Безымянные боги (СИ) - Жеребилов Иван

— А может, всё-таки миром разойдёмся? Не хочу я одного лечить, а другого увечить.

— Трус! — проревел свояк и ринулся в атаку.

Горожане, да крестьяне, что с медведем никогда не сталкивались, думают, что он будто ярмарочный мишутка, которого скоморохи на цепи водят, будет перед броском на задние лапы вставать, да передними сучить. А те. кто сказки любит, так вообще считают, что медведь только и ждёт, чтобы с мужиком боротьбу устроить да заломать его по-честному. На самом же деле медведь нападает прыжком, наклонив голову будто таран, и бьёт лапой так, что если попадёт, то переломает незадачливому человеку и хребет, и рёбра, и когтями посечёт так, что второго удара, уже может и не понадобится.

Потапов свояк напал именно так, ревя и норовя сбить с ног десятника, потом подмять под себя и тогда уж в полную силу пустить в дело клыки и когти. Был он быстр, будто это и не медведь вовсе, а рысь или барс горный, Ждан только и успевал, что отскакивать, уклоняясь от когтей, которые пару раз едва ли не на ноготь разминулись с его животом. На нём сейчас не было ни кольчуги, ни бахтерца чтобы хоть как-то обезопасить себя от звериных когтей, с другой стороны, без доспеха двигаться легче, да только пока разъярённый медведь ловко оттеснял его сторону, вклиниваясь между ним и пленниками, похоже, решив прикончить всех троих единым махом. Улучив момент, десятник выбросил вперёд руку и ткнул остриём меча в косматое плечо. Меч — это не игла и не шило сапожное, у него острия тонкого нет, насквозь им не пронзишь, так что он косолапого будто долотом плотницким ткнул и тут же отскочил. Противник заревел обиженно и, забыв о пленных, ринулся в атаку уже серьёзно. «Эх, рогатину бы сейчас», — успел тоскливо подумать Ждан и отскочив, рубанул слева направо, прямо навстречу летящей в него рапе. Будь на его месте обычный ратник, медведь бы просто выбил оружие у него из рук. Ждану показалось, будто он ударил по обитому железом бревну, заныли пальцы, вспыхнула огнём кисть, но и его удар не прошёл даром: лес огласил рёв, полный боли, а по траве покатился обрубок медвежьей лапы. Заливая всё вокруг ярко-алой кровью обезумевший от боли свояк снова ринулся в атаку, пусть не такую стремительную, как раньше, но ничуть не меньшую по мощи. Ждан понял, что просто не успеет отскочить и всё, что он успел — выставить клинок перед собой, нацелив его куда-то в шею летящей на него горы мышц и ярости. Медведь налетел на меч будто на вертел, взвыл и сгрёб замешкавшегося Ждана в объятия, нацелившись вгрызться зубами в горло. Ждан закричал от ужаса, почувствовал смрадное дыхание и ничего не придумал, кроме как, вцепиться обеими руками в медвежьи уши, отодвинув оскаленную морду хоть на палец от своего лица. Свояк и не подумал сдаваться, он сильно ослабел от раны, кровь из которой хлестала рекой, да и меч вошёл ему в шею по самую рукоять, но, похоже, косолапый решил, умирая и противника утащить в могилу. Уцелевшая лапа упёрлась Ждану в плечо, когти, легко разорвали рубаху и впились в незащищённое тело, разрывая кожу, срывая мясо с костей, Ждан заревел не хуже медведя, извернулся и вместо того, чтобы оцепенеть от боли, сжал кулак и ударил прямо в оскаленную пасть, обдирая об клыки пальцы и предплечье, вбил руку в медвежью глотку чуть ли не по плечо. Свояк захрипел, забился, прянул было назад, но Ждан, обливаясь кровью из разодранного плеча, вцепился в торчащую из медвежьей шеи рукоятку меча, вторую руку ещё глубже сунул в пасть зверю, перекрывая дыхание. Очень некстати ему подумалось, что если меч пробил свояку горло, то он может сам себе отрубить пальцы. Зверь ещё раз попытался дёрнуться, вырваться из казавшихся ему такими слабыми рук чуди, но лишь впустую потратил силы, ярость в его глазах стихла, сменившись мольбой, которая тоже спустя несколько мгновения погасла теперь уже навсегда. Тяжеленная туша навалилась на обессиленного десятника, придавив его к земле.

Вытащил его Потап Косматьич. Сам перевернул тело родича набок и высвободил залитого своей и чужой кровью десятника. Несмотря на рану в плече, Ждан чувствовал себя вполне нормально, даже смог встать на ноги и выдернуть меч, упёршись в тушу ногой. От удара клинок сильно пострадал — остриё отломилось, сильная часть клинка изогнулась винтом, будто не медведя бил, а истукана каменного.

— Славный бой, — прорычал медведь-богатырь. — Свояк дюже сильным был. Ты честно его загрыз, получай награду и иди себе спокойно. Никто тебя не тронет.

«В прошлый раз ты мне тоже обещания давал, а оно вон как вышло», — подумал Ждан, но вслух только кивнул, бросил взгляд на медведицу, та, будто почуяв, обернулась и проревела:

— В лес мой не суйся. Сожру.

Отвернувшись, она дала подзатыльник медвежонку и побрела прочь.

— Славный бой, — повторил Потап Косматьич. — Жаль, что не я с тобой сошёлся, но обиды за это не держу. Пусть тебе медведихи раны залижут, а чтобы поскорее на ноги встать, муравьёв ешь побольше.

— Спасибо тебе, Потап Косматьич, за честность, — Ждан благодарно положил руку на медвежье плечо. — Вовек не забуду.

Медведь-богатырь в ответ на такие слова довольно фыркнул и тоже вразвалку двинулся прочь.

Только когда звери скрылись из виду, Цветава, будто отмерев, кинулась к Ждану. Рана оказалась не так опасна, помять ему кости медведь не успел. Обычному человеку пришлось бы намного хуже, но чудь крепче на рану, чем кто-либо в Великосветье. Правда, каждое движение теперь вызывало боль в плече, но он знал, что вытерпит весь путь до крепости, лишь бы кровью не истечь, но Цветава рану перевязала, а остальное уже не так страшно.

Княжна никак не могла от страха отойти, всё сидела, стонала, посерев от ужаса, и твердила, что вокруг медведи. Пленные же во время боя оба опростались от страха и вонь от них шла такая, что Ждан был уверен — никакой медведь не захочет впредь на них нападать.

Кое-как они вновь собрались, отмыли в ручье всё ещё трясшихся от страха бывших ратников, Цветава убедила княжну, что они не встретят по пути ни одного медведя, вырубила посох для Ждана, которого всё же покачивало, от слабости. На этом и двинулись дальше.

[1] Паразит

[2] Эпилепсия

Глава 22

Шли они долго, большей частью из-за того, что Ладослава часто уставала и постоянно просила присесть отдохнуть. Пленники тоже было попытались задерживать передвижение, но пара косых взглядов от Ждана заставила их переменить мнение. После боя с медведем он, похоже, здорово пугал бывших дозорных.

В итоге, когда десятнику надоели постоянные жалобы княжны на дорожные тяготы и усталость, он предложил потащить её на спине. Это имело неожиданный результат: княжна густо покраснела и заявила, что не позволит холопам, хватать её за ноги. Ждан от такого ответа даже оторопел, слава богам, на помощь пришла Цветава, которая вызвалась сама тащить княжну. Неблагородное происхождение девушки княжну не смутило, также как и то, что тащить её будет женщина. Она с удовольствием устроилась на спине Цветавы и даже что-то весело щебетала.

До деревни удалось добраться перед закатом. Сначала нашли подходящую полянку в стороне от дороги и снова связали пленникам ноги, а уж после Ждан побрёл за припасами, хоть предпочёл бы скорее полежать у костра — плечо болело нещадно, и, похоже, начинался жар. Ладослава собралась было идти с ним, чтобы посмотреть, как живут простые люди, но Ждан сумел её отговорить, сказав, что идти далеко, а она ещё не успела отдохнуть. Это убедило княжну, и она удовлетворилась тем, что стала помогать Цветаве обустраивать лагерь.