Смело шагаю вперёд — и тут же воздух над водой взрывается вспышкой серебра.
Тонкие линии, словно живые, переплетаются, формируя узкий мост, растущий к островку.
— Видите? — шепчу, завороженно глядя на мост.
Фехос замолкает. Его лицо бледнеет, а пальцы на моём локте врезаются в кожу.
— Это… — он делает короткий вдох, будто не верит своим глазам. — Вы… вы не могли этого сделать.
Он качает головой, словно силясь стряхнуть наваждение. Его рука ослабляет хватку, но не отпускает меня полностью — генерал словно боится, что, если разожмёт пальцы, я исчезну в этой колдовской дорожке.
— И тем не менее, — отвечаю я.
На секунду Фехос размыкает руку. Я осторожно ступаю на мост, и сразу же под ногами пробегает дрожь.
Призрачные нити, тонкие, как паутина, мягко обвиваются вокруг моих ступней, удерживая на весу.
Каждый шаг отдаётся в воздухе невидимыми волнами. Свет едва заметно мерцает в такт моему сердцебиению.
Дорожка подрагивает, но не рушится. Она держит меня. Она ведёт меня.
Фехос ругается себе под нос, но, когда я оказываюсь уже на середине, вынужден последовать за мной. Его шаги осторожны, движения напряжённые — он явно не доверяет этой хрупкой конструкции.
— Опасно… — бормочет он, вглядываясь в воду под нами. — Чую.
— Опасно — стоять на месте, — отзываюсь я, не замедляя шага.
Передо мной пульсирует аметистовый источник. Его свет пляшет на стенах грота, словно чужие призрачные руки тянутся из темноты.
Я дохожу до островка, и тогда замечаю это.
Человеческое тело.
Оно распластано на камне, словно выброшенная морем кукла. Грудь не вздымается, руки разбросаны в неестественной позе.
Тонкая, почти прозрачная струйка тёмной жидкости медленно стекает с губ, извиваясь по подбородку, как живая змея.
127
— Доктор… — глухо произносит Фехос у меня за спиной, но я уже не слышу его.
Опускаюсь на колени.
Взгляд цепляется за тонкие, неестественно вытянутые пальцы, за острые скулы, за тёмные жилки, вздувшиеся на коже.
Глаза доктора раскрыты, но в них нет ни капли осознания — лишь пугающая пустота. Веки вздрагивают, но это не жизнь. Просто последний каприз умирающего тела.
— Он не просто умер, — шепчу. — Он… пытался что-то сделать…
Фехос не отвечает.
Я тяну руку к телу Перенса, но внезапно воздух вокруг дрожит. На камне, вокруг бездыханного тела, выжжены глубокие линии, складывающиеся в замысловатый символ. От него расходятся чёрные прожилки, переплетаясь в странный знак.
Хмурюсь — мне кажется, что я слышу шёпот. Словно сами стены крепости нашёптывают, что делал Перенс в последние минуты жизни.
Несколько мгновений я просто смотрю на тело, прежде чем взгляд останавливается на саквояже. Одним рывком открываю его и вытряхиваю содержимое на камень: кристалл, какие-то мешочки с травами… записная книжка.
Я тут же открываю её и начинаю лихорадочно листать.
Вместо привычных записей — небрежные зарисовки, выполненные кривыми, детскими линиями: фигуры, узоры, символы, которые не удаётся сразу разобрать.
Между ними — грубые наброски трав, пузырьков, каких-то существ с вытянутыми конечностями.
Мои пальцы замирают на последней странице.
Рисунок выглядит свежим, словно сделан в последние мгновения жизни. На жёлтоватом, испачканном чернильными разводами листе — грубый набросок: огромный камень, возвышающийся над крошечной человеческой фигурой. Человек стоит с вытянутыми вперёд руками, а между ладонями парит сияющая капля воды.
В углу корявыми буквами, словно выведенными детской рукой, выцарапано: «Новая Цитадель».
На соседней странице вода стягивается к фигуре тонкими линиями, похожими на живые нити. Под ногами человека начертан ритуальный круг, испещрённый сложными символами. Некоторые из них зачёркнуты — будто кто-то изменил их в последний момент. Ошибка? Или он пытался… что-то исправить?
Рядом оставлена пометка: «Ключ — кровь?»
На полях — грубый набросок руки, с которой капает тёмная жидкость.
Переворачиваю страницу — и вдруг замираю. Резкая боль — бумага тонким лезвием разрезает палец.
Чёрт. Я машинально подношу руку к глазам — капля крови медленно набухает на коже, прежде чем сорваться вниз. Падая, она касается страницы.
На листе — женщина, которая плачет. Чернила размазаны, её лицо скрыто. Как странно.
— Перенс проводил ритуал, — тихо говорит Фехос, заглядывая мне через плечо.
— Я вижу, — отвечаю, наблюдая, как ещё одна капля дрожит на кончике пальца, прежде чем сорваться вниз. Она падает, касается линии, и на миг — символы вспыхивают изнутри, словно впитывая её. — У Перенса что-то пошло не так, — я сжимаю блокнот крепче. — Надо вернуться и осмотреть Лиану. Кажется, он убил её… ради крови. — Мой взгляд снова падает на рисунок. — И эта женщина… Кто она?
— Какая женщина? — Фехос хмурится. — Я с трудом разбираю его каракули. По мне, тут просто палка, палка, человечек.
Я сжимаю губы, захлопываю блокнот и перевожу взгляд на тёмную жидкость, стекающую с губ мертвеца. Она медленно движется по камню, извиваясь, будто живая, и впитывается в выжженные линии.
Ритуал ещё не завершён?
Меня внезапно пронзает осознание: книга! Я забыла книгу с запиской у Лейза!
Проклятие.
Я даже не помню, куда её положила — слишком поразила весть о Лиане.
Я вскакиваю, мышцы напрягаются — ещё секунда, и я…
Шипение.
Толчок. Резкий и беспощадный.
Воздух вырывается из лёгких со сдавленным вскриком.
Мир переворачивается.
Я лечу.
Гравитация безжалостно тянет вниз.
Вода встречает меня не мягким омутом, а ударом.
Лёд.
Морозное лезвие пронизывает кожу, сжимает грудь, выбивает из лёгких воздух.
Я не могу дышать.
Мир становится вязким, мутным, отдалённым. Лиловые сполохи аметистового источника пляшут на глади воды, но мне уже не до них.
Я тону.
Это Фехос! Он толкнул. Больше там никого не было.
Я открываю рот, но вода заливается внутрь.
Нет. Нет. Он… Почему?
128
Фехос
— Доктор… — хрипло произношу я, но Ирис уже не слышит.
Она опускается на колени, а я остаюсь стоять, сжимая кулаки. В груди неприятный холод, в голове — странный шум. Гул, пробирающий до костей.
Доктор Перенс мёртв.
— Он не просто умер, — шепчет она. — Он… пытался что-то сделать…
Я молчу.
Вижу, как воздух вокруг тела доктора дрожит. Замечаю символы, выжженные в камне, и чёрные прожилки, расходящиеся от них. Они медленно ползут, будто живые.
Ошибка.
Я уже догадываюсь, что произошло.
Лиана.
Он использовал кровь девицы, но ритуал пошёл не так. Потому что нужна была не она.
Неужели он не понимал, что делает? Или, быть может, кто-то рассказал ему неправильный ритуал?
Ирис рывком открывает саквояж, вытряхивает содержимое на камень: кристалл, мешочки с травами, записную книжку. Я делаю шаг ближе, наблюдая, как она листает страницы. Чернила размазаны, рисунки кривые, как у ребёнка.
Фигуры. Узоры. Символы.
Я скольжу взглядом по странице. Огромный камень. Фигура с вытянутыми руками. Капля воды между ладонями. Корявые буквы: «Новая Цитадель».
Святая Аквария! Какой же Перенс идиот! Он, очевидно, думал, что заберёт силу источника, разбогатеет и создаст новый оазис?
Ирис вздрагивает, прижимает палец к губам.
Бумага разрезала кожу.
Капля крови стекает вниз, падает на страницу.
Тишина. Символы вспыхивают.
Я чувствую, как всё внутри сжимается. Что-то идёт не так.
— Перенс проводил ритуал, — говорю.
— Я вижу, — шепчет она и снова смотрит в книгу. — Надо вернуться. Надо осмотреть Лиану. Мне кажется, он убил её… ради крови. — Пауза. — И эта женщина… Кто она?
Я щурюсь, заглядывая в записи. Разве это важно? Если тут становится опасно.
— Какая женщина? По мне, тут просто палка, палка, человечек.
