Трактир он нашёл почти сразу, оно и немудрено — самое большое здание в деревне, да ещё и возле дороги, и захочешь не пройдёшь мимо. Посетителей по вечернему времени хватало. Большей частью, конечно, местные, собравшиеся поболтать за кружкой пива, но были и те, кто сидел особняком. В Моховом большей частью жили не крестьяне, а охотники, то есть летом-то они, конечно, копались в земле, но по зимнему времени уходили артелями на пушной промысел. Вот и приезжали сюда купцы загодя, договариваться о покупке пушнины. Сейчас двое таких степенных неторопливых мужей засели в углу общего зала и не спеша беседовали.
Ждан разыскал трактирщика, договорился на половину окорока, голову сыра и вязанку лука, расплатился и, получив требуемое, уже собрался уходить, когда его окликнул один из купцов.
— Эй, чудь! — крикнул он. — Подойди-ка, разговор есть.
Ждан на такое обращение не обиделся, но слегка насторожился. Совпадение ли, что первый попавшийся купец внезапно захотел с ним поговорить? Кидаться к выходу он. Конечно, не стал, захотят так и без всякого окрика подстерегут, а если позвали, так моно и поговорить.
Он без особой спешки подошёл к столу и поприветствовал обоих купцов.
— Присядь, выпей с нами, — пригласил подозвавший его купец — поджарый, несмотря на возраст, крепкий, с обветренным лицом бывалого путешественника и выгоревшими на солнце волосами и бородой.
— Чем обязан, уважаемые? — спросил Ждан, устравиваясь на лавке.
— Меня зовут Батура из Пригорья, а это мой друг из самого стольного Богорада, Веш.
Ждан назвался Уйкой. Не хватало ещё, чтобы его имя тут прозвучало. Он сейчас должен быть как раз в Пригорье, а не по лесам шататься, да с заезжими купцами разговоры вести.
— Ты ведь из Хорони? — спросил Беш, наливая себе пива из кувшина.
— Оттуда, — кивнул Ждан.
— И как там у вас? Спокойно?
Этот вопрос ещё больше насторожил Ждана, но он вида не подал и неспешно кивнул.
— Пока самосветный камень горит, вам бояться нечего.
— А вот, как бы не так, — откликнулся купец из Бограда. — Ты там в своей крепости видно, новостей не слышал.
— Я последнюю седмицу всё больше по лесу ходил, охотился, — пожал плечами десятник. — Мог и пропустить новости. А что стряслось?
— А то и стряслось, что в стольном Богораде мятеж подняли, — отозвался Беш. — Государь убит, а убийца его, волхв Твёрд Радимилович, ушёл от погони и теперь шастает по всему Великосветью, сея смуту.
Ждану как будто мешок репы на голову свалился. Наверное, если бы сейчас в трактир вошёл волкодлак и попросил попить квасу, он бы удивился меньше.
— Вот! — заметив выражение лица десятника, чуть не подпрыгнул на лавке Батура. — Видишь, как служивый удивился! И я ему говорю, что не может такого быть?
— Чего? — хрипло спросил Ждан.
— А ничего не может. Волхв Твёрд уж сколько лет в Веже сидит и Государю верно служит, не мог он навредить. А сам Государь, нет ну ты бы Беш, пораскинул бы умом. У него одной стражи небось сотня наберётся.
— Да, что стража сделает против волшбы?
— А я другое слышал, — не собирался сдаваться Батура. — Говорят, будто бы Твёрд как раз Государя из рук мятежников спас. Перебил молниями да огнём всех лиходеев, да увёз батюшку нашего Чеслава Туровича куда подальше.
— Врут, — отрезал Беш. — Я сам видел…
— Что ты видел? Государя убитого? — Батура понизил голос потому, что на них уже начали оглядываться местные.
— Ну, не государя, но трупы видал волшбой посечённые. Говорят, что и волхвы там были убитые, что пытались Государя спасти. Волхв Завид Вербинович уж как близко к Государю сидел, уж на что умел был, а не сдюжил лиходеев. Говорят, порвали его будто волки на куски, да посреди дороги бросили.
— Кто говорит? Бабы на завалинке?
— Отчего же бабы? Люди боярские. На подходах к стольному городу верные бояре заставы поставили, вот на заставе мне и рассказали всё.
Ждан понял, что нужно уходить потому, что спор может затянуться до утра, но Батура остановил его, ухватив за руку.
— Мы чего тебя позвали, дозорный, — с озабоченным видом проговорил купец. — Волхв в Хорони, Явор Всеславич, все знают, другом Твёрду приходится. Крепость ещё государю верна или в другую сторону смотрит?
— Да, вы что же такое мелете? — даже обомлел Ждан. — Как это «в другую сторону»? И Явор Всеславич, и князь наш воевода, Светан Мстиславич Государю верно служат. А вы тут по пьяному делу разговоры развели будто бабы…
— Верно говоришь, служивый, — и не подумал обижаться Батура. — Но и ты нас пойми. Если уже в стольном граде мятежи, то и до нас докатится. Война значит, будет, а так хоть знаем, куда бежать, в случае чего.
— Правильно думаете, — хмуро откликнулся десятник. — Спасибо за хлеб-соль, пора мне.
Он поднялся из-за стола и двинулся к выходу.
Оказавшись на улице, Ждан, как бы ни был сбит с толку новостями, не стал ломиться прямо к лагерю, а, чуть отойдя от трактира, схоронился под кустом. Как выяснилось не зря — дверь трактира почти сразу скрипнула и на улицу выскочил невзрачный мужичонка, завертел головой и, не увидев десятника, он досадливо сплюнул, а после припустил куда-то в сторону деревни.
— Вот и понятно, кто тут за путниками следит, — пробормотал Ждан и двинулся, не спеша в сторону леса.
***
Вернувшись в лагерь, он отозвал в сторону Цветаву и пересказал ей разговор с купцами. Услышав новости, девушка помрачнела и, упрямо мотнув головой, заявила:
— Твёрд не предатель.
— Я в это тоже не верю, — ответил Ждан. — Он может, и затеял какую-то свою игру, и нас в это втянул, но если он Государя хотел убить, зачем ему изменников в крепости искать?
— Кто-то ложь по Великосветью сеет.
— Зачем? Чернояру хочет светлую землю отдать? Людей в вурдалаков превратить?
— Может, и так. Я всё думаю о том капище под землёй… Кто его обустроил? И кто хозяин всего этого добра?
— Там почти всё в пыли было. Хозяева давно не появлялись.
— Но кто-то же Ладиславу в этот погреб спустил? И наверняка они, как и мы с тобой, все залы обошли и всё увидели.
— Наверняка, а может, и сами всё обустроили. В последнем зале была библиотека, а скорее книгохранилище, как у волхвов в обителях, только книги там были другие. Я одну прихватил, ту, что у входа лежала.
Ждан сходил за мешком и показал фолиант побледневшей Цветаве.
