Ворон, каркни на счастье (СИ) - Разумовская Анастасия

Бертран как-то странно ухмыльнулся и запел дурашливо:

— Говорить о любви я не мастак, ты меня извини, если что не так…

— Папа! — разозлилась Аня. — Сейчас швырну в тебя чем-нибудь…

— Ладно-ладно. Так куда будем электроплиту ставить? Рядом с печкой нельзя — перегрев.

— Сейчас никуда. Мы сделаем флигель для кухни и… А эту комнату переоборудуем… Правда, Рион?

Средний принц устало кивнул, прислонился к стене и посмотрел как-то не жизнерадостно.

— Что-то случилось? — заволновалась Аня.

— Твоему мужу предложили стать во главе объединённой эртало-родопсийской армии, — пояснил Бертран. — В вашем мире это… Ну как фельдмаршал. Или министр. Неплохие перспективы, интересное дело.

Аня прищурилась. Встала, схватила с тарелочки блинчик с мясом и протянула мужу.

— Я вот против, — заявила решительно. — Все эти карьерные перспективы прекрасны, если у тебя нет жены и детей. Знаю я все эти долгие заседания и вообще.

Марион благодарно посмотрел на неё. Майя насупилась:

— Отец должен заботиться о перспективе для детей и…

— Ма, пусть он лучше заботиться о самих детях. Вырастут, сами решат чего хотят. Вон, Аврора решила университет строить. Будет из Первомира перетягивать книги и вообще. Может, Эртик пожелает стать физиком-ядерщиком? А Нина нейробиологом? Или актрисой. Я вот хочу первый театр построить. И рок-оперу. И вообще. Герман Павлович обещал мне проект накатать.

— Ты живёшь в Средневековье, дорогая.

— Вообще-то, в эпоху Реформации… Хотя реформацией здесь и не пахнет. Здесь чистейший католицизм, как я погляжу. Но период первичного накопления капитала и вот это всё есть. В Первомире в это время давно уже «Глобус» был! Раз уж это зеркальное отражение нашего мира, давайте, в конце концов, отражать лучшее, что в нём есть!

Майя вздохнула. А потом вдруг довольно улыбнулась и лукаво глянула на дочь:

— То есть, скрипочка всё же не напрасно была?

Аня рассмеялась, подошла и обняла её, чмокнула в щёку:

— Не напрасно. И вся эта байда с музыкалкой — тоже. Мы наш, мы новый мир построим. И он будет лучше. Вы же теперь будете часто к нам приходить?

Майя вопросительно посмотрела на мужа. С надеждой. Бертран весело улыбнулся:

— Ну то есть, гнев короля Гильома никого, похоже, не волнует? Кроме отца семейства, так сказать? Хотя, конечно, каков король, таков и гнев. Эх, а в моё время… В общем так: я всех спас. На ближайшие годы, а дальше, надеюсь, дети подрастут, и Марион повзрослеет.

Все уставились на него. Бертран провёл руками по светло-рыжему ёршику волос:

— Экология, — пояснил туманно. — Пока вы не перетащили из Первомира все эти атомные станции и прочую научно-техническую лабудень, мои волосы воспрянули духом от чистоты горного воздуха и отсутствия радиации, надо полагать. И я подумал, а не познакомиться ли мне с зятем поближе? Всё же родня теперь. В общем, мы договорились со Снежкой что, если ты, Май, не против, главнокомандующим вместо Мариона стану я. Будем считать это командировкой. Но, разумеется, для начала я создам комфортную среду. Стиралку там, например. Моя жена ни в одном из миров руками стирать не будет.

И с укором посмотрел на зятя.

— Па-ап! — тут же раздалось предупреждающее.

— Ладно-ладно. Ты бы хоть в сад выглянула. Я там тебе коняшку подобрал.

Аня саркастично хмыкнула, но всё же послушно направилась из комнаты:

— Ты, конечно, неплохо в них разбираешься, но после Арабеля-то…

И завизжала, а потом повисла у отца на шее и принялась целовать его щетинистые щёки. Между дремлющих зимних корявых яблонь стоял красно-белый байк.

— Господи, пап… но как? Ты банк ограбил?

— Даже если так. Чего не сделаешь для дочки, — рассмеялся Бертран.

Аня запрыгнула в седло, взревел мотор. Взметнулся искрящийся снег.

— Бардак какой-то делаете из Эрталии, — вздохнула Майя, показываясь в дверях. — Мотоцикл в средневековье! Придумал тоже. А если серьёзно? Такой же миллионов… дцать стоит.

— Да так… продал кое-что из эпохи тюдоров на чёрном рынке, — довольно ухмыльнулся Бертран.

— Вот же… жук ты, а не Котяра. И когда успел?

Майя положила голову мужу на плечо.

— Так что? — спросил тот тихо. — Поживём в Эрталии какое-то время?

— Я не против. Всё же внуки… Кто за ними присмотрит, пока папенька распевает под гитару, а маменька носится по горам на мотоцикле?

Бертран снова расплылся в улыбке. Он знал, что жена счастлива, хоть ворчит. К тому же теперь, когда у них есть Арабель, и башня Смерти исправно работает воротами в «тот мир», а время синхронизировано, почему бы и нет?

Но ближе к вечеру, когда Бертран и Майя всё же вернулись в свою уютную квартиру в Санкт-Петербурге, Марион, обнимающий жену, тихонько спросил её, лежа в постели:

— Как ты выбралась из зеркального коридора?

Они не виделись с того дня, как покинули башню, и Марион встал во главе войска, а Аня полетела на крылатой лошади забирать Эртика.

— Я не выбралась. Меня вывел Фаэрт. Он привёл меня в свои кошмары. Из своих я бы не выбралась совсем.

Принц коснулся губами её волос, и Аня поуютнее устроилась у него под мышкой.

— Знаешь, — прошептала она, — он ведь создал этот мир. Он так отчаянно в него верил, что возникла Эрталия, отражающая его надежду. Это какой силы должна быть вера человека? Этьен, так его звали, был рабом веке в тринадцатом, где-то в Турции, насколько я поняла… Ну то есть, Турции ещё, конечно, не было тогда… Но ты понимаешь, да? Нет? Я попросила папу притащить ноут, закачав в него всякое. Я тебе покажу… Так вот, последний хозяин Этьена зарабатывал деньги на ставках. Бои без правил, ну вот это всё, знаешь? И Этьен по ночам мечтал о прекрасном сказочном мире… И однажды в него шагнул. И оказался здесь. И поначалу всё было очень хорошо. А потом он решил привести сюда других. Обиженных и угнетённых из Первомира. И вот тогда пошла всякая всячина с убийствами, войной и вот этим всем.

Они замолчали. Их дыхание смешивалось, и дыхание спящих малышей — тоже.

— Ты расстроилась, что я отказался от предложения Гильома? — прямо спросил Марион. — Ты сейчас могла бы переехать во дворец. Ведь ты же принцесса, сестра короля. По мужу.

У них не было обыкновения врать друг другу. Одно дело поддерживать репутацию другого в глазах окружающих, и совсем иное — обманывать наедине.

Аня задумалась.

— Нет, — сказала спустя минут десять. — Нет. Дворцы — это прекрасно. И я не против роскоши и богатства, да и помощь с детьми и готовкой мне бы не помешала, но… Папа притащил генератор. Притащит ещё. Всё наладится. И стиралка будет, и холодильник. А жить во дворце это… Посторонние люди, этикет, все условности… Опять же, даже фильм на ноуте не посмотришь — обязательно сломаешь психику какому-нибудь не в меру любопытному слуге. И потом… я действительно рада, что ты с нами. И с детьми. Они улыбаются, когда тебя видят, а Нина вчера сказала: «атю». Это что-то вроде «отец» в её представлении.

Они замолчали. А потом Марион тихонько и хрипловато запел ей на ухо:

— Слушая наше дыхание

Я слушаю наше дыхание

Я раньше и не думал, что у нас

На двоих с тобой одно лишь дыхание.

— Откуда? — изумилась она.

— Пока мы с Эртом выбирали электроплиту в магазине, — тщательно выговаривая незнакомые слова, пояснил принц, — я услышал эту песню. Мне кажется, она про нас с тобой. Сказать тебе, чего я хочу по-настоящему?

Она приподнялась на локте и заглянула в его лицо, немного светлеющее в темноте. Он верно понял её молчание.

— Когда дети начнут ходить, я хочу отправиться на запад. Туда, где шумит океан. Помнишь, мы мечтали об этом? Купить корабль и посмотреть, что там, за горизонтом. Всем вместе.

— Ты думаешь, Фаэрт сочинил чего-то дальше океана?

— Уверен, что нет. Я думаю, сочиним мы сами. Все говорят, что наш мир — мир сказок, со сбывающимися сюжетами. А я понял, что наш мир — это мир веры. И если ты во что-то веришь, оно обязательно исполнится.