приятное, не злое и не глупое.

С ним в моторе ехали мессир референт, помоложе, но тоже такой весь подчёркнуто аристократичный и лощёный, и неожиданно перепуганный человек, о котором мне хотелось сказать «мэтр», а не «мессир», — взъерошенный какой-то, с бегающими глазами. Оказалось, что всё-таки мессир, референт королевского дома по делам прессы. Главный газетёр, в общем.

А остальные газетёры приехали на мотопедах. Первый раз я видела такой транспорт: наподобие тяжёлого велосипеда с мотором, сбоку к велосипеду прицеплена этакая тележка на одном колесе. Кошмарная штуковина, по-моему: они после дороги были пыльные, ошалевшие, озирались дико. Но из этих тележек выгрузили и светописцы, и роликовые фонографы. Серьёзно подготовились.

Забавно, что у их кавалеристов физиономии были не менее ошалелые, чем у газетёров. И взгляды нервные. Им всё это явственно не нравилось. Тем более что пришлось пробираться мимо громадной полусгоревшей многорукой гадины, а встречать их подошли не только наши фарфоровые, свободные от караулов, но и те пленные, что получше себя чувствовали. И выражения лиц у них были не то чтоб «сейчас они в рыло огребут», но с ясно читающимся «любопытно просто в глаза посмотреть этим конченным сволочам».

А фарфоровая братия просто держала их на прицеле. Незатейливо.

И Валор радушно сказал:

— Счастлив видеть вас и вашу свиту, прекраснейший мессир Вэгс. Надеюсь, вы хорошо доехали. Не сомневаюсь, что в этом, помимо прочего, так же заслуга и драконов, обеспечивших вам безопасность. Полагаю, что выражу общее мнение всех находящихся здесь жителей побережья: мы рады, что полномочные представители власти Перелесья и прекрасные мессиры пресса наконец увидят это место своими глазами и смогут сделать соответствующие выводы.

Вэгс справился с собой, хоть и с заметным трудом.

— А вы — Валор из дома Поющих Ив, барон Тиховодский? — и после некоторой лёгкой заминки продолжил: — Весьма рад видеть вас, мессир. И прошу простить меня и моих спутников. Зрелище весьма… непривычное.

Вот тут-то меня какая-то мелкая потусторонняя гадость и дёрнула.

— Это ещё что, мессир Вэгс, — сказала я. — Вот там, дальше — вот там будут вам непривычные зрелища. Меня государыня уполномочила всё вам показать, так что готовьтесь. Я так и намерена. Показать. Всё.

Валор опустил ресницы — прищурился, как кот:

— Помилосердствуйте, дорогая.

— Да с чего бы, — фыркнула я. — Вот этот важный господин, ещё и посол, общается с вами так, будто вокруг никого нет. Ну да, и впрямь, чего ж там церемониться с рыбоедами-то… Только мне что-то кажется, что по нынешним временам так уже не пойдёт.

Вэгс переменился в лице — аж побледнел. И попытался улыбнуться:

— Что вы, леди Карла! Особо предупреждён о вас, леди Карла!

И я поняла: да он просто в ужасе! А на мне красная тряпка Хаэлы, вот же умора!

Но что-то мне было совершенно его не жаль. Понимает, на что способен придворный некромант — любого пола и возраста? В том числе и женщина? Хорошо их там Хаэла обучила! И я совершенно не намерена облегчать ему жизнь. Будь жива хозяйка этой красной куртейки — мы бы с этим Вэгсом не разговаривали. Он бы сидел где-нибудь в зале совета в перелесской столице, и слушал, как их доблестная армия с помощью их ручных демонов убивает наших людей и жжёт наши города, и молчал бы в тряпочку, потому что слишком опасно было чирикать.

— Надеюсь, — сказала я, — имущество вашей свиты проверять не надо? Никаких посторонних артефактов у вас нет?

Видимо, выражение у меня было очень приятное, потому что смотреть на Вэгса было просто жалко. Зашуганный аристократ — душераздирающее зрелище.

— Что вы, прекраснейшая леди Карла, — сказал он. Изо всех сил пытался как-то сохранить лицо. — Мы ведь понимаем, как важна эта миссия…

— А вы что скажете, Валор? — спросила я.

Он ухитрился улыбнуться — и глазами, и тоном:

— Всё чисто, дорогая. Всё у них чисто. Они все лишены Дара, простые честные люди. Угрозу могли бы представлять только артефакты, но, как мы с вами ощущаем, ничто не указывает на их присутствие.

Клай и Майр дали подчинённым демонстративную отмашку, чтобы те опустили пулемёты. И вся эта делегация втянулась на территорию закрытой зоны. Засолить меня в бочке с килькой, если хоть один из них хотел туда заходить!

Мы им показали!

Живые лошади впали в панику при виде костяшек — кавалеристы еле успокоили их, а бедные зверюги ещё и не хотели есть зерно, пропахшее гарью. Референт Вэгса побежал блевать, ещё не доходя до самого интересного, — просто при виде тел на площади. Дальше, у храма, уже плохело и кавалеристам. Во всяком случае, они не слишком уверенно держались. Землисто-серый референт попытался выпросить у бледно-зелёного Вэгса разрешение не ходить дальше, но Вэгс, к его чести, отказал. Решил, что информация должна быть собрана во что бы то ни стало.

— Когда есть выбор — это прекрасно, — любезнейшим тоном прокомментировал происходящее Валор. — Мне представляется, что вы все, благороднейшие мессиры, должны оценить чудовищность положения людей, у которых выбора не было, не так ли?