Девушки судьбы и ярости - Нган Наташа

– Полагаю, она останется на ужин, – ворчит Тянь. – Учитывая уровень приготовления пищи в этом заведении, все они рано или поздно явятся на корабль.

Мы ужинаем на веранде, укрыв ноги одеялами, когда наступает ночная прохлада. Хотя еда, как всегда, вкусная – суп из свиных рёбрышек и пудинг из саго на десерт – мы непринуждённо беседуем, потчуя Самиру историями из жизни лавки. Мне не терпится поговорить с ней наедине. Я знаю, что она пролетела через половину Ихару не только для того, чтобы поужинать и поболтать.

Шала и Аоки первыми встают из-за стола, чтобы уложить малыша Ай спать. Шала касается моего плеча перед уходом, и я с благодарностью сжимаю её руку. Ай воркует у меня на руках. У него нежные черты лица его матери, её мягкие глаза. Если в его лице и есть что-то ещё, я этого не вижу.

Отец уходит следующий, убирая несколько мисок. Блю пытается провалиться сквозь землю, но Тянь поднимает её на ноги, призывая убрать со стола. Хотя мы с Самирой предлагаем помощь, Тянь отмахивается от нас.

– Невежливо позволять гостье помогать, – огрызается она, – и столь же невежливо оставлять её одну за обеденным столом. Проводи её в комнату, когда закончишь. И не забудь занести её вещи.

– Да, Тянь, – пою я.

Самира приподнимает свою покрытую перьями бровь.

– Она ещё страшнее, чем я её помню, – говорит она, когда мы остаёмся вдвоём.

– Думаю, это возрастное, – смеюсь я.

– Без неё форт уже не тот, – выражение лица девушки-ястреба смягчается. – Или без тебя.

– Как она? – спрашиваю я, внезапно занервничав.

Ночь тёмная. Вокруг фонаря, висящего над головой, порхают комары. В траве поют цикады. Через несколько дней станет слишком холодно, и они замолчат.

– С ней всё хорошо, – отвечает Самира. – Она вечно занята. Ты видела, на что это похоже. Легче не становится. Кайф от победы в войне проходит, а без магии Майне ещё труднее проявить себя. Сведения о том, кто она такая, быстро распространяются, и хотя многие кланы уважают её наследие Сиа, есть и те, кто оспаривает её права на трон Ханно.

– Кровь – это ещё не всё, – говорю я.

– Для некоторых это самое важное.

– Есть новости о твоём клане? – осторожно спрашиваю я.

Покинув Ханно, леди Дуня и лоялисты Белого Крыла вернулись в Облачный Дворец. Никто ничего о них не слышал, хотя, по сообщениям от тамошних кланов, они по-прежнему живут в своём поместье.

Покрытое перьями лицо Самиры напрягается:

– Пока нет. Думаю, стоит ещё некоторое время подождать.

– Но ты планируешь туда поехать?

– Конечно. Они мой клан. Я скучаю по ним.

Видно, что ей неловко говорить об этом, поэтому я меняю тему, бросая на неё лукавый взгляд, чтобы поднять настроение.

– Ты ещё по кому-нибудь скучаешь, а?

Она выдавила улыбку.

– Как поживает Куэн? Когда мы уезжали, вы двое едва могли оторваться друг от друга, чтобы попрощаться.

– О, поверь мне, – говорит Самира. – Я бы и сейчас от него не отрывалась.

Мы смеёмся, затем она продолжает:

– Но когда Майна попросила меня приехать за тобой, я, конечно, согласилась.

– Приехать за мной? Чтобы я вернулась в Нефритовый Форт? – мой пульс учащается. – Что-то не так? В своём последнем сообщении она ничего не говорила...

– Только не в Нефритовый Форт. Не волнуйся, Леи, всё в порядке. На самом деле, я думаю, тебе там очень понравится.

– Ты была там? – спрашиваю я. – Куда мы направляемся?

– Это красивое место, – кивает Самира. – Я счастлива вернуться туда. Я бы с удовольствием взяла с собой Куэна, но у меня ещё плохо получается носить пассажиров на спине. Один – это мой предел.

– Вроде, мы все небольшие, – замечаю я и тут же издаю стон, когда тон Самиры становится злорадным, а её улыбка превращается в понимающую ухмылку.

– Говори за себя.

Позже тем же вечером, едва я ложусь на свой коврик для сна и разворачиваю письмо от Майны, как у моей двери послышались шаги.

Я устало поднимаюсь на ноги.

– Я сейчас приду, Тянь, – вздыхаю я. Но когда дверь открывается, появляются Аоки и Блю.

Аоки несёт поднос с ананасовыми тарталетками, которые Тянь испекла этим утром. На лице Блю только её обычная хмурость, хотя, как и всё в ней в последнее время, она смягчилась. Её язвительность не исчезла полностью, но стала мягче, как галька на берегу, которая стёрлась под настойчивыми волнами.

– Хочешь перекусить? – спрашивает Аоки.

– Разве я когда-нибудь отказывалась? – ухмыляюсь я.

Они садятся рядом со мной, Блю прислоняется к стене, а мы с Аоки тут же набрасываемся на вкусные сладости.

– Вы двое отвратительны, – говорит Блю и указывает на письмо. – Итак? Как дела в форте? Эта нелепая демон-кошка всё так же рыщет, как будто она там хозяйка?

Мы с Аоки переглядываемся. Я изо всех сил пытаюсь согнать улыбку с лица.

– Ты имеешь в виду генерала Лову, главу клана Амала? Привлекательная львица, на которую ты подолгу пялилась, когда думала, что никто этого не замечает?

Блю бросает на меня убийственный взгляд, Аоки разражается хихиканьем.

– Боги! – шипит она. – Забудь об этом.

Я разворачиваю письмо.

– Нет, – говорю я, – не дождёшься, – я колеблюсь, бросая на Аоки косой взгляд. – А ты... ты не возражаешь?

Невысказанное имя Майны витает в воздухе комнаты. Меня бесит, что как только Аоки наконец начинает понимать и осмысливать то, что произошло во дворце, у неё появляются новые раны, с которыми нужно разбираться. Потеря её семьи – это травма совершенно иного рода, и я знаю, что пройдёт много времени, прежде чем она начнет чувствовать себя лучше из-за этого, не говоря уже об участии в этом Майны и Ханно.

Но, к её чести, Аоки натянуто улыбается мне:

– Всё в порядке. Ты любишь её, а я люблю тебя.

Я с благодарностью сжимаю её руку. Затем возвращаюсь к письму – и широко раскрываю глаза:

– Оно не от Майны.

Девочки наклоняются, когда я переворачиваю свиток, чтобы рассмотреть восковую печать, которую вскрыла в спешке – она не тёмно-синего цвета Ханно, а бледно-сливового оттенка. Мы вместе просматриваем первые несколько строк письма.

– О, боги мои! – шепчет Аоки.

– Это от родителей Ченны, – напрягается Блю.

– Бедняжки, – выдыхает Аоки. – Читай ты, Леи. Оно адресовано тебе.

– Мы все любили её, – я разворачиваю свиток, чтобы все могли его увидеть. – Прочитаем вместе – как хотела бы Ченна.