Верховный иерарх всё говорил и говорил и не мог остановиться. Каким-то шестым чувством волшебник понял, что перед ним находятся честный, умные, благородные люди: и это было именно то плечо, на которое так хотелось опереться в этом беспросветном мраке титанического груза ответственности, что неожиданно пал на его плечи.
Его выслушали с почтительным молчанием. А затем, когда глава церкви наконец-то закончил, взгляды большинства собравшихся скрестились на нескольких, наиболее старых и опытных мастерах.
— Я не чувствую лжи. — качнул головой мастер Лант.
— И я.
— Чистая правда.
— Без сомнений.
Эхом отозвались лучшие из мастеров ордена.
— Что вы намерены делать с этим письмом и этой информацией? — пристально посмотрел на главу церкви коротко стриженный седой рыцарь.
— Соберём конклав королей. Предъявим обвинения и потребуем от него явится на суд. Отправим группу мастеров и лучших гвардейцев арестовать короля Горда и доставить его на суд. А что будете делать вы?
— Мы выясним, где правда. И будем действовать соответственно. Можете быть уверены, мы выступим на правильной стороне.
Этериас легко, тепло улыбнулся, чувствуя, как с его плеч упала целая гора.
— Это всё, о чём я прошу.
Дверь зала собраний закрылась за верховным иерархом, но в течение долгого времени, почти полчаса, собравшиеся сидели молча, ожидая.
— Они покинули пределы крепости. Не думаю, что нас могут подслушать. — не открывая глаз, произнёс один из старых мастеров.
— Есть что сказать, Мерик? — посмотрел на молодого рыцаря мастер Лант. — Свежий взгляд будет полезен.
— Он считает, что в письме правда. Это слишком хорошо ложится на его историю. И уже успел убедить себя в этом. — помедлив, ответил рыцарь. — Мне это не нравиться, но, учитывая всё рассказанное… Полагаю, мы можем допустить вероятность того, что это так. Думаю, нам надо расспросить самого Горда. Если он солжёт, значит, виновен. Быть может, его действительно что-то свело с ума…
— Иерарх утверждает, что убийства не есть следствие безумия. — заметил один из мастеров.
— Это мы ещё проверим. — мрачно сказал седой рыцарь. — Но я допускаю, что это может быть так, хотя сама мысль о силе, способной принуждать всех людей в целом, кажется мне дикой. Однако вместе с тем, мы должны учитывать и другую вещь. Если подобные силы существуют... Кто сказал, что последний из верховных иерархов не находится под их влиянием? Может, он верит в свои слова, но достаточно ли этого? Мне кажется это подозрительным. Самые опытные и могущественные мастера королевств погибают, но самый молодой выживает... Не потому ли что он наиболее внушаем?
Это была опасная мысль, но разумная. И лица собравшихся ясно давали понять что такой вариант отметать нельзя.
— Давайте на мгновение предположим, что письмо — подделка. Допустим, кто-то свёл с ума Кадогана, а не Горда, что, учитывая рассказ его святейшества, тоже возможно. — заговорил мастер Зелтин. — В этом случае образуется очень опасная ситуация. Подобные обвинения… Это страшное оскорбление. Скажите мне, рыцари, как бы вы поступили, случись подобное с вами.
Собравшиеся странники переглянулись. А затем, словно договорившись, доверили слово самому младшему из братьев.
— Я бы начал войну со всем миром за такое. — слегка помедлив, ответил Мерик. — Праведную, благочестивую войну за свободу каждого человека в королевствах. Если конклав королей обвиняет меня в подобном… Значит, они все недостойны. Нет рыцаря благородней нас, и нет тирании страшнее, чем тирания лжецов. Ибо мы — рыцари людей…
— Сердце мужества людского рода. — эхом отозвались голоса братьев по ордену.
— Что ты думаешь, Уильям? — тихо спросил усача мастер Лант, когда голоса затихли.
— Будет война. Страшная война. — ответил старый наставник ордена. — Независимо от того, кто прав, а кто виноват. Даже если обе стороны невиновны, этого ничего не изменит. Я не знаю, какая из тварей, что описывал иерарх, виновна в этом. Не знаю, на что они способны. Не знаю, сумели ли они поработить чей-то разум или нет. Но одно можно понять наверняка: им удалось поставить ситуацию так, что война между нами практически неизбежна. Никто здесь не отступит.
Повисло гробовое молчание.
— Но что нам тогда делать? — напряжённо спросил Мерик. — Мы должны остановить эту войну.
— Возможно, есть шанс. — задумался мастер Лант. — Горд сейчас в Таллистрии, ведёт своих солдат на сафари с борделями, верно? Мы должны отправиться к нему и узнать правду. Если он невиновен, мы вернёмся в Ренегон и оправдаем его. Наше слово всё ещё много значит в королевствах. А если виновен… Сами возьмём под стражу и расскажем обо всём его приближённым. Если сделать всё достаточно быстро, мы сможем избежать войны.
— Похоже, придётся тряхнуть стариной и устроить рейд, всем советом — улыбнулся один из старых мастеров. — Когда выдвигаемся?
Мастер Лант решительно поднялся из-за стола.
— Сегодня же. Мы должны быть в Таллистрии так быстро, как только сможем.
Отряд лучших рыцарей и мастеров покинул Келлийский монастырь ближе к закату. Они двигались день и ночь, безжалостно расходуя лучшие из зелий ордена. Когда кто-то из мастеров не мог идти, рыцари подхватывались их и двигались дальше, не останавливаясь.
И никто, даже самые слабые из стариков, не собирались отдыхать в ближайшую неделю, пусть даже у половины из них остановится сердце: эту жертву был готов принести каждый. В конце концов, что стоит их жизнь когда на кону стоит мир в королевствах?
Глава 21
Несмотря на то что генералы считали наш поход практически эталоном тактического перемещения по Таллистрии, факты оставались фактами: дойти до Виталии без единого сражения нам не удалось.
Я утешал себя мыслью, что, по крайней мере, нам удалось избежать сражений с таллистрийсками: репутационные потери в этом случае грозили быть немалыми.
Здесь, впрочем, меня поджидали сюрпризы: уже в Тофотенском герцогстве ко мне явились охотницы и мрачно поведали, что уговорить не чинить препятствий нашей армии им удалось от силы треть местных леди, что предположительно будут на нашем пути.
— Они не смогут остановить армию, но попытаются замедлить, и это может затянуться на месяцы. — мрачно поведала мне обстановку Мелайя.
— Нам ожидать града стрел и запасаться щитами? — приподнял бровь я.
— Нет, ты же знаешь, стрелы и копья запрещены во время выяснения отношений благородных лордов. — удивилась охотница.
— Последнего короля Арса это не остановило. — прищурился я.
