Чужая тень III (СИ) - Гудвин Макс

Отдавая силы на поддержание заклинания сороконожки, маг продвигался куда-то вверх. Как же здесь не хватало его веточки, определяющей направление движения и наличие рядом культиваторов! Малое пространство внутри голема-сороконожки заставило Ящера повернуть в сторону темницы. Он задыхался, часто останавливался и слушал сквозь боль, как где-то там, за слоями земли, суетилось очень и очень много людей в доспехах.

«Если я не смогу дышать, то так и погибну тут!» — подумал маг, подползая к каменной кладке, за которой предположительно ждал спертый, сырой, но такой желанный воздух.

Стальные зубья сороконожки коснулись камня и стали вращаться, пропиливая круглый паз, а после впились в него мертвой хваткой. Ползучий голем расставил ножки во все стороны, и безглазая голова начала качаться вперёд-назад, пока каменный блок не сточил раствор, скрепляющий его со стеной.

Ящер выдохнул. Перед глазами плыли чёрные круги, а совершенно неработающий мозг посылал телу голема один лишь сигнал: «Ползти вперёд».

Блок вывалился куда-то вниз, издав глухой звук, и голова сороконожки вылезла на открытое пространство. Камни раскрылись, словно распустившейся цветок, открывая голову мага, давая доступ воздуху.

Ясность сознания начала возвращаться к Ящеру, и он наконец увидел, куда попал. Это оказалась такая же камера, как была у него, в которой также находился узник, правда, без цепей и иных пыточных преспособлений.

До слуха Яза донеслось:

— Стража, стража, тут какая-то тварь, она ко мне залезла! Стража!

Ящер сделал глубокий вдох и приказал сороконожке вползти в камеру.

— Не ори! — прошипел он.

Кричащий — маленький, полноватый, такой же обнаженный мужик — сразу же замолк и вжался в угол.

— Ты-ы к-кто? — заикаясь, спросил он. Один Триединый знал, какие мысли вызывала у него грязная окровавленная голова с оголённым белёсым черепом, с которого недавно сняли скальп.

— А ты… кто? — нахмурился Яз, выделяя слова и показывая тем самым, кто тут главный. Правое ухо было вырвано, что называется, с корнем, и потому, чтобы слышать лучше, маг повернулся к заключенному оставшимся целым левым ухом.

— Я… опасный колдун Билман, — произнес тот явно заученную и вызубренную фразу.

Маг взглянул сквозь тени. Перед ним стоял обычный человек без каких либо артефактов с талантом к культивации не выше бронзовой лиги.

— Это я — опасный колдун, а ты вошь тюремная! — произнёс маг, обнажая оскал чёрных от земли зубов.

— Как пожелаете, господин, — закивал заключённый.

— Так, — взгляд мага окончательно прилип к Билману. — Ты осужден и схвачен, но ты не колдун. Тогда что ты тут делаешь?

— Я был начальником сыроваренной фабрики при его величестве Джастиро, пока кто-то при дворе не отравился, попробовав мой сыр. Что нелепо и странно, ведь я сам проверяю все порции, которые идут во дворец! — затараторил узник.

— А сыр ты сам после проверки к Джастиро носишь? — уточнил маг, смакуя спертый вонючий воздух.

— Конечно же, нет. Его возит мой сын Ниуль и отдает лично начальнику тайной стражи.

— Удобно, наверное…

— Что удобно? — насторожился Билман.

— Когда отец оказывается опасным колдуном, а ты получаешь по наследству целую сыроварню…

— Что? Нет! Никуль не мог!.. — быстро заговорил сыровар.

— Ну, не мог, так не мог, — пожал плечами Ящер в своём продолговатом каменном теле. Кисти снова отозвались болью. — Где мы? — сквозь нахлынувшее в очередной раз головокружение спросил он.

— Это подвалы инквизиции Триединого.

Сороконожка подползла к двери, и Яз приложил к ней целое ухо. За дверью суетились, слышались команды и указания.

— Билман, ты жить хочешь? — неожиданно для себя спросил маг, повернувшись к узнику, и тот снова кивнул.

— Тогда сейчас я буду показывать господам инквизиторам, что такое истинное опасное колдовство, а ты держись где-нибудь сзади и, если повезет, сбежишь.

— Но у меня дети. Куда я без них?

— Дети — это хорошо, но только когда ты не объявлен опасным колдуном и в случае твоей казни всё твоё имущество не переходит по наследству. Если появишься на сыроварне, то снова попадёшь сюда, так что вот тебе мой совет, ремесленник: выберешься отсюда — найди такое место, где трава зеленее, воздух чище, а деревья выше, где нет гнуса и даже тля листья не ест. Найди такое место и усни там. А дальше, если судьба к тебе благоволит, поймёшь все сразу.

За дверью были люди — Яз их чувствовал. Они прижались к стенам и тихо переговаривались между собой. Слышалось что-то про огненную птицу и гигантскую прямоходящую свинью с человеческом телом и двуручным топором в руках.

«Вот так и рождаются мифы», — не удержался от мысленной ироничной улыбки Яз перед тем, как сороконожка изогнулась для удара по толстой тюремной двери.

Глава 6

Ярость и воля

Яз набрал в легкие воздух, будто в последний раз пытаясь надышаться, и каменная морда сороконожки сомкнулась, закрыв его изуродованное лицо плотным забралом из булыжников и металла.

— О-о-ма! Трое с высока, трое на века! — проскрипел его голос из голема, и в этот момент за стеной вдруг прекратились разговоры.

Вылетевшая тюремная дверь сбила тех, кто стоял сразу за ней, и, судя по торчащим из-под неё ногам и рукам, облаченным в позолоченный доспех, среди попавших под нее оказался никто иной как инквизитор. Голова сороконожки высунулась в коридор, шевеля стальными челюстями, словно была не орудием геомага, а действительно живым существом.

Проход направо к восходящим лестницам перегораживала группа латников, все четверо прятались за одним единственным щитом, из-за спины щитоносца торчали лезвия алебарды и двух копий.

В инквизиторы набирают очень упорных и ловких людей. Кого-то, словно охотничьих собак, воспитывают в семинариях, как Яза, кого-то вербуют из армии. Прошедшие войну и имеющие опыт боевых столкновений лучше работают при поимке опасных колдунов, а те, кто никогда не рисковал своей жизнью, но свято чтят заповеди Триединого, пытают, заставляя людей принимать на себя вину, как недавно принял её Билман.

Алебарда ударила сороконожку по морде, звякнув по каменным щитинам, уложенным внахлест друг на друга так, чтобы удары, наносимые спереди, соскальзывали, не причиняя вреда ни костюму, ни Язу. Маг теперь уже серебряной лиги взглянул сквозь тени. Перед ним стояло сразу два культиватора — бронзовой и серебряной лиги. Связанные группой инквизиторы явно забыли правило, известное с первых классов академии всем адептам: «Становишься на путь сфер — всегда смотри сквозь тени», и теперь, когда группа атаковала первой, он, Ящер, по закону судной недели мог ненаказуемо делать с ними всё, что пожелает.

Сороконожка бросилась на закованных в латы служителей, не обращая внимание на выставленный перед ней ростовой-шеренговый щит. Щитоносец уперся в него плечом, навалился всем телом и заскользил по камням назад, еле сдерживая напор мага и давая время копьеносцам наносить удары поверх щита. Те, в свою очередь, молотили как бешеные. Зубья сороконожки клацали каждый раз, откусывая от щита куски дерева и оковывающего его край металла. Инквизиторы не уступали, каждый раз высекая сноп искр о сороконожку и вкладывая в удары Ци, и хотя пробить броню мага не могли, но и Яз не мог никого достать. Культиваторы Триединого хорошо понимали тактику боя в подземельях.

— Филон, кидай сеть, она под дверью! — крикнул кто-то в темноту за спиной у Яза. Маг обернулся, и как раз в это время легкобронированный инквизитор, никак себя не проявлявший, вышел из тени и потянулся за чем-то ярким, что сжимал один из попавших под дверь стражников.

— Ну нет, — хмыкнул Яз и, дернувшись, отвесил культиватору смертельную оплеуху каменным хвостом. Тот пригнулся, и когда хвост врезался в стену с силой, способной раздробить камень, всё-таки вырвал из-под двери зажатую в кулаке антимагическую сеть.