Вторая жена господина Нордена. Книга 3 (СИ) - Лакруа Катя

— Тогда доброй ночи. Если почувствуете себя плохо, будите меня сразу же.

— Спасибо, но, надеюсь, беспокоить вас всё же не придётся. — Я опустила подушку, подтянула повыше одеяло и легла на бок, лицом к Адриэну. Тот погасил ночник, но не лёг, а остался сидеть, всё так же опираясь спиной на подушку. Я прикрыла глаза. Спать правда не хочется, но, может, в чём-то муж прав: я ощущаю себя совершенно вымотанной, будто весь день провела на ногах, а не проспала почти сутки.

Книга меня увлекла. Адриэн прочитал три главы, и они пролетели как-то совершенно незаметно. Главная героиня — девочка-сирота, воспитывающаяся в доме дяди и тёти, — терпела всяческие унижения и лишения только потому, что не желала быть такой же лицемерной, как её кузены и кузины. Сюжет неуловимо напомнил какую-то другую историю, название которой никак не могу вспомнить. Но я определённо читала нечто похожее.

Лежать стало неудобно. Я перевернулась на другой бок, свернулась калачиком и задумалась. Всё-таки с Адриэном мне повезло. Он явно хороший человек, раз не пользуется по назначению потерявшей память женой. Мог бы, наверное, что угодно мне внушить, любое заклятие применить, а уж если вспомнить о его магическом даре… Но он ведёт себя со мной очень деликатно, заботится, даже книжки вслух читает, поэтому жаловаться мне определённо не на что. Вернулась бы только память…

Вроде бы я что-то вспоминаю… Но почему же в этих воспоминаниях у меня не одни родители, не одно имя и даже жених не один? Хотя, наверное, правильнее называть их бывшими женихами, ведь я теперь замужем. Я вздохнула и снова перевернулась, теперь на спину.

Странно это всё. Если муж у меня нормальный, то почему вдруг случился этот нервный срыв? И неужели можно вот так лишиться памяти? И вроде как я уже теряла память раньше. Или не я? Кажется, я притворялась, будто потеряла память. Я тяжело вздохнула и снова перевернулась на бок. Мысли ворочаются с трудом, хочется от них отделаться, но не получается.

Я попробовала последовать совету Адриэна и отогнать их, но на сей раз ничего не вышло. Сжала руками голову. В ушах начало неприятно шуметь, поток мыслей ускорился, не давая зацепиться ни за одну из них. Кажется, я куда-то проваливаюсь и лечу вниз… По спине пробежал липкий холодок, но тут ощущение полёта внезапно прекратилось, и я открыла глаза.

Стою на широкой аллее, по краям — деревья, за ними что-то вроде парка. Но оттуда не слышится голосов отдыхающих, детских криков и смеха. Кругом тишина. Я оглядываюсь. Слева от меня стоит Адриэн, справа — какой-то мужик в длинной чёрной хламиде. А впереди к нам бежит какая-то женщина, и за ней едва поспевает ещё один мужик в чёрном.

— Да стой же ты, — рявкает тот, наконец нагоняя женщину, и хватает её, но она отталкивает его руки. Наш сопровождающий делает знак своему коллеге, и он отступает.

— Познакомьтесь, это наша самая знаменитая пациентка, мы называем её Гостьей, — говорит первый мужчина, обращаясь к Адриэну. — И мы рады, что ваша супруга теперь тоже пополнит ряды нашей лечебницы.

Женщина стоит смирно, и я в ужасе смотрю на изрезанное шрамами лицо и полные отчаяния глаза. Это же «Сайлентис», лечебница для душевнобольных! Я была там, когда Адриэн пытался выяснить, можно ли вернуть мне память. Женщина со шрамами смотрит очень пристально и явно пытается заговорить, но не может. Меня здесь тоже лишали голоса, точно помню… Но тогда муж забрал меня из этого страшного места. А теперь почему-то передумал и хочет оставить?

Поворачиваю голову и смотрю на Адриэна, потом на мужчину в мантии. Они теперь стоят рядом и о чём-то тихо переговариваются. Второй мужик замер чуть позади пациентки и не вмешивается. Я прислушиваюсь к беседе.

— Не волнуйтесь, господин Норден. За вашей супругой будут хорошенько присматривать, она никому не причинит вреда.

— Главное, чтобы она не причинила вред себе. — Адриэн пожимает плечами. — Я буду навещать её, всё-таки она мне не чужая, хоть мы и прожили в браке совсем недолго. Жаль, конечно, что так вышло: она вполне подходила мне как жена.

— О, разумеется, понимаю вас, — кивает его собеседник. — Женщины, лишившиеся разума, самые удобные любовницы: можно делать с ними всё, что хочется, и не нужно ни ласк, ни слов, ни оправданий.

Я вздрагиваю и смотрю на Адриэна.

— Не могу не согласиться, но при этом они могут быть очень навязчивыми, требовать внимания, расстраиваться на пустом месте.

— Как дети, — поддакивает наш сопровождающий.

Адриэн кивает. На меня он не обращает никакого внимания. Неужели я лишилась разума и проведу остаток жизни в психбольнице? Я же не сумасшедшая… Или…?

Поворачиваю голову в сторону женщины. Она всё ещё шевелит губами, но я ничего не слышу. Кажется, эта несчастная тоже вовсе не сумасшедшая, просто… попала сюда из другого мира. Этот мужик в балахоне что-то такое говорил, когда мы приезжали сюда раньше. Я снова смотрю на женщину и вдруг с ужасом понимаю, что это… я. Только гораздо старше, чем сейчас, и лицо всё в шрамах, и взгляд безумный, руки тянутся в мою сторону…

— Если не знать, что показало ментальное вмешательство, и не подумаешь, что иномирянка, — бубнит рядом мужик. — Характер, правда, непростой. Кажется, она так до сих пор и не смирилась со своей участью. Ей дают сильные успокоительные зелья, но, как видите, иногда они дают сбой. Она научилась хитрить: держит его во рту, а как только сестра-помощница, которая за ней присматривает, отвернётся, выплёвывает. Сегодня вот недосмотрели…

Я в ужасе перевожу взгляд с женщины на него, потом на мужа. Судя по их равнодушным лицам, они не замечают, что теперь вместо неё я. Или так и надо? И почему мне кажется, что в истории этой женщины есть нечто схожее с моей?

— Думаю, нам пора, господин Норден. — Мужик в балахоне берёт меня под локоть, а женщина снова превращается из моей постаревшей копии в себя прежнюю. — Может, ваша супруга хочет напоследок что-то сказать?

Я растерянно смотрю на Адриэна. Кажется, мне правда нужно что-то ему сказать, но не могу вспомнить, что именно. Будто в чём-то признаться…

— Не думаю, что это необходимо, — сухо отвечает муж. — До встречи, Элианна. Я приеду навестить вас на следующей неделе. Ведите себя как подобает женщине вашего положения.

Мужик в балахоне слегка тянет меня за собой, и я начинаю послушно переставлять ноги.

— Не волнуйтесь, госпожа, — говорит он. — У нас тут очень уютные комнаты, и к родовитым гостям особое отношение. Вам здесь понравится.

Я его не слушаю: оборачиваюсь, пытаясь в последний раз поймать взгляд мужа, но он уже развернулся и медленно идёт в противоположную сторону. Гостью тоже уводят куда-то за деревья. Меня охватывает ужас. Всё кругом какое-то серое, даже трава и деревья блёклые, а свинцовое небо грозит раздавить нас.

Где-то рядом раздался оглушительный раскат грома, и голову пронзила острая боль. Я схватилась за неё обеими руками, осела на землю и закричала, только из груди не вырвалось ни звука. Из глаз брызнули слёзы, я ещё сильнее сжала голову и куда-то полетела.

Меня замутило от этого бесконечного полёта. Неприятное чувство, будто вот-вот упаду и разобьюсь, скрутило внутренности, сердце заколотилось как бешеное. Скорее бы проснуться, ведь я сплю. Или не сплю? Кто-то осторожно потянул меня вверх и, кажется, обнял.

— Элианна, проснитесь, — в сознание пробился тихий, но настойчивый голос Адриэна. — Вам снится очередной кошмар. Давайте-давайте, просыпайтесь.

Я с трудом продралась сквозь туман в голове и наконец открыла глаза. Попыталась пошевелиться и ощутила рядом тепло крепкого тела, в которое вжималась. Не открывая глаз, потянулась и дотронулась до него: под пальцами оказалась ткань пижамы, и я с облегчением вздохнула. Я не в лечебнице, а в спальне, рядом с Адриэном.

В мыслях всё ещё мельтешили смутные образы: санитары в балахонах, женщина из другого мира… Почему меня не удивляет, что есть какие-то ещё миры? Или это плод разыгравшегося воображения?

— Элианна, как вы?