— Я рад, госпожа Лунет, что вы в хорошем настроении! — мрачные слова от порога моей комнаты бросает недовольный Решающий, появившийся неожиданно и вошедший без предупреждения прислуги. — Надеюсь, вы уже выбрали цвет нашего праздника?
— Праздника? — ехидно переспрашиваю я. — Что вы называете праздником? День моей неминуемой гибели у Алтаря?
Нинон испуганно охает. Бошар недовольно хмурится, но молчит.
— А разве вам, как моему жениху и неженатому мужчине, можно появляться в девичьей горнице? — плюнув на тщательный подбор лексики, спрашиваю я.
— Мне. Можно, — цедит сквозь великолепные зубы (у них тут, наверное, есть специальная стоматологическая магия) Фиакр, как всегда, одетый во всё темное и элегантно строгое.
Кивок Бошара подтверждает эту вопиющую ситуацию как действительную.
— Присоединяйтесь к разговору, мой друг! — слащаво, противно гнусавлю я. — Мы голосуем за выбор цвета. Пока побеждает розовый!
Хранитель и служанка недоуменно смотрят на меня, подмигивающую им.
— Это ваше окончательное решение? — довольно скучно спрашивает Решающий, нисколько не испугавшись (может, это его любимый цвет?). — Можно сообщить о нем императорскому распорядителю?
— Вас не смущает мой выбор? — спрашиваю я, томно закатывая глаза. — Вы считаете розовый вам пойдет?
— При чем здесь я? — пожимает могучими плечами Фиакр. — Это цвет всей свадьбы, но не мой.
— Да? — я крайне разочарована. — А почему?
— Такова традиция, — коротко отвечает Фиакр и вдруг улыбается.
Улыбается просто и откровенно. Улыбка делает его строгое красивое лицо симпатичным и… человеческим. Это меня раздражает. Фиакр продолжает улыбаться, глядя мне в глаза, всем своим видом показывая, что я и мое поведение его веселят.
— Оставьте нас, — коротко приказывает он Бошару и Нинон.
Больше всего меня удивляет то, что не только служанка, но и Первый Хранитель Империи без возражений выполняет его распоряжение. Нинон уходит в поклон, делая колокол своей пышной юбкой. Бошар целует мою руку и делает легкий, с намеком на вынужденную вежливость, кивок в сторону Фиакра.
— Довольна? — наедине возвращаясь к обращению на «ты», спрашивает «жених». — Хотела смутить меня розовым?
— Надо было попробовать, — не сдаюсь я. — В моем мире настоящие мужчины не выбирают розовый цвет. Он считается женским.
Упоминание о «моем мире» всё-таки пробивает защиту Фиакра. Он быстро направляется ко мне и, схватив за руку, буквально выдергивает со стула, на котором я сижу перед зеркалом. Крепкие объятья. Горячий шепот в мое не подготовленное к неожиданностям левое ухо.
— Продолжаешь упорствовать?
Я теперь точно знаю, что на моей шее множество волосков. Да что там! Оказывается, у меня ооочень волосатая шея — все волосики встают по стойке «смирно» и предательски топорщатся, выдавая мое смятение.
— В чем упорствовать? — нервно пищу я, дернувшись для порядка и демонстрации независимости. — В нежелании умереть в расцвете лет?
— В показном равнодушии ко мне, — он по-прежнему шепчет, совершенно меня нервируя и снова мобилизуя мои падкие на мужской горячий шепот волоски.
— Какая тебе разница, как именно относится к тебе жертва? — сопротивляюсь я.
— Жертва? — его губы растягиваются в улыбке, я это не вижу, я это чувствую собственной кожей. — Я бы назвал это почетной очередью, в которой ты стоишь первой…
Откровенное хамство и бахвальство противника придают мне сил.
— Павлин! — бросаю я ему оскорбление, вырываясь из объятий.
Судя по тому, как спокойно он реагирует, павлины здесь тоже есть.
— Ты намекаешь на то, что я занимаюсь самолюбованием? — спрашивает он, почему-то тяжело дыша.
— Не намекаю, — гордо заявляю я, сжав кулаки. — Прямо говорю. Вся ваша система поиска твоей невесты — верх лицемерия! А уж раздача непригодившихся Обещанных — просто преступление!
— Преступление? Выйти замуж за сильнейших Магов Империи? Войти в элиту? — искренне поражается Фиакр. — Да ты хоть с одной Обещанной откровенно общалась? Хоть одна из них мечтает не быть Обещанной?
Вспоминаю Ирен… Ребекку…
— У меня не было такой возможности! — возмущаюсь я. — Я не Лунет! Я Люба! И в вашем институте или школе, не помню уже, те, что для Обещанных, была не я, а она!
Новое объятие, легкое, почти невесомое прикосновение к моему подбородку. Фиакр поворачивает мое лицо к свету и внимательно рассматривает. От неожиданности забываю оказать сопротивление.
— Люююба? — протягивает он, прожигая черным взглядом. — Это твое имя?
— Паспорт показать? — спрашиваю я. — Да. Короткое имя — Люба. Полное — Любовь. Паспорт с собой не взяла. Приехала сюда зайцем. Зайцы у вас есть?
— Любовь? — переспрашивает он. — Зайцы?
— Вот видишь! — радостно констатирую я. — Ты меня не понимаешь!
— А как ты меня понимаешь? — мрачно усмехнувшись, говорит он, но в его глазах я успеваю увидеть огонек осознания.
— Понятия не имею! — честно отвечаю я. — Какой-то фокус вашей Магии!
— Через неделю венчание, — Решающий становится задумчивым и медленно-медленно водит большим пальцем по моей щеке, заставляя волоски на всем моем теле делать зарядку «сели-встали». — Я не могу назначить его через ночь или сутки: Император не позволит, чтобы его придворные не успели подготовиться. Так цвет всё-таки розовый?
— Если я откажусь идти к Алтарю, то меня к нему потащат? — не отвечаю на его вопрос, а задаю свой и вижу, как он ему неприятен.
— Алтарь не примет ту, которая не желает этого, — нехотя отвечает Фиакр.
Ничего себе! Как всё просто! А я тут целую стратегию разрабатываю! Оказывается, меня нельзя насильно выдать замуж! Какое облегчение!
— Бернард сегодня на аудиенции у Императора настаивал на допросе в Тихой Комнате, — рассказывает Решающий, наблюдая за моей реакцией.
— Сама об этом прошу! — с надеждой на избавление говорю я.
— Он уверен, что ты посланница Тьмы и твое странное поведение обусловлено тем, что ты хочешь привлечь к себе максимальное внимание. Тьма по какой-то причине теряет силы, энергию. Происходит утечка. Это началось недавно. Но наши ученые не знают, почему, — многословие Фиакра меня настораживает. — Его Святейшество более чем уверен, что ты Sorcière, которой надо во что бы то ни стало оказаться у Алтаря с Последним Решающим Империи, чтобы…
— Чтобы погубить его, а значит, и саму Империю! — легко догадываюсь я. — Но ты, несмотря на риск, выбрал именно меня?
Его палец начинает рисовать мой нос, брови, лоб. По телу проходит легкая дрожь. Кончики пальцев на ногах самопроизвольно поджимаются. Еще чего не хватало!
— Как только я узнал тебя… вспомнил… вспомнил твои приходы ко мне… — Фиакр уже не шепчет, но говорит негромко и чувственно. — Я почувствовал, что ты можешь мне подойти. Мне и Империи.
— Я не пара новых туфель, чтобы вам всем подойти! — возмущаюсь я. — И не надо думать, что ты способен обольстить всех, товарищ Фиакр!
— Обольщение и не понадобится, — ухмыляется «товарищ», проводя пальцем по моей верхней губе. — Твои глаза, твоя кожа, твое тело говорят быстрее и громче тебя. И честнее.
— Соблазнить тело просто. А ты попробуй соблазнить душу, — вспоминаю я чей-то мудрый пост в социальных сетях. — Или у вас, магов, такой субстанции в организме вообще нет?
— Слово «душа» я слышал только от тебя. Мы говорим «сущность», — улыбается он и переходит к неспешной ласке моей нижней губы.
— Это то, что обещал развеять ваш любимый Бернард? — хмыкаю я, сжав губы.
— Бернарду придется смириться, — строго говорит Фиакр. — Мой выбор никто не может оспорить.
— А мой? — тут же цепляюсь к словам. — Мой выбор может оспорить любой?
— Ты же Обещанная — значит это и твой выбор, — мягко, словно не желая ссориться, возражает он.
— Я временная гостья в этом мире, — в который раз напоминаю я «своему» твердолобому жениху. — И, кстати, представилась тебе по-настоящему: Любовь Тихомирова. А тебя как зовут?
Ласковая мягкая рука, лежащая на моем плече, становится твердой и крепкой. Решающий сжимает пальцы руку так сильно, что я вспоминаю неприятные медицинские термины «гематома», «перелом» и «вывих».
