Это кто переродился? Трилогия (СИ) - Дрейк Сириус

– А ну идите сюда, негодники! – шипел я, и монетки, позванивая, катились мне вслед, а затем запрыгивали обратно в мешок. – И ты тоже! Выкатывайся из‑за этого мусорного бака, я тебя видел!

Но монетка отчего‑то не желала выкатываться. Я попробовал «дернуть» ее еще раз, но все без толку. Она сидела там, словно ее…

– Прошу… – раздался голос, и там показалась та самая женщина. – Я благодарна вам за спасение, но можно я оставлю эту монету? У вас все равно целый мешок. Одной монетой больше, одной меньше…

Нахмурившись, я оглядел ее с головы до ног. В своем драном пальто выглядела она так, словно провела на улице как минимум неделю. Монету она крепко сжимала в кулаке.

– Нет, – покачал я головой. – Это золото мое. Дай сюда монету.

Но женщина только крепче сжала пальцы и отступила.

– Простите… Простите, пожалуйста… Но на это золото я куплю себе поесть… Мне хватит на…

– Я сказал, – прошипел я и мои глаза сузились, – давай сюда мое…

В моем ботинке задергался палец.

– Да что ты за монстр такой! Она же еле на ногах стоит! А тебе все мало!

– Да, потому что…

– Золото твое! Я уже это сто раз слышал! А она…

– ЧТО ОНА⁈ – рявкнул я, и женщина, задрожав, упала на колени. Монета выпала из ее пальцев и покатилась к моим ногам. – Я‑то вообще в теле какого‑то ничтожества, и все еще жив! А она…

Подняв монету, я посмотрел на женщину. Дрожа, она сидела в грязи. По ее лицу катились слезы.

– Только и знает, что хныкать, – прошипел я. – Жалкое зрелище. А ведь она еще не такая старая…

– Да как ты смеешь⁈ – и ее глаза зажглись злобой. – Щенок! Я вдвое старше тебя!

– … А ума так и не набралась, – отозвался я. – Раз в свои годы оказалась на улице…

Скрипнув зубами, она хотела разрыдаться, но только размазала слезы.

– Может, ты и прав. Надо было костьми лечь… За мой ресторан…

– Что ты еще и ресторан открыла? И как он?

– Никак, – буркнула она. – Его разнесли бандиты во главе с каким‑то золотозубым уродом. За «крышу».

Это она, наверное, про банду Эмиля. Ну что ж, в чем‑то мне удалось даже помочь ей – его зубы до сих пор грели мне подушку.

Встав, она потопала прочь. Такая маленькая, жалкая, одинокая… Отчего‑то мне даже стало жаль ее. Жуть, наверное, это все влияние Ивана.

– Ты не можешь так просто отпустить ее! – опять она начал действовать мне на нервы. – Ты ее спас! Ты отвечаешь за нее!

– С ума сошел? Ее жизнь в ее руках, и больше ни в чьих. Пусть скажет спасибо и идет проведает Эмиля на кладбище.

Услышав мою последнюю фразу, она развернулась.

– Эмиль? Ты убил его?

Я кивнул.

– Можешь принести ему цветы на могилу. Если она у него есть.

И хохотнув, я направился восвояси. Женщина же молча провожала меня пустыми глазами.

– И что с того?..

Тут уж я остановился.

– В смысле?..

– Ну убил ты его, и что? Как это поможет? На его место встанут еще десять таких как он. Например, ты.

И она наставила на меня палец, словно хотела в чем‑то уличить.

– Я⁈

– Да, ты. Или, скажешь, ты чем‑то отличаешься от него?

На этот вопрос у меня не было ответа. Да он мне и не требовался.

– Меня интересует только золото, барышня, – ответил я. – И оно у меня есть.

Женщина смотрела на меня как на букашку. Мне это не понравилось.

– И что бы будешь с ним делать? Ляжешь на него и будешь охранять?

Я пожал плечами. Примерно так я сегодня и планировал после того, как найду Ивану новое тело. Лечь и охранять, напитываясь его силами, – зачем еще нужно золото?

– А мне… Мне бы поесть… – и ее ноги задрожали. – Или хотя бы где‑нибудь поспать…

И она оперлась о стену.

– Пусть даже на золоте. Так куда лучше, чем под мостом… – на ее губах зажглась какая‑то безумная улыбка, и она начала хихикать. – Поспать, и может, во сне мне присниться мой ресторан. Мои блюда, довольные клиенты… Мой муж…

Она подняла глаза.

– Возможно, ты снова прав. Я не заслуживаю всего этого. Ведь после разгрома я опустила руки и его за бесценок выкупил один аристократ, а меня просто выгнали, – говорила женщина, стараясь снова не разрыдаться. – Вот так я оказалась здесь… На самом дне… И я ничего не сделала, чтобы выплыть из этого водоворота. Дура.

Я фыркнул. Тут она права. Улица всегда показывает, из чего ты сделан.

– Ты знаешь, что надо делать! – закричал Иван. – Ты же хороший, черт тебя!

– Какая глупость! Еще не хватало, помогать слабакам!

– С кем вы постоянно разговариваете? – спросила женщина, вытерев слезы. – Со своей совестью что ли?

И она хохотнула.

– Помнится, читала одну книжку о том, как один богатый аристократ решил узнать обо всем на свете. И к нему постоянно прилетала пчелка, напевая ему на ухо о том, как на самом деле устроен мир. Сначала он ее внимательно слушал, а потом пытался отогнать. Но пчела оказалась настырной и прилетала к нему каждый день – и рассказывала ему обо всех невзгодах, которыми был наполнен мир. Ни убить, ни поймать ее ему не удавалось, а в доме всегда находилась дырка, куда она могла пролезть. В конце он так отчаялся, что просто повесился в своем богатом особняке. А пчела… взяла и улетела искать себе новую жертву.

Женщина расплылась в улыбке.

– Вот бы и у того, кто разорил мое дело был такая пчелка. Вот бы у каждого была такая пчела. И не отгонишь ее, не заткнешь. Она всегда порхает вокруг да болтает… болтает… болтает…

Ее глаза начали закрываться, а ноги подкашиваться. Звякнув, мешок упал с моего плеча, и женщина подскочила.

Я стоял и смотрел на нее исподлобья.

– Ты умеешь готовить?

– Я… А зачем вам?

– Да или нет⁈

Женщина вскинула нос.

– Конечно. В своем ресторане все самые сложные блюда я всегда готовила лично.

Вздохнув, я пошел искать листок бумаги. Иван принялся торжествовать, но я покрепче ударил пальцем по мусорному баку. Со стороны казалось, будто я злюсь, но… так и было. Этот негодник своими увещеваниями постоянно заставлял меня быть…

Какой же позор. Человечным.

Найдя неподалеку рваную тетрадку, я подошел к женщине.

– Есть ручка? – и пока она хлопала глазами, вытащил карандаш, торчащий из кармана ее пальто.

Написав на бумажке адрес «Золотого котла», вручил этой дурехе со словами:

– Хозяин этого заведения собирается расширяться. Если не врешь и действительно что‑то смыслишь в кулинарии, то, наверное, ему пригодишься. Если нет, то будешь хотя бы мыть пол. Если и с этим не справишься, то…

И не закончив, я направился к своему мешку. Взвалив золото на плечо, пошел прочь.

– … То, видать, родилась под несчастливой звездой, – бросил я через плечо. – Или просто ни на что не годна. Бывай.

– Что?.. Куда вы?

– За мной не ходи, – сказал я. – Иди в «Золотой котел». Если сможешь, дойдешь. Все.

До самого выхода из переулка я не оглядывался. Женщина же провожала меня в молчании, но заходя за угол, я мельком бросил на нее взгляд. Она стояла на том же самом месте. И рука, в которой она держала бумажку, была крепко сжата в кулак.

На карнавале.  

– Как, говорите, он выглядел? – спросил Лаврентий, бросив голову в грузовик. Останки паука грузили туда же – рядом, потирая ручки, крутилась улыбающаяся Лукреция Валентиновна. Вид у нее был как у девочки на своем восемнадцатилетии.

– Высокий, в плаще… – говорила одна из свидетельниц, прижимая к себе своего маленького сынишку. – На голове цилиндр…

– Нет, тот который убил паука. С топором.

– А… Я не видела, кто убил паука. А ты, милый?

Маленький мальчик стушевался и вжался в юбку своей матери. Вздохнув, Лаврентий присел перед ним на колено. Затем снял пенсне.

– Видел, кто убил монстра, малыш?

Мальчик осторожно кивнул.

– Как он выглядел? Молодой, черные волосы и зеленые глаза, да?

Мальчик снова кивнул и сказал: