Мастер Рун. Дилогия (СИ) - Сластин Артем

В тубусе же оказались записки, расписки о продаже шкур и получении денег, а также о, чудо! Карта! Вот с ней я тут же уселся за стол поудобнее и начал разбираться, где нахожусь и как и куда мне идти дальше. Развернул пожелтевший пергамент, придавив углы кружкой и свечой.

Оказалось, что не так уж и далеко я нахожусь от города, который носит название Северный Порт. Километрах в пятидесяти, если судить по точке в лесу, отмеченной чернилами как дом, и расстоянию по линейке масштаба.

Судя по всему, хозяин дома собирался в скором времени покидать свое надежное убежище и уходить ближе к городу, так как граница Туманного леса находилась буквально в нескольких километрах от него, об этом говорила зловещая размытая линия на карте. Причем зачерчивалась она кусками и видимо в разное время. Как недавно встреченные мною селяне и говорили, лес наступает. Это окончательно связало мои мысли о происходящем снаружи и нездоровый, меняющийся лес, и возню за стенами. Там кто‑то из духовных зверей чудит, зуб даю. И мне кажется, я знаю кто.

Скорее всего, это костяной паук. Этерофага можно сразу отмести, это измененный медведь, значит, мимо – он бы сруб разнес с лёгкостью, да и на крышу не залез бы точно. Лесной кошак тоже, он хоть и способен был запрыгнуть наверх, но скорее убил бы меня, пока я шел как разиня по лесу, не став выслеживать. Кабанов и призрака, и даже волков можно отбросить. Вывод был очевиден, это костяной паук. Пусть мне не попадалась его характерная паутина, счастье‑то какое, но вполне возможно, что это именно он. Правда проверять это прямо сейчас я, конечно же, не буду, пусть скребется снаружи, сколько влезет. Раз уж сразу не влез, то на какое‑то время я явно в безопасности.

Определившись для себя с вероятной тварью, я засыпал в кипящую воду нарезанное мясо, добавил каплю масла и немного крупы, а затем, помешивая деревянной ложкой, продолжил изучение карты.

Буквально в двадцати километрах от меня находилась крупная деревня, отмеченная отдельным значком креста и круга, и подписью мелким почерком – жадины там и ворюги. Но дорога до нее получалась весьма быстрой, возможно, при хорошем темпе я за день доберусь. До реки отсюда меньше километра, вот только дальше она поворачивала резко на запад, и большая часть тех территорий была как раз под Туманным лесом, что не сулило ничего хорошего.

Пока варево булькало в кастрюле, распространяя аппетитный запах, я продолжил изучение карты при мерцающем свете свечи. Хозяин дома был педантичен, маршруты до разных точек отмечены пунктиром, возле каждой приписка – брод, грибы, много было неразборчиво. Часть уходила куда‑то вверх на добрую сотню километров, отмечая непонятными обозначениями в виде кружков, что озадачивало еще больше. Судя по всему, тот маршрут, что есть на карте, он весьма опасен, но ведет в определенное место. Скорее всего, мне туда не надо.

Это была очень полезная информация, хотя непонятно, зачем она человеку, который тут давно живет и должен знать местность назубок. Проскользнула мысль, что, возможно, тут жил не один человек постоянно, а разные люди наездами, используя избу как перевалочный пункт. Тогда такая подробная карта вполне обоснована, сразу показывает и рассказывает, куда стоит идти, а куда не стоит.

Зато теперь у меня наконец появилось понимание, куда идти стоит уже мне. Сначала в ту деревню с названием Цветня, а затем… а затем уже смотреть по месту. Судя по карте, деревня была весьма бойкой и занималась торговлей, находясь на перепутье целых трех путей, один из которых шел к Северному Порту, а два других уходили далеко за пределы карты. По‑хорошему, вообще это баронство стоит покинуть, может, перебраться к Торвальдам или еще куда, подальше от границ Туманного леса и поисков меня.

Я встал, подошел к печи и помешал варево деревянной ложкой. Запах стоял потрясающий, мясо распарилось, крупа разбухла, превращаясь в кашу. Снял кастрюлю с огня, наполнил найденную миску и принялся есть, обжигаясь и остужая каждую ложку. Вкус был простой, каша немного не доварилась, получилась жестковатой, но для меня сейчас это был настоящий пир и я тут же присудил ему звание лучшего блюда, малодушно сместив с него недавнюю рыбину. Наелся до отвала, чувствуя, как тепло разливается по телу.

Затем, понимая, что вариантов особо нет, передвинул на люк сундук поставил его на лавку, и положил оба топора рядом, под руку. Если полезет что‑то, буду драться, хоть какая‑то защита. А сам занялся камнями, доработал заготовки и убрал мелкие косяки, которые сложно было исправить на ходу. Приготовил краску и, сосредоточившись, поймал себя в потоке. Затем быстро, уверенными движениями нанес руну Малой Искры на первый камень. Получилось как обычно, не совсем ровно и четко, но главное, что как надо.

Зарядка этером тоже прошла буднично, словно уже шел по проторенной дорожке. Маленькая капля силы из запасов Камня Бурь и вот у меня уже лежат готовыми пять заряженных рунных камней. Я попробовал начертить руну Света для постоянного светильника, но обычные камни не дались ни с первого, ни со второго раза. А переводить драгоценный лазурит и яшму не хотелось, я теперь понял, что еще не совсем к ним готов, нужно больше практики. Разве что взорвать случайно при неудачной попытке.

Мне хотелось спать, усталость навалилась неожиданно. И если тварь снаружи я терпеть был готов, отсиживаясь в доме, то возможную опасность внутри, уже нет. Поэтому, вооружившись заряженными камнями, я убрал всё, что навалил сверху на люк, и быстро, пока не передумал, привязал веревку к железному кольцу. Затем, взяв веревку в руки, дернул, открывая крышку и отступая назад.

Из люка меня окатило холодным воздухом, как из морозильника. Топор лежал под рукой, как и три заряженных камня. Думается мне, любой твари от попадания в морду такого количества искр одновременно придется плохо. Но даже через минуту из подвала ничего не вылезло, только холодом потянуло сильнее.

Тогда я топором достал одно из горящих поленьев из печи, и кинул пинком внутрь, пытаясь осветить пространство. Полено упало на каменный пол с глухим стуком, отскочило и замерло, показывая, что там есть нормальная каменная лестница вниз, а стены тоже сделаны из камня, не земляные, как в обычных погребах.

– Это кто же тут так заморочился, учитывая, что внешне изба выглядит весьма так себе, – прошептал я, подхватывая свечу и стараясь ей осветить подвал получше. Судя по тому, что удалось выхватить в дрожащем свете, он был не слишком большим, метра четыре на четыре, не больше.

И я начал аккуратно спускаться, чуть пригнувшись и держа топор наготове, чтобы успеть выскочить обратно при опасности. Но никакой явной угрозы не было.

Подвал оказался небольшим, с низким потолком, о который я едва не ударился головой на последней ступени. Стены были выложены из больших обработанных блоков, весьма древних на вид, покрытых налетом. Судя по всему, это было гораздо более древнее помещение, чем дом наверху, возможно, остатки какого‑то старого строения.

Видимо, охотники нашли часть полуразрушенного здания и приспособили для погреба, достроив сруб сверху. Вдоль стен стояли деревянные полки с банками, парой мешков с крупным корнеплодом, похожим на картофель, и несколькими мешками поменьше.

В дальнем углу, полусидя, прислонившись к стене, находилось тело. Это был мужчина, судя по одежде, тот самый охотник или браконьер, что жил здесь. Бородатый, крепко сложенный, даже смерть не смогла стереть с его обветренного лица суровое, волевое выражение. Но не это было самым жутким.

Его тело… оно прорастало. Из‑под одежды, из кожи на руках и лице пробивались тонкие, бледные ростки, похожие на мох или плесень, но более плотные. Они светились слабым фосфоресцирующим светом, создавая вокруг мертвеца жуткий зеленоватый ореол, пульсирующий в темноте. На груди, где рубаха была разорвана, виднелась рана – не рваная, а скорее глубокий прокол, вокруг которого кожа потемнела до черноты и вздулась пузырями. Из центра раны пробивался целый пучок этих светящихся нитей, сплетающихся в подобие гнезда.