Но за мгновение до удара Этериас с удивлением понял, что никто его не атакует. Рыцари и мастера смотрели на него с непонимающим изумлением, совершенно не торопясь даже просто встать, не то что бросится на него с оружием или ударить стихиями.
Первосвященник так и застыл: грязный, мокрый, в нелепой позе с поднятым кулаком, окружённый полупрозрачной защитной сферой и удерживая в воздухе огромный стол.
Лысый мастер, сидевший во главе стола, резво поднялся первым и задумчиво бросил взгляд на висящий в воздухе стол.
— Я приношу извинения, если мы чем-то вызвали ваше недовольство, ваше святейшество. — негромко сказал он. — Моё имя — мастер Лант, я глава и ведущий нашего нынешнего собрания. Уверяю вас, никто не хотел вас оскорбить: мастер Толас просто хотел помочь вам высушить одежду, он хорошо владеет огнём и ветром, и обычно никто не против помощи в таком деле…
Недоумённые рыцарей и мастера медленно поднимались, с уважением глядя на висящий в воздухе стол. Те из рыцарей, что постарше, невозмутимо подняли стулья и уселись на них, наблюдая за представлением с лёгким интересом. Пара мастеров помоложе принялись что-то тихо обсуждать, тыкая пальцем на стол и защитную сферу, а Этериас совершенно растерялся, не зная, что делать дальше.
— Несомненно, это впечатляющая демонстрация могущества, ваше святейшество. — вкрадчиво продолжил мастер Лант. — Однако не думаю, что есть необходимость продолжать её…
Этериас убрал сферу и аккуратно опустил стол на место. Было не похоже, что кто-то действительно готовился напасть на него.
Стулья, к счастью, уцелели: было видно, что их делали на совесть. Так что вскоре собравшиеся уселись за столом, и верховный иерарх, натянув на лицо каменную маску, осмотрел собравшихся.
Все молчали, предоставляя главе церкви дальнейшее слово.
— Примите мои соболезнования в связи со смертью магистра Кадогана. — нейтральным тоном произнёс Этериас. — Несомненно, его смерть — большая потеря для всех королевств.
Несколько рыцарей отвели глаза. Мастера в основном скривились, а самые лица наиболее пожилых мужчин застыли.
— Мы ещё не выбрали нового магистра. — ответил на невысказанный вопрос мастер Лант. — Понимаю, вы хотели бы видеть его, но это беспрецедентный случай. Сэр Кадоган был превосходным мастером жизни и мог прожить еще не меньше столетия. Мы пока не пришли к решению, кто будет его приёмником: к сожалению, он не успел оставить никаких указаний на этот счёт.
— Могу я узнать возможные кандидатуры? — осторожно осведомился Этериас.
— В этом нет большой тайны. — пожал плечами мастер Лант. — Однако люди церкви исключены, старик оставил нам чёткие указания, прежде чем Кадоган принял его пост. Это будет кто-то из нашего круга, вероятно, один из наставников крепости. Хотя некоторые настаивают на кандидатуре последнего ученика магистра…
— Сэр Горд хорош, но слишком молод. — глухо высказался седой коренастый усач. — Может, лет через тридцать…
— Молод, но объединил три королевства и совершил немало подвигов. И, надо полагать, за последние годы он неплохо поднаторел в управленческом деле. — заметил рыцарь помоложе.
— Есть что-то ещё, что вы хотите знать, ваше святейшество? — мягко осведомился мастер Лант, взглядом останавливая обсуждение. — Ваша просьба о встрече была неожиданной, но мы и так собирались на совет в этом месяце, так что, признаться, весьма рады вас видеть. Несмотря на разрыв отношений, мы всё ещё уважаем церковь и следуем пути Отца. Если вам требуется какая-то помощь, не сомневайтесь, рыцари ордена всегда готовы оказать её и церкви, и Ренегону…
Этериас с невероятным облегчением почувствовал, как туго сжатая пружина внутри медленно отпускает его внутренности. Они не знают, понял он. Совершенно ничего не знают. Не знают о письме, ни о каких злодеяниях, ни о последних открытиях и проблемах церкви.
Глава церкви даже почувствовал внезапный укол вины. Эти люди, похоже, были простыми честными мастерами и рыцарями. И он намеревался вывалить на них всю грязь королевств… Но разве есть другой путь?
— У меня есть письмо, которое прислал мне магистр Кадоган. Я полагаю, оно было написано незадолго до его смерти. — Этериас недрогнувшей рукой достал из-за пазухи шкатулку. — Я хотел бы, что вы все прочитали его. Это оригинал. Такое же письмо получил Его Величество Кормир II.
С этими словами верховный иерарх резким, быстрым движением заставил шкатулку прокатиться через весь стол, прямо к мастеру Ланту.
— Полагаю, с этим не будет проблемы. — приподнял уголку губ глава совета.
Но по мере прочтения улыбка полностью пропала с лица мастера Лант, превращая его лицо в каменную маску, а глаза — в прищуренные бойницы.
Это заметили все, и в зале повисла полная тишина, прекратились любые тихие шепотки и переглядывания.
— Каждый должен прочитать это письмо. — сухим, приказным тоном распорядился мастер Лант.
А затем лысый мастер недрогнувшей рукой передал письмо седому усатому рыцарю, что сидел по правую руку от него.
Этериас со смешанными чувствами наблюдая, как меняются лица собравшихся по мере прочтения. Лица стариков застывали каменными масками, лица рыцарей искажали гримасы ярости, неверия, удивления…
Трое латников с хрустом сломали ручки стульев во время прочтения, а один вцепился в стол так, что латная перчатка с хрустом вонзилась в дерево.
Один из рыцарей, помоложе, вскочил и принялся расхаживать по залу туда-сюда, нервно сжимая кулаки.
Глава церкви почувствовал как тяжёлая, мощная энергия стихий словно сгустилась вокруг опытных мастеров, будто те подготовились к удару.
Обстановка явно накалялась, но никто точно не собирался предпринимать ничего, пока все не ознакомятся с содержанием письма. Однако едва письмо перекочевало в последние руки, пожилой, коротко стриженный и бритый рыцарь, что сидел по левую руку от мастера Ланта, внезапно поднялся, и с хрустом ударил кулаком по столу.
— Хватит! Сели и успокоились все, а то расклеились и разволновались, словно на первом году обучения!
Мастер Лант скосил глаза на рыцаря, но промолчал. Остальные же словно устыдились собственных эмоций, приходя в себя.
— Что ты думаешь, Зелтин? — с отчётливо ощутимой усталостью в голосе спросил седой усач, бездумно глядя в пустоту.
— Это почерк Кадогана, вне всяких сомнений. Письмо писал он. — мрачно ответил пожилой мастер лет семидесяти на вид.
— Это ложь! Этого не может быть, просто не может! — вскочил из-за стола один из рыцарей помоложе. — Я не верю, так просто не бывает, Горд лучший из рыцарей моего поколения! Мы много лет провели в одной комнате, в нём никогда не было и тени жестокости! Он всегда помогал нам, был старшим товарищем, никогда ничего не скрывал, был голосом мудрости во время наших проказ!
