Моя мать прокляла мое имя - Сальгадо Рейес Анамели

– Модный? Современный? – кричала Ольвидо в его кабинете. – Здешние посетители ближе к смерти, чем сам дьявол!

– Именно поэтому нам нужно что-то менять, – заявил управляющий. – Кто будет ходить в наш ресторан, когда уйдут постоянные клиенты?

Ольвидо не стала собирать вещи. Она не планировала уезжать надолго. Ей просто нужно было исчезнуть на какое-то время. Ехать она могла только на запад. Если бы она поехала на восток, то уже через час добралась бы до океана. Поехала бы на юг – через пятнадцать минут оказалась бы на мексиканской границе. Дорога на север через час привела бы ее к таможенному посту, и пограничный патруль потребовал бы предъявить водительские права. Она могла соврать, что туристка, но доказательств у нее не было, и ее бы допрашивали до тех пор, пока бы она не сломалась и…

Ольвидо отправилась на запад. Когда она доехала до Грейс, у нее кончился бензин. Дон Тиберио нашел ее на обочине дороги, терпеливо ожидавшую хоть кого-нибудь. Она сидела на краю кузова своего пикапа, сгорбившись, болтая ногами, с зажженной сигаретой в пальцах. Не звала на помощь, но и не намеревалась от нее отказываться.

– Простите! Мэм! Вам чем-то помочь? – крикнул дон Тиберио, высунув голову из окна своего пикапа.

Ольвидо повернулась к нему и пожала плечами.

– Вы заблудились?

Ольвидо пожала плечами.

– У вас что-то случилось с машиной или просто кончился бензин?

– Бензин, – крикнула Ольвидо в ответ слабым и хриплым от жажды голосом.

– Хорошо. Это поправимо. В двух милях отсюда есть заправка. Хотите подождать здесь или поехать с нами?

Ольвидо снова пожала плечами.

Дон Тиберио кивнул, вышел из пикапа, подошел к пассажирской стороне и открыл дверцу. Ольвидо бросила сигарету на землю, затушила ее ногой и, поблагодарив дона Тиберио, поднялась.

Мальчуган, примерно возраста Фелиситас, сидевший посередине многоместного сиденья, уставился на нее и с отвращением поморщился.

– Что с твоим лицом? – спросил он.

Ольвидо повернулась к нему и отскочила, изображая удивление:

– А что с твоим?

Мальчик нахмурился:

– С моим лицом все хорошо.

– Ты уверен? – усмехнулась Ольвидо.

– Папа! – закричал мальчуган.

– Майк, перестань орать.

В ту ночь Ольвидо остановилась в мотеле в городке Лас-Флорес. Она больше не ощущала потребности ехать на запад, но к тому времени, как заправили бак ее пикапа, было уже слишком темно, чтобы ехать обратно. На следующее утро она вернулась в Грейс, чтобы посетить воскресную службу вместе с доном Тиберио и его женой. Там она познакомилась с миссис Сесилией [19], которая пригласила Ольвидо на ужин, и отказать ей не было никакой возможности.

– Оставайтесь, – предложила Сесилия за десертом.

– Я уже оплатила ночь в мотеле, – сказала Ольвидо, откусывая кусочек пирога.

– Не в этом смысле, – засмеялась Сесилия. – Оставайтесь aquí en [20], в Грейс.

– Здесь негде остановиться.

Сесилия досадливо взглянула на нее:

– ¡Ay! [21] Какая же вы непонятливая. Оставайтесь в Грейс, ¡permanentemente! [22] – Почти выкрикнула она.

Ольвидо нахмурилась.

– С какой стати?

– ¿Por qué no? [23] Разве вам обязательно находиться где-то еще? Вас ведь нигде не ждут, – невозмутимо заметила Сесилия.

Возмущенная Ольвидо заправила за ухо выбившуюся прядь.

– Здесь меня тоже не ждут, – буркнула она и откусила еще пирога.

Сесилия покачала пальцем:

– Неправда. В Грейс всегда рады хорошим людям. А вы, corazón [24], хороший человек.

Ольвидо сухо рассмеялась:

– Откуда вам знать?

– Утром я видела, как вы взяли деньги из корзинки для пожертвований, – сказала Сесилия. Ольвидо застыла, не донеся вилку до рта. Плечи ее напряглись. – И отдали их Майку.

– Он хотел мороженого, – начала оправдываться Ольвидо, стараясь не смотреть на Сесилию, – а родители не купили.

– Я знаю. Этот мальчишка вечно голодный. Он растет слишком быстро. Маленький сорванец.

– Вы не думаете, что я поступила неправильно? – спросила Ольвидо, поднимая испуганные глаза. – Я украла у Бога.

– Бросьте! – с улыбкой отмахнулась Сесилия. – Богу без надобности эти деньги. Он же Бог! Думаете, Бог наделил землю богатствами только для того, чтобы ему было на что смотреть, на что-то сияющее? Нет! Для этого существует Вселенная со всеми ее звездочками и планетами. Деньги нужны нам, чтобы ими пользоваться. Мы – его настоящие сокровища.

Ольвидо сжала губы, чтобы сдержать слезы, но они хлынули из глаз нескончаемым потоком. Словно мои мысли озвучили, вертелось у нее в голове.

– Простите, – пробормотала она, когда ее плач уже перерос в рыдания. – Простите меня.

Сесилия поняла, что извинения предназначались не ей.

– Ну и?.. – спросила она.

Ольвидо, с опухшими глазами и мокрыми щеками, кивнула. Она останется.

– Но не только до конца лета, – настойчиво уточнила Сесилия. – Para siempre [25].

Ольвидо снова кивнула, хотя на самом деле так не думала. Ей сложно было представить это «навсегда». Если она не осталась ни в родном городе, ни там, где поселилась потом, то сможет ли она прожить в Грейс до конца своих дней?

– Dios dirá [26], – сказала Ольвидо и не солгала. Последнее слово действительно осталось за Богом. Именно он решил завершить ее земное путешествие в Грейс, городке с добрыми, внимательными, щедрыми и глубоко верующими жителями. Хотя лучше бы она умерла в Мексике. Заставить внучку озвучить ее желание будет непросто. Фелиситас продолжает воздвигать между ними новые барьеры. То она торопится в школу, то отказывается смотреть на нее, накрывшись одеялом с головой.

– Фелиситас, – шепчет Ангустиас, – просыпайся, мы приехали.

Через лобовое стекло Ольвидо видит, как ее дом приветственно машет ей ветвями единственного уцелевшего деревца – низкорослого мескита с сухими листьями и изогнутым стволом. Он становится все больше и больше, и вот уже кажется, что стоит перед ней с распростертыми объятиями. Только Ольвидо может разглядеть его в темноте. Ангустиас отвлекается на красивый, освещенный дом на другой стороне дороги.

Ольвидо щелкает пальцами, чтобы привлечь внимание дочери, но реагирует только внучка и бросает на нее такой суровый взгляд, на какой способна лишь сама Ольвидо. Эта обида, откуда бы она ни исходила, не может длиться вечно. В конце концов Ольвидо вернется домой, в свой настоящий дом. Dios lo permita – дай Бог, поскорее.

Глава 7

Больше всего в переездах Ангустиас любит дорогу. Автомагистрали, соединяющие города и штаты, проходят через самые пустынные уголки страны. Без высоких зданий и слепящих городских огней небо открывается во всей своей красе. Поначалу оно кажется огромным, потом и вовсе бесконечным. Ты словно видишь край земли. Осталось проехать еще немного, и машина унесет их в открытый космос. Но потом фантазию неизбежно гасят красные стоп-сигналы и белые фары.

Когда Ангустиас подъезжает по адресу, который ей дала соседка матери, небо над ними вновь становится бескрайним. Здесь нет ни машин, ни магазинов, только один маленький домик, скрытый в ночной темноте, и большой светлый дом, который похож на особняк. По сравнению с крошечными квартирками, в которых они жили, и…

– Здравствуйте! Я Самара! – кричит молодая женщина в окно их машины. Ангустиас подскакивает от неожиданности и случайно нажимает на клаксон. – Вы, наверное, Ангустиас, а ты Фелиситас! Добро пожаловать! – Пальцы Самары с идеальным маникюром мелькают перед лицом еще сонной Фелиситас. Женщина обегает машину, открывает левую дверцу и начинает вытаскивать их чемоданы. Ее макушку накрывает разноцветное облако. Лососево-розовый отражает возбуждение и любопытство. Светло-голубой – усталость. Ну а темно-серый сопутствует трауру.