Развод: я сжигаю мосты (СИ) - Семенова Карина

На месте для водителя возился мастер в грязной рабочей робе. Он то простукивал трубы, то крутил большой руль, то дёргал рычаги. Незадолго до отправления с гордой походкой к автокэбу приблизился мастер-маг второй ступени в сопровождении нескольких рабочих, лебезящих перед ним. Не переставая обкусывать ломоть жареного мяса, нанизанный на серебряную вилку, маг лениво кивнул на большой ящик, прикреплённый к дну кузова. Мастера тут же бросились открывать его специальными ключами. Я, как и все остальные, вплотную подошла к ограждению и вытянула шею, чтобы получше разглядеть техническое чудо. Когда ещё выпадет такой шанс.

Рабочие откинули крышку, и мы увидели, как в центре ящика висит в воздухе большая, размером с арбуз, полупрозрачная сфера, излучающая голубоватое мерцание. В толпе послышались восхищённые шепотки. Именно сферы из поликристалла, способного удерживать магию, обеспечивают механизмы автокэбов энергией для движения. Благодаря этому автокэбы, особенно если дороги хорошие, могут развивать скорость в три-четыре раза больше скорости экипажей, запряжённых лошадьми.

Мастер-маг со скучающим видом подошёл ближе, прищурился, ткнул пальцем сферу, отчего раздался низкий вибрирующий звук, и небрежно бросил рабочим:

— Порядок. Трещин нет. Поликристалл заряжен достаточно, на двое суток хватит. Можете отправляться.

Мастер-маг развернулся, прошествовал мимо зевак и степенно удалился с видом фокусника, показавшего невероятный трюк.

Началась посадка. Служитель станции в тёмно-зелёной форме проверил посадочный билет и распорядился мой чемодан поместить на крышу автокэба. По приставной лестнице я забралась в кузов, села у окна и облегчённо выдохнула: скоро буду дома.

Остальные пассажиры — четверо мужчин и семья с тремя детьми — заняли свои места, и служитель объявил отправление. Автокэб медленно выехал со станции и покатил по мостовой.

Мне предстояла скучная грязная дорога.

«От столицы до столицы на автокэбе меньше суток. Завтра буду в Джансе. А там найму простой трэкэб. Только бы побыстрее домой».

В кузове что-то периодически скрежетало, отчего весь автокэб будто вздрагивал, пахло техническим маслом, визгливо спорили дети из-за лучшего места, а измученная мать громко их отчитывала. Но я уже ни на что не обращала внимания и, кое-как устроившись в мягком кресле, забылась тяжёлым сном.

Под утро меня разбудили: мы въехали в Джанс, и потребовалась проверка документов. Через пару часов автокэб уже катил по столичным улицам. На станции я купила билет до Айли в четырёхместном почтовом экипаже, потом смиренно ждала отправления и никуда не выходила: даже по Хосванту, достославной столице, одному из самых древних городов Джанса, прогуляться не хотелось.

В почтовом экипаже на необустроенной дороге ощутимо трясло. Снова мимо замелькал пейзаж: всё мельче города, проще и ниже дома, беднее сады.

«Да-а-а. Это вам не Миза». Я вздохнула. Предок нынешнего короля Мизы, пятнадцатый правитель династии, в своё время, больше двухсот столетий назад, завоевал и присоединил к владениям несколько разрозненных земель. И каждая из этих земель внесла свою лепту в развитие и укрепление королевства: где-то хорошо было развито сельское хозяйство, где-то разрабатывалась руда и крепло славное кузнечное дело, где-то ювелирное мастерство. К тому же по всей стране по строгому повелению короля, как драгоценные жемчужины, собирали одарённых, обладающих магией, чтобы их способности всецело использовать на благо королевства. Уже через несколько десятилетий Миза превратилась в мощное государство с востребованными для внешней торговли товарами и, самое главное, развитыми технологиями, особенно магическими. В результате и люди в Мизе стали жить значительно лучше, чем в соседних странах.

Джанс не мог похвалиться такими успехами. Моей стране практически нечего предложить соседям. А родной Айли — маленький город на западе Джанса — и вовсе ничем не примечателен. Но я всё равно любила его, и когда за окном увидела с детства знакомые бескрайние поля, щемящее чувство вперешку с тоской стало бередить душу.

«Как жаль, Великая Праматерь, как же жаль, что я возвращаюсь домой такой несчастной. А ведь какой влюблённой и беззаботной я отсюда уезжала! Бартал подарил мне крылья. Он же и жестоко их оборвал».

На Айли уже опустилась ночь. Громко звенели цикады и кузнечики, по бездонному небу чиркали звёзды и падали в синюю дымку полей. Я уговорила кучера не оставлять меня на пустой станции, а довезти до самого дома, всё равно дорога проходит рядом.

Я еле донесла чемодан до забора, да и саквояж с каждым шагом казался всё тяжелее. Наш дом выглядел по-прежнему: маленький, с местами облупившейся белой краской, но всё такой же уютный и родной. Второй этаж был погружен в темноту, но на первом в кухне ещё горел свет.

Я прошла палисадник, поднялась по скрипучим ступеням и, кусая губы, постучала в дверь. Открыла мама. Я хотела сказать «привет», но ком сдавил горло, и я только горько разрыдалась.

Глава 10

Я долго не позволяла себе плакать, и теперь слёзы прорвались, горячими каплями падали на ладони. Мама в гостиной усадила меня на диван, знакомый до каждой вмятинки и села рядом. Папа растерянно топтался около. Я плакала и сбивчиво рассказывала, какой Бартал подлец, как отправил меня в поездку, а сам в это время женился на другой, привёл её хозяйкой в дом, и как потом уничтожил мою душу признанием в своей подлости. Я рассказывала про лес, бурю, Кайта с его растениями и даже про учителя Эгидио. Я спешила рассказать всё-всё, до малейших подробностей, вместе со словами выплёскивая боль и обиду.

Мама силилась что-то произнести, но не могла выговорить и, закрыв лицо руками, тоже заплакала. Папа же понуро молчал и только сокрушённо вздыхал. Когда слёзы утихли, мама обняла меня и повела на кухню.

«Какое же здесь всё родное!»

Даже плитка на полу с отколотым уголочком: это я уронила тяжеленную чугунную сковородку, когда лет в девять решила, что если уж не магом, то поваром я точно стану. Но на сковородке мои кулинарные подвиги и закончилось.

И маленькая паутина в углу над шкафом на месте: папа не хочет прогонять паука, потому что «он полезный», а мама боится сама убирать паутину, «вдруг он на меня прыгнет».

И даже мой детский подарок — кривой глиняный горшок, неумело раскрашенный, — всё так же стоит на окне.

Мама усадила меня за стол, достала конфеты, бутерброды, чай и стала говорить о всякой чепухе. Потом и папа к ней присоединился. Они говорили, говорили. Я сначала злилась, зачем мне это, ведь у меня тако-о-ое произошло, но вдруг поняла, что слушаю с интересом и тоже втягиваюсь в разговор. Словно не было этого года, я никогда не знала Бартала, и мы просто, как обычно вечером, пьём чай и обсуждаем события дня.

Чуть ли не под утро меня отправили спать. Мама и папа помогли донести вещи до моей комнаты на втором этаже. Даже после моей свадьбы и отъезда, родители оставили здесь всё так, как было, ничего не тронув. Я повалилась на кровать, уткнулась в пахнущую розами подушку и крепко уснула.

День уже близился к полудню, когда я проснулась.

Настроение было на нуле, но хотя бы слёзы больше не душили. Я нехотя встала, прошлась по комнате, бесцельно поглядела в окно. Не зная, чем себя занять, — ничего мне не хотелось — села за письменный стол и уставилась на большую куклу. Её мне подарили родители на десятилетие. Они долго копили деньги, потом папе пришлось ехать до Хосванта, чтобы купить её и порадовать меня — свою любимую малышку. Эта кукла ещё долго была предметом жгучей зависти всех соседских девчонок.

«Вернуться бы в детство. В то беззаботное время, когда для безграничного счастья нужна всего лишь кукла, а плохое настроение исправляется парочкой конфет».

Я без особой цели открыла ящик стола — внутри листы, карандаши, заколки, необычные камешки, которые я находила на улице. Взгляд зацепился за старый личный дневник. Наброски рисунков, приглянувшиеся пёрышки, красивые фантики, «умные» мысли, от которых мне теперь становилось неловко, украшали потрёпанные листы. Я долистала почти до конца, и меня бросило в жар: последние страницы были сплошь исписаны именем «Бартал» и изрисованы сердечками.